Тайная история Леонардо да Винчи - Данн Джек (читать книги онлайн .TXT) 📗

— Не могу, — ответил Леонардо, вспоминая, как плакал мальчик на похоронах Тисты. — Он должен сам пережить свою боль. Он считает себя виновным в случившемся. — Леонардо помолчал. — А виновен-то я.

— Никто из вас не виновен, — сказал Сандро. — А вот и Джулиано. Кто это с ним? Похоже, Франческо де Пацци. — Сандро покачал головой. — Никогда не пойму политиков.

Кто-то сзади шикнул на Сандро — юный кардинал заговорил нараспев: «In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen». В высокой шляпе, тяжелой парчовой пелерине и церемониальном одеянии кардинал выглядел не более чем на двенадцать лет, хотя на самом деле ему уже исполнилось семнадцать. Но голос у него был глубокий и звучный.

«Introibo ad altare Dei…» [48]

Лоренцо подошел к компании друзей, где находились блестящий юный философ Полициано, Антонио Ридольфи, Сигизмондо делла Стуффа и Франческо Нори, один из Лоренцовых любимцев; всех их готовили к политической деятельности. Лоренцо встал рядом со старой ризницей и алтарем святого Зенобия, неподалеку от Сандро и Леонардо. Увидев Сандро, он улыбнулся, затем кивнул Леонардо.

— Вот видишь? — шепнул Сандро. — Что я говорил?

Служба продолжалась — гипнотическое, пышное, великолепное действо, словно каждая нота впитала в себя вечность, каждое святое слово исходило от Бога. Антифон, «Отче наш», Святое причастие. Прихожане опустились на колени.

Леонардо заметил в толпе Николини: тот выглядел богато, важно и весьма самоуверенно. Он стоял на коленях вблизи от представителей Папы Сикста и членов семей Пацци, Веспуччи и Торнабуони, все — заклятые враги Медичи.

Джиневры с ним не было, да она и писала Леонардо, что не станет выставлять напоказ свое унижение. Сегодня у Николини какие-то тайные политические дела, и его не будет… Сегодня вечером, наконец-то сегодня вечером у Леонардо и Джиневры состоится свидание.

«Agnus Dei, qui tollis peccata mundi: miserere nobis…»

Звякнули колокольцы, знаменуя вознесение ангелов.

Леонардо огляделся и заметил, что архиепископ торопливо пробивается к выходу. Николини следовал за ним.

— Пузырек, взгляни-ка, — прошептал Леонардо Боттичелли, но его друг был погружен в молитву.

«Ite, missa est» [49].

Леонардо увидел, как Великолепный склонил голову и перекрестился. Сзади к нему подходили двое священников. Один выхватил кинжал из рукава черной рясы и бросился на Первого Гражданина, намереваясь, видно, рывком развернуть его к себе и полоснуть кинжалом по горлу.

Вдруг по другую сторону хора начались крики и сумятица. Крики стали паникой, паника — давкой. «Купол рушится!» — вопил кто-то, хотя великолепный свод работы Брунеллески был незыблем.

Леонардо уже бежал к Лоренцо, однако тот был быстр, как и положено отменному фехтовальщику. Он отскочил, выдернув из ножен меч и обмотав плащом левую руку. Кинжал священника лишь скользнул по шее Лоренцо, полилась кровь. Лоренцо же вонзил меч прямо в сердце убийцы, и хлынула обильная алая струя. Лоренцо повернулся, чтобы бежать, но второй священник бросился ему наперерез, и тогда Франческо Нори метнулся между Лоренцо и нападавшим. Кинжал священника вошел ему в живот; в этот миг и подбежал к ним Леонардо.

Обозленный тем, что Лоренцо остался жив, священник бросился на Леонардо, но тот отпрянул и воткнул свой кинжал в жирную шею противника. Взгляд Лоренцо стал диким; Леонардо отшвырнул труп и рванулся наперерез подбиравшемуся сзади Пацци, но Лоренцо опередил его и сам зарубил юнца. Глаза Лоренцо и Леонардо встретились; и в этот миг возродилась их дружба.

Вокруг них кипел ожесточенный бой. Леонардо и оставшиеся друзья Лоренцо образовали круг, прикрывая Великолепного от приспешников Пацци и испанцев кардинальской свиты. Они отступали к ризнице; остальные двигались сзади, рубясь с преследующими их заговорщиками.

— Быстрее! — крикнул Лоренцо Ридольфи и Сигизмондо делла Стуффа, которые торопливо пятились к массивным бронзовым вратам ризницы.

Все вместе налегли на створки, отсекая вооруженных людей Пацци, что вопили, требуя их крови. Створки врат сомкнулись, сломав вражеский клинок; из-за двери донеслись разочарованные вопли. Двери удалось продержать закрытыми достаточно долго, чтобы Полициано успел повернуть в замке ключ. Лоренцо без сил опустился на пол ризницы; на случай, если кинжал священника был отравлен, Ридольфи отсосал кровь из раны своего покровителя.

— Джулиано… — сказал Лоренцо, и в голосе его был страх. — Джулиано жив? Я видел, как он входил в собор, я…

— Успокойся, — сказал Полициано. — Я уверен, что с ним все в порядке. Они охотились за тобой.

— Нет. Они собирались убить нас обоих.

— Я видел Джулиано, — сказал Леонардо.

— И что?

— Он был жив и благополучен.

Леонардо старался успокоить Лоренцо; он не мог сказать ему, что Джулиано был в обществе одного из Пацци.

Лоренцо повернулся к Полициано.

— Нори умер, — сказал он. — Я любил его. — Он словно лишь сейчас осознал это.

Полициано кивнул. Его длинное уродливое лицо искажала та же гримаса горя, что и у Лоренцо. Внезапно Лоренцо вскочил, оттолкнул Ридольфи и попытался открыть дверь. Сигизмондо делла Стуффа оттащил его.

— Я должен узнать… должен увидеть брата… должен быть уверен, что он не…

Голос Лоренцо прервался, будто он не мог выговорить слово «мертв».

Зазвонил колокол на башне Палаццо Синьории. Набат был так оглушителен, что Леонардо ощутил, как дрожат стены.

Потом все стихло.

Они прислушались. Было слышно, как за створками врат ризницы, плача, бормочет юный кардинал:

— Я не знал, клянусь, я не знал…

Быть может, опасность уже миновала, быть может, кардинал там один.

Леонардо предложил взобраться на хоры, к органу — посмотреть, кто охраняет здание, если его вообще кто-нибудь охраняет. Лестница скрипела, когда он карабкался наверх, и в тусклом свете на мраморном балконе клубилась пыль.

Внизу в соборе осталось лишь несколько человек. Кардинал стоял на коленях, плакал и трясся от страха. Его вырвало прямо у алтаря. Джулиано лежал на розово-зелено-белом мозаичном полу, вокруг него молились и плакали коленопреклоненные священники собора. Кровь окружала его, как темная тень; череп был расколот, волосы слиплись, рука неестественно вывернута, словно, умирая, он тянулся к Богу. Леонардо, увидя это, пришел в ужас: кто бы ни убил Джулиано, он должен был страшно ненавидеть его, потому что грудь Медичи, многократно истыканная кинжалом, казалась одной сплошной раной. Изодранная белая шелковая куртка превратилась в алую; Леонардо и хотел бы, но не мог не заметить этого цвета. Прежде всего он был художником, а уже потом — человеком. «Воистину, — сказал он себе, — я проклят».

Он все смотрел на Джулиано, будто завороженный.

«А где Сандро? — спросил он сам себя. — Что с ним? И живы ли все остальные? И что сталось с…»

— Леонардо, что ты там видишь? — прокричал снизу Лоренцо. — Джулиано жив?

Леонардо не нашел в себе силы ответить ему.

— Что с тобой? — спросил Сигизмондо, быстро взбегая по лестнице. Опустившись на колени подле Леонардо, он глянул вниз, в собор, на изуродованные трупы и прошептал: — Иисусе сладчайший, Джулиано… Лоренцо не должен об этом знать. Мы должны вывести его так, чтобы он не увидел брата.

Леонардо кивнул.

— Я поднимаюсь! — крикнул Лоренцо.

— Нет, это мы спускаемся, — отозвался Сигизмондо. — Просто у Леонардо слегка закружилась голова.

— А Джулиано?

— Мы его не видели.

— Слава Богу!

— Аминь, — сказал Полициано.

Но когда они спустились к Лоренцо и остальным, Сигизмондо взглянул на Полициано и чуть заметно покачал головой. Полициано понял все и отвернулся: за последний час юный философ потерял двоих лучших друзей. И в этот миг Леонардо снова вспомнил о Боттичелли. Где он, цел ли вообще?..

Они распахнули двери и повлекли Лоренцо к выходу из собора по залитым кровью полам Дуомо. Леонардо и Сигизмондо шли рядом с Лоренцо так, чтобы он не увидел окровавленного трупа Джулиано. Кардинал взмолился к Медичи, клянясь в невиновности, но Лоренцо смотрел прямо перед собой, глухой к отчаянным мольбам юноши. Священники и настоятели удивленно подняли глаза. Полициано сделал им знак оставаться, где они есть.