Тайны Парижа. Том 2 - дю Террайль Понсон (первая книга txt) 📗

— А я так знаю причину, — заметил Октав.

— Неужели?

— Маркиз был убежден, что он видел вчера и сегодня утром барона де Мор-Дье, который умер вчера. Он приехал сюда, чтобы убедиться, в самом ли деле умер барон?

— Об остальном я догадываюсь. Но и это уже является признаком помешательства.

— Согласен с вами.

— Можно попробовать только одно средство.

— Какое?

— Нужно сейчас же привезти маркизу. Быть может, присутствие жены немного успокоит его.

— Я поеду за нею, — сказал Октав, — и вернусь немедленно.

— Если этого окажется недостаточно, — продолжал доктор, — то придется привезти и детей.

Октав де Р. поспешно вышел из комнаты, бегом спустился с лестницы, вскочил в карету маркиза и приказал кучеру:

— Скорей! В отель де Флар.

Карета покатила. Доктор, стоявший у окна до тех пор, пока карета не повернула за угол, подошел к Эммануэлю, продолжавшему дико смотреть вокруг себя. Он сделал знак капитану, который в ту же минуту вышел. Тогда доктор сел у изголовья больного и взял его за руку.

— Итак, сударь, вы узнаете меня?

— Я узнаю вас. Это вы принесли мне письмо.

— Сегодня утром, да.

И майор Арлев, ибо это был он, улыбаясь, прибавил:

— Это я унес ваши пятьсот тысяч франков.

— Кто же вы?

— Одно лицо объяснит вам то, что вы напрасно силитесь понять.

— Ах, — пробормотал Эммануэль, — барон…

— Вы увидите его… он сейчас придет.

Маркиз приподнялся на постели с горящими глазами и вставшими дыбом волосами.

— Я увижу его! Он придет, говорите вы?

Вместо ответа майор постучал три раза в перегородку. Через секунду дверь отворилась и маркиз увидал входящего де Мор-Дье, закутанного в саван вместо халата.

— Здравствуйте, маркиз, — сказал он с улыбкой светского человека, входящего в салон в день бала и раздвигающего толпу, чтобы принести свое приветствие хозяйке дома.

Эммануэль в ужасе смотрел на него. Барон задрапировался в складки савана и уселся в старое кресло из желтого утрехтского бархата, стоявшее рядом с постелью.

— Теперь, — сказал он, — поговорим…

— О, я схожу с ума! — пробормотал маркиз, удивление и ужас которого достигли своего апогея.

XXXIII

Пока маркиза де Флар-Монгори поспешно следовала за Октавом де Р. на улицу Принца, а англичанин, который, как, вероятно, догадался читатель, был не кто иной, как лорд Г., ехал по улице Пентьевр под впечатлением гнева и горя, узнав, что маленькие девочки уже уехали в сопровождении своей бонны и дамы в черном, наемная карета достигла предместья Сент-Оноре, быстро пересекла площадь Бово и проехала улицу Миромениль до Блисейских полей. Так как карета находилась недалеко от моста Согласия, а следовательно, и от предместья Сен-Жермен, то у бонны не явилось никаких подозрений. Но на круглой площадке Блисейских полей наемная карета внезапно остановилась, и кучер, повернувшись на сиденье, наклонился к окну кареты и сказал, что одна из лошадей расковалась и не может ехать далее. Старая дама открыла дверцу и вышла первая из кареты.

— Возьмем другую карету, — предложила она. Около тротуара стояла наемная четырехместная карета,

которая, по-видимому, ждала седоков. Старая дама сделала знак; кучер подъехал, а какой-то человек в блузе подбежал отворить дверцу кареты. Дама в черном взяла на руки одну из девочек и села первая. Бонна последовала за ней, взяв другую девочку, Берту. Но не успела она сесть и посадить ребенка к себе на колени, как человек в блузе, вместо того, чтобы удалиться, проворно вскочил в карету и захлопнул за собою дверцу. Бонна вскрикнула.

— Кто этот человек? — спросила она.

— Я знаю его, — спокойно ответила старая дама.

— Нет, — протестовала бонна, — я хочу выйти, я не хочу ехать с этим человеком.

— Сидите спокойно, моя милая, — сказала старая дама.

Но бонна принялась кричать и бросилась к двери. Стекла были матовые. Она хотела разбить их, но не могла. Человек в блузе расхохотался.

— Эта карета имеет особое назначение, — сказал он, — стекла у нее матовые и не опускаются.

Затем, так как бонна все еще силилась открыть дверцу, а дети, услыхав крики бонны, тоже принялись кричать, человек в блузе вынул из кармана нож и сказал на ухо мадемуазель Розалии:

— Еще одно слово — и я покончу с тобой.

Угроза зажала рот молодой девушке. Старая дама тем временем открыла коробку с засахаренным миндалем и подала маленьким девочкам, которые не заметили ножа. Миндаль утешил детей; бонна молчала. Карета продолжала путь с необыкновенной для наемного фиакра быстротой.

Стекла были матовые, и бонна, помертвевшая от страха, не могла различить, куда едет карета, но поняла, однако, что ее и детей похитили. Человек в блузе наклонился к ней.

— Вам не сделают ничего дурного, — вполголоса сказал он, — но если вы не будете благоразумны и попытаетесь еще раз открыть дверцу кареты и позвать на помощь, то я всажу вам в грудь нож, согласно данному мне приказанию.

— Но куда же вы везете меня, о Господи! — спросила бедная девушка, охваченная ужасом.

— Это вы увидите потом, — ответила старая дама. Карета мчалась с ужасающей быстротой в то время, как

маленькие девочки опустошали коробку с засахаренным миндалем. Мадемуазель Розалия скоро догадалась, что она едет по крупному песку большой дороги, а по множеству поворотов, которые делала карета, она поняла, что стараются сбить ее с пути. Карета ехала таким образом более часа, и скоро бедная бонна увидала, что день клонится к вечеру, а затем наступили и сумерки. Октябрь близился к концу, а потому темнело в пять часов. Наконец карета остановилась.

— Приехали, — сказала старая дама.

Человек в блузе постучал в стекло дверцы. Кучер сошел с сиденья и пошел открывать. Старая дама опять вышла первая, держа на руках одну из девочек. Розалия хотела бежать, но таинственный блузник взял ее под руку и вышел из кареты в одно время с нею… Тогда она оглянулась кругом, надеясь узнать место, где находится. Но ночь почти уже наступила. Карета остановилась на грязной и скользкой дороге. Молодая бонна увидала маленький домик, окруженный высокою стеной, с запертою решетчатой калиткой.

Старая дама позвонила, и калитка, открывавшаяся при помощи веревки, отворилась.

— Идите сюда, — сказала дама в черном. И она вышла, держа ребенка на руках.

— Куда мы идем? — спросила маленькая девочка бонну.

— Вы идете к маме, дитя мое, — ответила старая дама слащавым голосом.

— Идите, моя крошка, — сказал блузник гувернантке, — а не то берегитесь кинжала.

Дверь дома отворилась, на пороге появилась женщина средних лет с лампою в руке и поклонилась даме в черном, которая вошла в маленькую прихожую, прошла до лестницы и поднялась по ней, неся ребенка, в сопровождении бонны и маленькой Берты.

В первом этаже дама в черном открыла дверь и вошла в небольшую комнату, где стояла только одна кровать, а около кровати две колыбели.

— Мама! Где мама? Я хочу видеть маму! — кричала маленькая Берта и заплакала, потому что все происходящее вокруг нее начало удивлять и пугать ее.

— Она сейчас придет, — ответила старая дама ласковым голосом.

— И папа также, не правда ли?

— Разумеется, дети мои, — сказала дама в черном, добавив про себя: «Бедные дети! Вы уже никогда не увидите своего отца!.. »

В это время человек в блузе говорил плачущей бонне:

— Я думаю, дорогая моя, что вы будете спокойно вести себя и не будете искать случая бежать. Двери здесь заперты на засовы, а в окнах железные решетки.

XXXIV

Вернемся, однако, в Париж, на улицу Принца, где мы оставили маркиза Эммануэля Шаламбеля де Флар-Монгори, в ужасе смотревшего на барона де Мор-Дье, кокетливо задрапировавшегося в свой саван. Барон де Мор-Дье развалился в кресле и, улыбаясь, смотрел на Эммануэля, а тот бледный, трепещущий, тупо глядел на мертвеца, который хохотал до упаду и, казалось, сделал из своего савана маскарадный костюм.