Цезарь - Дюма Александр (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Так что Помпей, со своей стороны, велел выстроить двадцать четыре форта, которые охватили окружность длиной около четырех лье. Внутри этой гигантской ограды он пас своих лошадей, как в загоне, тогда как его флот поставлял ему в изобилии хлеб, мясо и вино.
Цезарь провел линию обложения длиной шесть лье и построил тридцать шесть фортов! Помпей, понятное дело, не давал ему спокойно завершить эти работы. Если Цезарь хотел занять какую-нибудь новую высоту, Помпей посылал против него своих лучников и метателей из пращи; но солдаты Цезаря, по большей части галлы, испанцы или германцы, были изобретательны, как нынешние французы. Они изготовили себе шлемы из войлока, кожи и стеганой ткани, которые смягчали удары.
Странное зрелище являла собой эта армия, состоявшая из сорока тысяч человек и лишенная самого необходимого, осаждающая армию более чем в восемьдесят тысяч человек, имеющую всего в изобилии.
Эти вояки с севера и запада были неплохими едоками и нуждались в сытной пище, но они не жаловались, и ели вместо хлеба ячмень, овощи и даже траву. Когда уже и ячмень, и овощи тоже подошли к концу, те, кто были с Валерием на Сардинии, отыскали некие коренья, из которых можно было, вымочив их сначала в молоке, печь лепешки. И хотя этих лепешек тоже было не слишком много, солдаты Цезаря перебрасывали их через укрепления Помпея, чтобы его солдаты видели, на какой пище могут жить их враги.
И потом они кричали с одного форта на другой:
– Эй! теперь-то мы поймали тебя, Помпей! а раз мы поймали тебя, мы скорее съедим кору с деревьев, чем выпустим тебя из рук!
Помпей велел прятать лепешки, которые швыряли солдаты Цезаря, чтобы вся эта изысканная римская молодежь, последовавшая за ним, ни в коем случае не увидела, с какими варварами ей приходится иметь дело, с какими свирепыми дикарями ей придется однажды сражаться.
Катон и Цицерон были в Диррахии; они видели все это со стен города. Для насмешника Цицерона не проходило ни дня, чтобы он не уколол Помпея одной-другой из своих ранящих до крови шуток. Вы найдете у Плутарха список этих острот, малопонятных для нас сегодня.
Что же до Катона, под чьим цинизмом пряталось ранимое человеческое сердце, и чья душа была слишком мягкой для гражданской войны, то он в отличие от Цицерона отнюдь не испытывал желания шутить над подобными несчастьями, и потребовал издать указ, что ни один из взятых приступом городов не будет разграблен, и ни один римский солдат не будет предан смерти после боя.
Он ждал с этой надеждой. Бедняга Катон! почему он не был так же остроумен, как Цицерон! он бы тогда меньше переживал.
Глава 63
Взглянем на минутку, что творилось в Риме.
Цезарь не смог удовлетворить всех, помешав должникам объявить о полном банкротстве. Кроме того, вы прекрасно понимаете, что вся армия – я позабыл рассказать вам об этом: Цезарь, взывая к своим солдатам, простер руку, на которой он носил свой перстень, раскрыв ладонь; солдаты решили, что он обещает каждому из них пять тысяч сестерциев и кольцо всадника; – вся армия переживала дни плохого настроения: вы видели, как один легион взбунтовался в Плацентии, и один на Аппиевой дороге.
А между тем единственным подарком, который получила армия, были две тысячи сестерциев, то есть пятьсот франков на человека.
Но едва оказавшись лицом к лицу с врагом, армия больше не жаловалась; она ела свой хлеб из травы, готовилась есть хлеб из древесной коры, и гибла в сражениях.
Теми, кто продолжал жаловаться, были прихвостни Катилины и Клодия; несостоятельные должники, которые укрылись в лагере Цезаря, чтобы убежать от Клиши того времени и обрести tabul? nov?.
Хотите получить представление о том, что страшило Рим? – и заметьте, что я цитирую, чтобы никто не подумал, что я на что-то намекаю; увы! все революции похожи друг на друга, происходят ли они за пятьдесят лет до Рождества Христова или через восемнадцать столетий после: одни и те же интересы порождают одних и тех же людей; и зовут их Рулл или Бабеф, суть от этого не меняется. Так вот, говорю я, хотите получить представление о том, что страшило Рим, хозяином которого стал Цезарь? Почитайте писателя из Амитерна; этого человека, который, будучи уличен в преступной связи, как говорят наши соседи англичане, с женой Милона Фавстой, с досады бросился в ряды демократов Клодия; который был одним из основных действующих лиц в волнениях, поводом к которым послужила смерть их предводителя; который был исключен из сената цензором по причине его безнравственного поведения; который был доверенным лицом Цезаря в Риме, и активно переписывался с ним; который вслед за Антонием, Курионом и Кассием присоединился к нему в его лагере; который, назначенный после смерти Юбы проконсулом в Нумидию, разграбил провинцию, как и подобает всякому приличному проконсулу, и воротился оттуда нагруженный таким богатством, что сделался моралистом и историком, сидя в своей роскошной вилле на холме Квиринал, среди пышных садов. Почитайте Саллюстия!
Его трудами были: 1° его обширная История в пяти книгах, включающая все события, которые произошли в Риме со смерти Суллы до заговора Катилины: она пропала, и нам известны только фрагменты из нее; 2° его Война Катилины; 3° его Война Югурты; 4° Два политических письма к Цезарю: одно написано накануне его вхождения в Рим после возвращения из Африки; второе – после битвы при Фарсале.
Почитайте, что он говорит Цезарю:
«Люди, замаравшие себя развратом и преступлениями, которые полагают, что ты готов отдать им Республику, толпой явились в твой лагерь, угрожая грабежами мирным гражданам, и не только грабежами, но и убийствами, а помимо убийств, – всем, чего только можно ожидать от извращенных душ. Но когда они увидели, что ты не собираешься освободить их от уплаты долгов, что ты не собираешься предать в их руки граждан, как врагов, они все бросили тебя; лишь немногие из них сочли себя более в безопасности в твоем лагере, нежели в Риме, так они боялись своих кредиторов! Но невозможно поверить, сколько людей, и каких людей! оставили твое дело ради дела Помпея, и избрали его лагерь в качестве неприступного убежища для должников».
Одним из этих людей, которых имеет в виду Саллюстий, был претор Целий, чье имя, как мне кажется, мы уже называли. Он очень рассчитывал на tabul? nov?. В целом человек неглупый, – неглупые люди иногда имеют множество долгов, – это был тот самый ярый спорщик, сказавший однажды своему слишком угодливому клиенту, который ужинал наедине с ним и все время соглашался с его мнением:
– Скажи же хотя бы раз «нет», чтобы нас стало двое!
Так вот этот самый Целий обнаружил, как только Цезарь отправился в путь в Грецию, что мнение Цезаря – это мнение заимодавцев.
В апреле 705 года он писал Цицерону:
«Во имя всего, что вам дорого, во имя ваших детей, не позволяйте, умоляю вас, какому-нибудь опрометчивому поступку погубить вас. Я призываю в свидетели богов, я клянусь вам нашей дружбой, что никогда ничего не говорил вам наобум и ничего не советовал необдуманно.
Если вы испытываете хоть какую-то любовь к нам, к вашему сыну, к вашей семье, если вы не хотите разбить наши последние надежды, если мой голос и голос вашего замечательного зятя имеет над вами хоть какую-то власть, если вы не хотите наполнить нашу жизнь тревогой, будьте милосердны, не вынуждайте нас ненавидеть или отвергать дело, победа которого должна спасти нас; или же, если вы привержены противоположной стороне, не делайте того, что может повредить вам самому. Поразмыслите о том, что вашими колебаниями вы и так навлекли на себя неприязнь. Пренебрегать, когда он стал победителем, человеком, которого вы оберегали, когда его удача была шаткой; присоединяться в бегстве к тем, кого вы не поддерживали в успехе, значило бы действовать безрассудно. Берегитесь того, чтобы, слишком желая быть на стороне лучших, вы не ошиблись в выборе лучшей стороны! Дождитесь, по крайней мере, событий в Испании; я уверен, что Испания будет нашей, как только Цезарь ступит на ее землю; а если они потеряют Испанию, что у них останется, я вас спрашиваю?»
