Замок Персмон. Зеленые призраки. Последняя любовь - Санд Жорж (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
После окончания школы, ничему его не научившей, он отправился в Париж изучать законы. Богатый, щедрый, жадный до удовольствий и всегда готовый ничего не делать, он завел множество друзей, весело проедал свои доходы, не щадя ни молодости, ни здоровья, и, казалось, намеревался до конца жизни продолжать свои мнимые занятия юриспруденцией.
Но все это внешнее легкомыслие не могло разрушить самой природой заложенного в нем средства спасения — он любил собственность, и когда увидел, что надо или положить конец развеселой жизни, или серьезно посягнуть на свой капитал, он вернулся и стал хозяйствовать.
Шангусская земля была в аренде, но срок кончался, и он сумел возобновить договор с арендаторами на более выгодных условиях, не расставшись ни с одним из фермеров, которых ему сразу удалось искренно расположить к себе. Он задумал выстроить для себя более красивый дом, поскольку отцовская усадьба, Виньолет, досталась на долю его сестры Эмили.
Виньолет была прелестна, несмотря на свою простоту: сад, полный цветов и плодов, расположенный на той плодоносной равнине, что простирается между берегами Моржи и горами Дом. Мьет так любила этот дом, где умерли ее родители, что предпочла уступить брату лучшую часть земли, чтобы оставить за собою виноградники и дом в Виньолет. Она жила там одна с моей старушкой-сестрой, Анастази, во время отсутствия Жака, нежно лелеяла добрую тетушку, умершую наконец у нее на руках и завещавшую ей около сотни тысяч франков в государственных доходных бумагах.
Мьет, получив наследство, написала брату в Париж: «Я знаю, что у тебя есть долги, поскольку ты поручил нашему нотариусу продать луг и каштановую рощу. Я не хочу, чтобы ты разорял поместье. У меня деньги есть. Если тебе надо, то сто тысяч франков к твоим услугам».
Долги Жака не достигали и половины этой цифры. Они все были уплачены, и он вернулся домой с твердой решимостью не делать новых.
Он согласился жить в Виньолет, у Эмили, и отложил проект постройки дома в Шангусе до того времени, когда сестра выйдет замуж.
Он тщательно скрывал от сестры свои проказы, что было ему нетрудно, поскольку Эмили жила в полном уединении и почти никогда не выходила из дома. У него были друзья повсюду, и он уезжал К ним поохотиться и повеселиться в любое время года. В так называемое общество в Риом он не ездил, поскольку не любил церемоний, но у него всегда находились «дела», под предлогом которых он заводил интрижки, становившиеся, с его слов, известными всем и каждому. По наивности души он компрометировал только женщин уже давно скомпрометированных, а благодаря своей практичности умел проявлять великодушие без расточительности.
Ему было уже под тридцать, но он до сих пор не заводил и речи о женитьбе. Свобода доставляла ему столь ко радости, и он так хорошо умел ею пользоваться! Его красота немного огрубела, нежный девичий румянец побагровел, что очень не шло к его пепельно-белокурым волосам. У него было одно из тех лиц, которые замечаешь издалека из-за яркости красок, крупных черт, красивого носа с горбинкой. Подбородок слегка выступал из-под шелковистой светлой бороды, похожей на пучок спелых колосьев посреди луга пестрых цветов. Взгляд у него всегда оживленный и ласковый, но слишком блестящий и неуловимый, чтобы быть нежным. Рот остался свежим и красивым, но прелесть улыбки поблекла. Вино и другие излишества сорвали цвет его молодости, и Анри очень метко обрисовал приятную и отчасти странную внешность кузена, назвав его «полишинелем, но пока еще молодым и добрым».
Обдумав все это дорогой, я, наконец, очутился у дверей его фермы. Мне сказали, что он в роще и что его сию минуту позовут. Я поручил Биби работнику и отправился пешком навстречу милейшему племяннику.
VI
Я нашел его спящим под деревом, растянувшись на траве. Он спал так крепко, что мне пришлось пощекотать его кончиком палки, чтобы разбудить.
— Ах, дядя! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз, как я рад! Я только что думал о вас!
— То есть видел меня во сне?
— Да, может быть. Но все равно, я думал о вас. Вы сердитесь…
— За что?
— А за то, что я долго не был у вас; у меня столь ко дел!
— Оно и заметно. Ты изнемогаешь от усталости поэтому валишься с ног где попало.
— Пойдемте посмотрим мои планы, дядя, я жду от вас доброго совета…
— В другой раз. Сегодня я пришел, чтобы кое-что у тебя спросить. Говорят, ты знаешься с одной молодой особой по имени Мари де Нив?
Жак вздрогнул.
— Кто вам такое сказал, дядя? Я ее совсем не знаю.
— Но ты знаешь людей, которые с ней знакомы, к примеру Мьет; она, конечно же, что-нибудь рассказывала тебе про свою приятельницу?
— Да… нет, позвольте… не помню что-то. А вам-то что хочется узнать?
— Мне хочется узнать, правда ли, что она идиотка?
Грубое слово больно задело Жака, и он слегка побледнел.
— Идиотка? Кто это сказал?
— Отец семейства, приезжавший советоваться со мной сегодня утром, потому что один из его сыновей хочет жениться на Мари де Нив, как только она выйдет из монастыря, а отцу говорили, будто она полоумная, страдает падучей или идиотка.
— Не знаю, право… Откуда мне знать?.. — сказал осторожно Жак.
— Ну, если ты не знаешь, придется ехать к Мьет и спросить у нее…
Жак опять заметно встревожился.
— Зачем вам беспокоиться, дядя? Мьет сама приедет к вам.
— Какое же тут беспокойство? Ведь это недалеко отсюда.
— Она, вероятно, отсутствует… она собиралась в Риом за покупками.
— Все равно я к ней заеду, а если ее не застану, то черкну пару слов, чтобы она подождала меня завтра.
— Она сама приедет к вам, дядя. Я ей сообщу, что вы ее ждете.
— Как тебя понимать? Ты как будто боишься пустить меня в Виньолет?
— Нет, но зачем же вам беспокоиться понапрасну, дядя?
— Какая забота с твоей стороны! А мне так кажется, что ты просто боишься, как бы я не открыл вашу тайну.
— Я? Нашу тайну? О чем вы, дядя?
— Перестань, пожалуйста, тебе же прекрасно известно, что не далее как вчера Анри узнал, что Мьет скрывает очень прискорбную для него тайну, а если она прискорбна для него, то, стало быть, и для меня.
— Для него? Для вас? Я совсем ничего не понимаю, дядя!
— Что за комедия! Разве ты не признался Анри во всем?
— Признался… да ни в чем я не признавался!
— Нет, признался, что Мьет прячет у себя своего нового возлюбленного и что моему сыну следует ретироваться.
— Я — признался в этом? Ничего подобного, дядя! Это какое-то недоразумение! Нет у сестры никакой но вой любви. Неужели вы сомневаетесь в честности Мьет? Возлюбленный в ее доме? В мое отсутствие? Черт возьми! Да если бы мне сказал об этом кто-нибудь другой.
— Так, значит, особа, которая прячется в Виньолет, — женщина?
— Готов поклясться, что не мужчина.
— Еще бы тебе не знать этого, ведь ты часто бываешь у Мьет…
— Да я целый месяц к ней не заглядывал.
— Странно. Разве она запретила тебе приходить?
— Просто некогда.
— Не выдумывай! Ты толчешься на всех окрестных ярмарках.
— Для пользы дела, дядя, а не для удовольствия, уверяю вас. Заботы одолевают.
— Жениться собираешься, что ли?
— Может, и так.
— На богатой?
— На девушке, которую давно люблю.
— А она не идиотка?
— Что вы, дядя! Боже сохрани!
— Ты, стало быть, не такой, как тот папенькин сынок, который сватается к Мари де Нив ради ее денег и которому все равно, способна ли она отличить правую руку от левой. Сам понимаешь тревогу отца, приехавшего советоваться со мной. Если это дельце сладится, он будет считать своего сына как бы обесчещенным.
— Еще бы! Это было бы подло и гадко! Но кто распускает этот слух про барышню де Нив? Мачеха, наверное?
— А ты знаешь ее мачеху? Ну-ка, расскажи мне про нее.
— Ничего я не знаю! Мне известно только то, что все говорят и что вы сами тысячу раз слышали. Граф де Нив женился на искательнице приключений, которая выгнала из дому его дочь от первого брака. Говорят, что эта дочь умерла в монастыре.
