Золотая шпага - Никитин Юрий Александрович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Засядько, собрав более-менее понимающий свое дело штат, смог показать одновременный запуск двух десятков ракет. На этом испытании, кроме Барклая, присутствовал весь генералитет. Александр постарался блеснуть мастерством, и это ему удалось.
После окончания испытания он подошел к Барклаю:
– Расстрелял весь запас, Михаил Богданович. Что теперь?
Барклай обнял бывшего соратника по сражениям:
– Можете сразу отправляться в Петербург. Я заготовил для вас сопроводительную бумагу в военное ведомство. А можете отдохнуть здесь. Чудесная природа, лес, река…
– Спасибо, Михаил Богданович. Мне нужно ехать. Время идет, а так мало сделано!
– Да, – вздохнул полководец, – время идет… Дай-ка, дружище, я обниму тебя напоследок.
Обратно Засядько предпочел ехать в телеге. Нужно было проделать массу расчетов, а при верховой езде приходилось считать лишь в уме. Время от времени он доставал и перечитывал письмо Барклая.
«В продолжение нахождения Вашего при главной моей квартире для показания опытов, составления и употребления в армии… ракет я с удовольствием видел особенные труды и усердие Ваше в открытии сего нового и столь полезного оружия, кои поставляют меня в приятный долг изъявить Вам за то истинную мою признательность».
– Удалось? – спросил Василь, заметив, что полковник читает какую-то бумагу.
– Полный успех. Боевые ракеты существуют!
Не знал Засядько, что вдогонку летело второе донесение Барклая Александру I, в котором говорилось:
«…Произведение в генерал-майорский чин не только было бы вознаграждением отличнейших познаний и достоинств полковника Засядько, но было бы и для самой службы полезно».
Солнце стояло над самой головой. Василь, серый от дорожной пыли, тоскливо посматривал по сторонам. Дорога тянулась нескончаемо однообразная, без признаков жизни. Словно ею перестали пользоваться со времени половцев или татарского нашествия. Иногда над головой проносилась хищная тень кобчика, и совсем редко удавалось услышать пение жаворонка.
Наконец по дороге попался трактир. Чувствуя в желудке тянущую пустоту, Засядько велел остановиться. Довольный Василь подвязал лошадям к мордам мешки с овсом и поспешил за хозяином.
В просторной избе было пусто, лишь у стены сидели трое мужиков. Перед ними на столе дымился чугунок с горячей картошкой. Все трое выхватывали по картофелине, катали в ладонях, пока остынет, затем начинали есть, время от времени макая в горку крупной серой соли, насыпанной прямо на стол.
– Земляные яблоки, – определил Василь. – Ишь ты! А недавно бунтовали, отказывались поганить огороды.
К Засядько подскочил хозяин, угодливо склонил голову с лоснящимися от жира волосами. Его цепкие глаза мигом ощупали сукно мундира, пробежали по выцветшим брюкам, опустились на истоптанные сапоги.
– Слушаю вас, милостивый государь!
– Поесть, – сказал Засядько хрипло. – И что-нибудь выпить.
– Вина, водки?
– Квасу.
Сзади взмолился Василь:
– А мне бы с дороги чего-нибудь покрепче, Александр Дмитриевич!
– Ладно, и водки. Один стакан, не больше.
Хозяин хлопнул в ладоши, прибежал половой, вытер стол тряпкой. Скатерти не было и в помине, да она была бы ни к чему в этом грязном, закопченном помещении.
Тот же парень принес горячие щи и половину жареного гуся. Василь дождался водки, лишь тогда приступил к трапезе. Над головой колыхался целый рой мух, под ногами бегали тараканы. Засядько ел, ни на что не обращая внимания: в походах и не то видал.
Окончив трапезу, полез за кошельком и… похолодел. Пальцы нащупали пустое портмоне. Совсем забыл, что позавчера истратил на хлеб последнюю монету! Все эти дни обедал у Барклая, и как-то неудобно было одалживать у него деньги. В его чине деревнями меняются или проигрывают их в карты, а тут нечем заплатить за самый дешевый обед на постоялом дворе.
– Черт возьми… – пробормотал он.
Хозяин понял, что произошло что-то неладное. Его круглая физиономия вытянулась, на ней было написано: «А мне какое дело? Плати». Крестьяне тоже насторожились, повернули голову к заезжему барину. Все трое смотрели с жадным любопытством, как гуси, вытянув худые жилистые шеи.
– Никак кошелек потеряли, ваше благородие? – спросил Василь.
– Гм… Можно считать и так.
В неловком молчании он вытащил из жилетного кармана швейцарский брегет. На внутренней крышке была дарственная надпись от Кутузова. Жаль, но другого выхода не было.
– Возьми вместо платы, – сказал Засядько хозяину. – Да принеси еще гуся вон тем, – он кивнул на любопытствующих крестьян, – а то они только выращивают их, а сами не едят.
– Слушаюсь, ваше сиятельство! – рявкнул хозяин, поспешно пряча часы в карман.
Засядько допил квас, поднялся. Раскрасневшийся Василь последовал за ним, украдкой погрозив пальцем хозяину. Тот в этот момент ставил перед изумленными мужиками блюдо с жареным гусем и чуть не уронил с испугу. Бог их поймет, этих господ. Гуляют!
– Как же теперь, Александр Дмитриевич? – спросил на дворе обеспокоенный помощник. – Нам еще ехать и ехать. А есть надобно каждый день.
– Доберемся, – ответил Засядько беспечно и, отыскав в кармане лист бумаги, погрузился в дебри дифференциальных уравнений.
Несмотря на глухое противодействие Васильева, труды Засядько привлекли общее внимание в Военной коллегии. Его руководство по составлению и употреблению ракет ходило в списках, как в свое время суворовская «Наука побеждать». Александр I, которому имя Засядько говорило много, во время очередного смотра войск произвел полковника в генерал-майорский чин.
Через год он был назначен дежурным генералом 2-й армии, что пришлось очень кстати, ибо можно было изучить на месте способы применения ракет в боевой обстановке и, главное, подготовить командный состав и нижние чины к предстоящему оснащению армии новым оружием.
Будучи по делам в Одессе, он как-то в глубокой задумчивости шел вдоль Приморского бульвара. День был утомительный, пришлось проделать массу работы, но все равно не мог позволить себе даже минуту отдыха.
Погода была по-настоящему весенней: небо полностью очистилось от туч, солнце было такое сияющее и радостное, что весь мир, казалось, улыбался ему в ответ.
На бульваре было много гуляющих. Чаще всего попадались бонны, сопровождающие пухлых румяных барчуков, встречались молоденькие девицы, которые обычно держались парами, гимназистки и выпускницы пансионов. К ним присматривались уланы из расквартированной неподалеку части, пытались заговаривать, залихватски подкручивая нафабренные усы и браво выпячивая грудь. Вышли на бульвар и почтенные отцы семейств, грелись под весенним солнцем в своей ленивой важности.
Засядько шел неторопливо. В редкие минуты отдыха он умел наслаждаться красотой природы в противовес бездельникам, которые большую часть своего времени проводят в праздности, никого и ничего не замечая.
С моря дул легкий свежий ветерок, громко кричали чайки, словно тоже были переполнены искрящейся радостью. Вдруг Александр почувствовал, как сердце его дрогнуло. Навстречу в сопровождении немолодых женщин шли две девушки. На них с удовольствием заглядывались даже старики, а молодые офицеры залихватски крутили усы, выпячивали грудь и старались смотреть соколами. Он еще не понял, что случилось, но сердце билось все быстрей. Наконец сообразил: одна из девушек была поразительно похожа на Кэт! Будто и не пролетело двадцать жестоких лет среди огня и железа. Снова он увидел ее, юную и прекрасную.
И вдруг девушка остановилась. Подружка потянула ее за рукав, но девушка замерла на месте. Отчаянно покраснев, она смотрела на Александра. Он почувствовал, что впервые язык не повинуется ему. Господи, неужто это Оля? Последний раз он видел ее в Германии, тогда это был бутон розы…
И тут его взгляд задержался на золотом медальоне, что украшал ее прекрасную шею. Он видел их много, но ни один не был похож на тот, который он взял на корабле-призраке. Этот, подлинное произведение искусства, созданное великим мастером в минуты взлета его гения, сразу приковывал взор необычной красотой.
