Свобода Маски (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
— Тесто? — перебил Мэтью.
Женщина отложила книгу в сторону и отклонилась на спинку своего стула. Она многозначительно посмотрела на Мэтью, и он, казалось, сумел увидеть линии боли на ее лице. Казалось, только сейчас эти незримые отметины вышли наружу.
— Как мало вы, должно быть, знаете о базовых инстинктах человеческих существ, — тоскливо протянула она. — Либо так, либо вы просто намеренно вводите самого себя в заблуждение.
— Я понимаю достаточно в базовых человеческих инстинктах, мадам, но я не хочу обогащаться, паразитируя на них.
— Должен вам сказать, — вмешался Лютер, решив принять на себя роль сияющего Ланцелота, защищающего честь дамы перед двумя грубиянами. — Что миссис Ратледж не обогащается за счет «Булавки»! Наоборот! После того, как распродается очередной тираж нашей газеты, каждый шиллинг идет на то, чтобы прокормить бедных и больных! Вы из Уайтчепела, вы знаете, какие там больницы! Знаете, на что могут рассчитывать бедняки без финансовой помощи! Да даже больница на Кейбл-Стрит в двух кварталах отсюда… там творится то же самое! Без денег, идущих от продаж «Булавки» множество людей бы уже…
— Сэмюэль, — тихо окликнула женщина. — Держи себя в руках. Ведь не только мы стараемся сохранить все это дело на плаву.
— Почти что только мы!
— Тише, — мягко и осторожно, успокаивающим тоном произнесла она.
Мэтью кивнул, получив представление обо всем этом предприятии в новом свете.
— Простите меня. Я понимаю, что вами двигают альтруистические убеждения, но… мне весьма любопытно, как так вышло, что женщина вашего явно чистого характера выбрала полем для игры подобную уличную грязь.
Она помедлила с ответом. Ее взгляд устремился в какую-то далекую точку пространства.
Затем она глубоко вздохнула и заговорила:
— Я не знала никого, кто был бы характером чище, чем мой муж. Печатник по профессии. Честный человек. Честный до неприличия. Раздавлен кредиторами и растоптан ценами. Как и в любом бизнесе, здесь имеет место конкуренция за покупателей. Заккари умер рано… слишком рано… После его кончины я сначала хотела продать дело, но Сэмюэль настоял, чтобы теперь я взялась за вожжи своими руками. Мы не могли идти в ногу с другими типографиями, которые уже успели хорошо себя зарекомендовать, не могли выбить их из бизнеса, занизив цены на их услуги. Пришлось ухватиться за соломинку. Однажды меня просто осенило: зачем ждать, пока дело придет к тебе? Почему бы не создать его? Я подумала… что может объединить всех Лондонцев, заставив каждого выложить по пять пенсов за печатную продукцию? Я подумала, что такого можно продавать массово?
Она замолчала, погрузившись в воспоминания, и Мэтью решил не торопить ее.
— Я решила, — продолжила женщина после затянувшейся паузы. — Что и мужчины, и женщины хотят чувствовать нечто похожее (если не большее), что и большинство лордов и леди. Поэтому я начала издавать новостную газету, базирующуюся на историях, полных абсурда, грязных привычек и подводных камней относительно людей различной степени известности. Я решила писать о публичных и личных жизнях — когда могла достать информацию — а также о чем-то еще, что могло бы… ну… обобщить читателей. Когда начались почти безумные продажи, пришлось наладить график выхода «Булавки»: два раза в неделю. Разумеется, при таком раскладе Лондон можно счесть рассадником безвкусия, коконом, из которого никогда не появится бабочка. Эти позорные подробности всколыхнули целую волну различных реакций на нас. Нам выбивали стекла и даже пытались устроить пожар, но Сэмюэль живет на верхнем этаже, он успел потушить пламя, пока оно не причинило большого ущерба.
Леди Паффери одарила Мэтью многозначительным взглядом и улыбнулась.
— Превращаться в фабрику преувеличений и иногда откровенной лжи не было моим намерением, но наши читатели требуют именно этого, все больше и больше. Мне пришлось увеличить тиражи до более чем трех тысяч копий, которые без остатка распродаются и разбредаются по нетерпеливым рукам. Но… успокаиваю я себя тем, что конкурентов мы обскакали. Имя Лорда Паффери и «Булавка» теперь имеют большой вес. Сделала бы я такое снова, если бы могла повернуть время вспять? — ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с ответом. — Да. Потому что мой Заккари умер из-за отсутствия дохода. Кредиторы душили нас, ждали, чем бы еще поживиться днем и ночью. Я вспоминаю о том, как моя дочь и ее семья пытались помочь нам деньгами на аренду, чтобы нас не выселили из дома за неуплату. И после всех этих мыслей я сочиняю очередную небылицу, сидя за этим самым столом, мистер Корбетт, и иногда, идя по улицам и видя, как люди идут и читают мою газетенку, громко обсуждая ее и самого Лорда Паффери, я мысленно… шлю их на хер.
Помещение заполнило тягучее молчание, во время которого Лютер нервно закашлялся, попытавшись прочистить горло.
— Вдобавок к этому мы помогали беднякам и больным очень щедро.
— Заккари умер в государственной больнице, — пояснила женщина. — Богачи могут получить все, даже включая надлежащее лечение и хороших врачей. Государственным больницам этого не хватает, — она махнула рукой, демонстрируя, что больше не хочет говорить о «Булавке» и ее читателях. Взгляд ее снова стал жестким, и Мэтью с уверенностью мог сказать, что Леди Паффери что-то задумала. — Сэмюэль, — обратилась она. — Достань документ.
— Да, мадам, — он ушел тут же по ее команде.
— Мы получили интересный документ в конверте прошлой ночью… или, может, ранним утром. Его подсунули под дверь, — объяснила она. — Я хочу, чтобы вы на него взглянули.
— Черный Дикарь, — произнес Мэтью, потому что мысль о Зеде вдруг ударила его, словно молния.
— Простите?
— Африканский силач в Цирке Олмсворт. Вы знаете о нем еще что-нибудь?
— То, что его нашли дрейфующим в море, что он огромный, что у него татуированное лицо, что он не может говорить, потому что ему отрезали язык, и что он развлекает публику каждую ночь. Я сама его не видела. А что?
— Я думаю, я знаю его.
— Святые угодники! — воскликнул Кин. — А какую-нибудь чокнутую королеву ты не знаешь случайно?
— Доводилось встречать одну, — ухмыльнулся Мэтью.
Лютер вернулся с бумагой, которую явно читали уже не единожды, судя по ее состоянию.
— Отдай это мистеру Корбетту, — проинструктировала Леди Паффери. Мэтью принял документ и развернул его. Аккуратным почерком на листе бумаги было выведено шесть строк.
Он внимательно посмотрел на них и громко прочел вслух:
— Перчатка брошена…
Д.И.Ф_ирамбу к_Э_го спел мета_ЛЛ — ему пришлось остановиться, потому что странное написание этой строки его смутило. — Интересно, откуда эти лишние точки и пробелы?..
— Действительно. Очень интересно, — подтвердила Леди Паффери.
- Клотó, Áтропу, Лáхесис
В полночном звоне ты искал
Судьбу ты рискнешь ли свою испытать
Секрет позолоченной маски узнать…
Он вновь пробежался глазами по строчкам, прежде чем поднять взгляд и задумчиво произнести:
— Позолоченная маска? Альбион?
— Альбион или кто-то, кто хочет им казаться. Вместе с этим конвертом лежала монета в одну гинею.
— Он хочет, чтобы вы это напечатали?
— А что же еще? Мы уже готовим это к следующему выпуску.
И снова Мэтью пробежался глазами по строкам. В памяти всплыли кое-какие обрывки сведений, которые он подчерпнул, когда интересовался древнегреческой мифологией.
— Три имени. Я так понимаю, они принадлежат сестрам, — он нахмурился, блуждая по переполненным картотекам своего разума. — Давайте припомним… сейчас… Клото… по-моему, была одной из мифических сестер Судьбы. Их еще называли мойрами. Ну, конечно! Альбион ведь даже упоминает об этом. «Судьбу рискнешь ли испытать», так он пишет. Точно, я помню. Клото ткала нить жизни, Лахесис отмеряла, как долго будет жить человек, а Áтропа… ах, да. Áтропа перерезáла эту нить своими ножницами.
