Камень духов - Кердан Александр Борисович (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Так продолжалось, пока в Монтерее не пришла к власти военная хунта. Ее нынешний президент полковник Пабло де Сола – сослуживец и товарищ дона Жозе – прислал в Сан-Франциско немного денег и пороха, в письме пообещав вскоре навестить старинного друга. Аргуэлло вздохнул с облегчением. Казалось, вот-вот добрые времена вернутся на калифорнийскую землю, когда солдат будет служить не мудрствуя, не участвуя ни в политике, ни в интригах, зная над собой только командира да закон. Да только ошибался, думая так, седой дон Жозе!
И при новой власти в жизни президии и ее гарнизона ничего не изменилось. Ветшают некогда грозные бастионы, зарастают травой земляные валы. Ржавеют, несмотря на все усилия канониров и их начальника, старшего сына Аргуэлло – дона Луиса, четыре выслужившие свой век пушки. Осыпаются стены одноэтажной казармы, построенной из адабе – необожженного кирпича грубого замеса, которая составляла прежде главную защиту от набегов дикарей и возможной атаки с моря. Но главное – редеет гарнизон. Испытанные вояки, ровесники Аргуэлло, вместе с ним бывшие все эти беспокойные годы, один за другим уходят в мир иной… А молодые? Эти пошли совсем не такие. Кто поспешил перебраться в Мексику, кто занялся торговлей… Охотников послужить родине находится все меньше. Дошло до того, что под ружье мог поставить дон Жозе не более двух десятков человек, и те в основном ветераны да инвалиды.
Одно успокаивает старого солдата: воевать в последнее время стало не с кем. Индейцы предпочитают нападать на одиноких всадников и небольшие обозы. В крайнем случае совершат набег на какое-нибудь ранчо. Впрочем, и это стало редкостью после того, как дону Луису удалось поймать одного из их вожаков, некоего Помпонио (ну и имена у этих бестий!). Пиратские корабли тоже все реже показываются в заливе, словно уразумев, что поживиться здесь нечем. Не беспокоят коменданта и русские соседи. К русским у дона Жозе особое отношение из-за любимой дочери Марии Кончи и давнего сватовства к ней одного русского вельможи… Но об этом не хочется вспоминать сейчас, когда дочь собирается удалиться от мира в монастырь. Нет смысла винить в этом и упомянутого русского. Его, говорят, давно уже нет в живых…
Усилием воли де Аргуэлло заставил себя думать о делах государственных. Хунта, провозгласившая Верхнюю Калифорнию независимой от Мексиканской республики, не сделала ничего, чтобы эта самостоятельность стала реальной. Не создано регулярное войско, не налажено поступление налогов в казну, не отрегулированы пограничные вопросы, не найден ни один могущественный союзник. Случись что, на помощь калифорнийцам рассчитывать не придется. Мексиканское правительство после свержения самопровозглашенного императора Августина I занято внутренними проблемами. Русских здесь слишком мало, чтобы видеть в них надежную опору. А вот американцы все ближе придвигаются к границам области, без спросу занимают калифорнийские земли, чувствуют себя здесь хозяевами: строят форты, отстреливают пушного зверя, ищут в горах серебро и золото…
Словом, есть отчего задуматься старому коменданту Сан-Франциско, нарушая тем самым свой годами выработанный принцип – служить не рассуждая. А ведь как мечталось дожить свой век, радуясь домашнему уюту, подрастающим внукам… Да, видно, не получится! Особенно теперь, после визита комиссара Гереры, который привез дону Аргуэлло от полковника де Солы предложение занять место президента.
Конечно, старый друг, уступая ему свой высокий пост, думал не только об интересах области, но и о благе Жозе и его семьи. Три дочери Аргуэлло – невесты на выданье – ждут не дождутся избранников. И если уж комендант президии не в состоянии им дать достойного приданого, то пусть хотя бы его новая должность послужит для женихов компенсацией за женитьбу на бесприданницах. Кроме того, и сын Луис давно уже вырос из своих капитанских эполет. Ему по годам и по силе в самый раз занять комендантское кресло и с молодой энергией взяться за обустройство президии. Есть у дона Жозе и другие заботы, решить которые, сделавшись президентом Верхней Калифорнии, будет куда проще, чем теперь. Скажем, замужество племянницы Марии Меркадо, которую за живой, неугомонный нрав в семье прозвали Марипосой – Бабочкой. Сам Аргуэлло дал бы этой егозе другое прозвище. У взбалмошной на вид сеньориты вовсе не такой легкомысленный характер. Может, оттого она так по душе старому солдату, что узнает он в Марии-Марипосе самого себя в молодые годы и ее мать – свою покойную сестру, в которой гордая кровь рода Аргуэлло кипела так же бурно.
С племянницей связано событие, вызвавшее у дона Жозе смятение чувств. Это она, вместе со своим женихом Герерой, привела сегодня в Сан-Франциско отряд русских моряков, которые, как выяснилось впоследствии, спасли ее от бандитов в прерии. А поначалу Аргуэлло, будучи человеком не робкого десятка, с коротким андалузским мечом ходивший один против грозного гризли, даже оцепенел, увидев перед давно не запирающимися воротами президии столько чужих вооруженных людей. Впрочем, оцепенение быстро прошло. Схватив свою испытанную в боях шпагу, комендант бросился к орудиям, стоящим у входа, сгоряча забыв, что все запасы пороха и ядер перенесены к пушкам, глядящим на залив… Вслед за ним выскочил Луис с несколькими солдатами – остальные уехали на поиски пропавшей Марии Меркадо. Луис, обладающий более острым взглядом, разглядел впереди отряда кузину и будущего зятя, которые мирно беседовали с незнакомцами в темно-зеленой униформе. Это обстоятельство поначалу успокоило дона Жозе, но, когда он узнал, что своим спасением Мария обязана русским, на душе снова сделалось тревожно.
Казалось бы, отчего? Те русские, с кем доводилось встречаться коменданту доселе, были людьми вовсе не плохими. Noble Резанов, jefe Кусков, капитаны русских судов, заходивших в залив… С момента появления русских в Калифорнии и основания ими крепости Росс в заливе Бодеги у дона Аргуэлло не было ни единого повода упрекнуть соседей в недоброжелательстве. Даже после того, как, поверив обвинениям бостонцев, что русские желают захватить испанские земли, калифорнийское правительство основало в целях предосторожности две новые миссии – Солано и Сонома – поблизости от русской крепости, соседи не проявили воинственности. Напротив, продолжали демонстрировать amistad и открытость намерений. Короче говоря, русские – народ, digno de respeto. Но куда денешься от памяти, которая не может простить русским одно разбитое сердце! Пусть это случилось не по чьему-то умыслу, а скорее по замыслу Провидения, но разве можно забыть об этом? Ведь разбито сердце любимицы дона Жозе – Марии Кончиты, старшей из его дочерей… Каким добрососедством залечишь раны собственной души, если знаешь, что твое дитя несчастно? И несчастно именно из-за русских… Да не появись тогда, восемнадцать лет назад, российские парусники близ Сан-Франциско, не окажись на одном из них дона Николаса, все сложилось бы по-другому… Мария Конча нашла бы свою судьбу среди местных гидальго, уже нарожала бы дону Жозе кучу внуков и внучек, а не влачила бы теперь жизнь в бесплодном ожидании и трауре…
Да, не к добру, не к добру – чует это умудренное сердце Аргуэлло – вновь появились русские в его доме. То, что другим трудно разглядеть, опытный человек видит сразу. Достаточно вспомнить, какие взгляды бросала его племянница на русского teniente Деметрио, как он сам в ответ улыбался ей, чтобы понять: у сеньора Гереры появился соперник. Похоже, и дон Гомес ощутил это. Во время беседы с русским комиссар нет-нет да и клал руку на эфес своего палаша, которым он владел виртуозно. При всем том, что коменданту Сан-Франциско будущий родственник не очень-то симпатичен, зарождающиеся отношения Марии-Марипосы с русским его беспокоят куда больше, чем предстоящий брак племянницы с Герерой. Поединков коменданту президии только не хватает! Впрочем, если бы тут была одна лишь любовь, это еще полбеды… За розовощеким русским офицером, ясно представилось дону Жозе, маячит иная госпожа – большая политика. Ведь именно о ней говорил этот пресловутый дон Деметрио после раннего ужина, на который, следуя закону гостеприимства, вынужден был пригласить русских Аргуэлло. Комендант помнит все, о чем они беседовали тогда.
