Гладиатрикс - Уитфилд Рассел (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Воительница отдавала себе отчет в том, что ее гладиаторская слава немало способствовала разрастанию сообщества почитателей Афины. Весть о том, что некоторое время службы в храме будет проводить знаменитая Ахиллия, распространилась мгновенно. В храм стало набиваться столько народа, что люди только что не свешивались с колонн. Это было правильно и хорошо. Лисандра посвятила богине всю свою жизнь, чтя ее когда словом, когда мечом. Слава Лисандры явилась, так сказать, побочным плодом благочестивой битвы, длившейся многие годы. Она принимала ее в честь своей богини. Хорошо, если благодаря ей храм будет полон, а люди услышат не искаженную мудрость Афины.
Лисандру вовсе не удивляло, что местная эллинская община видела в ней свою героиню. Прежде среди них совсем не встречалось спартанцев, — а ведь прочие эллины относились к ее родному полису с особым почтением, едва ли не благоговейно. Теперь Афина послала к жителям Галикарнаса настоящую спартанку, известную гладиатрикс. Естественно, они восприняли это как великую честь и ответили всеобщим восторгом. Что тут такого?
Спустя несколько недель Лисандра заметила, что обрела способность уже без слез думать и вспоминать Эйрианвен, хотя боль утраты по-прежнему терзала ей душу. Она как-то вдруг поняла, что добрые и светлые воспоминания останутся с нею навсегда и никто уже не сумеет отнять их у нее. Однако ясно было и то, что на будущее ей следовало бы ожесточить свое сердце. Нельзя больше позволить себе подобной остроты чувства, иначе утрата будет совсем уж невыносимой. Любовь есть разновидность безумия. Надо научиться с нею справляться, а лучше всего — вовсе не допускать ее до себя. Лисандра решила, что в дальнейшем будет следовать именно такому пути.
Что же касается ночей, то редко какая из них обходилась совсем без кошмаров, но теперь Лисандре удавалось хоть сколько-то времени спокойно поспать. Пережитое отнюдь не изгладилось из ее памяти, как и ярость, вызванная бессилием.
«Спартанцы не ведают страха! — пытаясь разобраться в себе, повторяла Лисандра. — Наверное, у меня еще не совсем зажило что-то внутри, отсюда и страшные сны. Зато возвышенный спартанский дух явно помогает мне постепенно преодолевать все случившееся».
Она постоянно молилась о том, чтобы однажды отплатить Нестасену!
Между прочим, как ни болезнен оказался ее жизненный опыт, он явно помогал ей доходчиво объяснять истины Афины людям, собиравшимся в храме у Телемаха. Она ведь уже повидала и вытерпела столько, что любому из этих горожан с лихвой хватило бы на целую жизнь, значит, могла вдохновлять внимательных слушателей еще и личным примером. Если ее врожденная харизма вкупе со славой, приобретенной на арене, заставляла людей вслушиваться в ее слова, так это же к лучшему.
Нет, Лисандра была весьма далека от того, чтобы пытаться вернуть себе былой, именно жреческий настрой ума. Она стала гладиатрикс и не собиралась легкомысленно уклоняться с пути, предначертанного богиней.
Как-то за ужином она поделилась этими мыслями с Телемахом.
— Совсем не обязательно возвращаться в школу, — проговорил он, подумав. — Здесь тебя никто не стережет. Ты легко можешь бежать, исчезнуть, вернуться в Спарту или поселиться где-нибудь в другом месте и жить так, как захочешь.
Лисандра настолько не ожидала подобного, что некоторое время молчала.
— Но это значило бы уклониться от исполнения долга, — ответила она наконец.
— Долга — перед кем? Перед Бальбом, вашим ланистой?
— Перед ними. — Лисандра кивнула в сторону улицы. — Перед теми, кто ходит сюда послушать меня, гордится моими делами на арене. Я уже не говорю про богиню. Или не ты меня уверял, будто мне свыше предначертано драться во имя Афины?
Телемах слегка покраснел.
— Да, но с тех пор я успел гораздо лучше узнать тебя. Тогда ты была для меня всего лишь очередной невольницей, которую ждет арена. Да и Бальб мне как следует заплатил, чтобы я переговорил с тобой, поддержал в час духовной нужды.
Лисандра опять ответила далеко не сразу.
— А я и не знала, что тебе заплатили за дружбу со мной… — сказала она затем, не в силах сразу дать оценку услышанному.
— Нет, мне платили не за это. Дружба за деньги не покупается, — тотчас ответил жрец, и девушка испытала несказанное облегчение.
Предательство одного из немногих людей, которым спартанка по-настоящему доверяла, непоправимо подкосило бы ее.
А Телемах продолжал:
— Бальб не жестокий человек, но он делает деньги на людских жизнях. Таково уж его ремесло. К рабам же у любого из нас отношение в какой-то мере двойственное. С одной стороны, без рабства никак, оно есть и будет. А с другой — после того, как мы познакомились и стали друзьями, думать о тебе как о невольнице я уже не могу. — Он вздохнул. — Как же я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пала на арене.
— Вот уж этого можешь не бояться, — усмехнулась Лисандра. — Меня не так-то просто убить. Я очень искусна в бою. Пусть первые напутствия ты давал за деньги, но они действительно развеяли тьму. Ты заставил меня понять очень многое.
Она подумала и добавила:
— Поэтому-то я сплеча и не рублю, если ты заметил. Кроме того, я рабыня лишь по названию. Знаешь, когда тысячная толпа рвет глотки, выкрикивая твое имя, трудновато воспринимать себя как бесправную вещь.
Телемах улыбнулся в ответ, и ей показалось, что эта улыбка была окрашена грустью.
Бальб шлет мне письма, спрашивая, как твое здоровье и что у тебя на уме, — сказал он Лисандре. — До нынешнего момента я его не особенно обнадеживал, но теперь вижу, что ты исцелилась и телом и духом.
— Так и есть, Телемах, — кивнула Лисандра. — Настала пора вернуться туда, где я должна быть.
— Я буду скучать по тебе, — сказал Телемах.
Это прозвучало очень искренне и потому понравилось ей.
— Ты так говоришь, словно мы навсегда расстаемся, — растроганно и оттого резковато проговорила воительница. — Луд не тюрьма, а я в ней не узница. Ты сможешь навещать меня, когда пожелаешь. Может, мне даже позволят одной покидать школу, поскольку, живя здесь у тебя, я вроде бы показала, что мне следует доверять. — Она улыбнулась. — Никуда не сбежала, чтобы начать новую жизнь.
— Но ты останешься, пока мы с ланистой не спишемся касательно твоего возвращения?
— Конечно, — кивнула она. — Надо же предупредить людей, что я уезжаю. Если однажды я просто закрою за собой дверь, то они почувствуют себя брошенными…
— Какая забота, — беззлобно поддел ее жрец.
Лисандра не осталась в долгу.
— А ты, я смотрю, очень разочарован. Еще бы, я уеду, и храмовые сундуки уже не будут ломиться так, как сегодня. Надеюсь, это убеждает тебя в великом преимуществе нашего спартанского образа почитания богини!
— Ничто так не радует сердце, о жрица, как проповедь самопожертвования и строгой умеренности, — торжественно проговорил Телемах. — Увы, я предпочитаю держаться чуть более широкого взгляда на вещи, даже имею смелость полагать, что за пределами Спарты твой подбор тем для службы кому-то может показаться скучным, пресным и даже высокопарным!
Лисандра расправила плечи, в ее глазах искрилось веселье.
— Высокопарным! — передразнила она. — Да неужто ко мне можно применить такое слово? Что за чушь ты несешь, афинянин! Когда это мы, спартанцы, могли тягаться с вами в том, в чем ваша хилая демократия достигла небывалого совершенства?
Телемах расхохотался, а за ним и она. Давным-давно он не видел Лисандру такой открытой, радостной — и наслаждался этим моментом.
— Пойдем, — предложил затем Телемах. — Давай погуляем и выпьем где-нибудь в городе.
— С удовольствием, — отозвалась Лисандра.
XXXVIII
Забирать Лисандру явился Катувольк. Она видела, что ему было очень не по себе. Не зря же он переминался с ноги на ногу, всячески избегая встречаться с ней взглядами.
«Еще бы! — сказала себе девушка. — Вспоминает небось, как вел себя со мной, за что и был наказан зрелищем моих смертных мук. Ну и поделом!»
