Пояс Богородицы - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Великий князь Иван Васильевич говорил:
- Вот что, Картымазов, как только между мной и братьями наступит мир и прежнее согласие, я немедленно выкуплю у Бориса эту землю, вдвое добавлю и пожалую тебя ею от своего имени. Что ты на это скажешь?
Дворянин Картымазов, низко кланяясь, говорил - На все твоя воля, государь! Я верно служил князю
Борису и так же верно буду служить тебе, как служат
мои друзья Бартенев и Медведев!
Великий князь Иван Васильевич говорил: - Отлично! Стало быть, теперь ты сам хозяин своей судьбы! Как только мир с моими братьями будет заключен и они прекратят свой нелепый мятеж - ты станешь моим дворянином, а твои земли увеличатся вдвое! Так что - действуй!
Дворянин Картымазов говорил:
- Государь, у меня есть просьба…
Великий князь Иван Васильевич говорил (перебивая его):
- Хочешь, угадаю с первого раза! Ты просишь неделю отсрочки, чтобы поехать домой к жене на Угру!
Дворянин Картымазов говорил:
- Увы, государь, мне крайне неловко, да только не угадал ты… Я совсем не об этом хотел просить! Скорее - наоборот! Зная, что посольство князей Бориса и Андрея задержится в Москве еще на две недели, я хотел просить, чтобы меня отпустили, дабы вернуться к князю Борису немедленно, выехав прямо сегодня… Я думаю, государь, князь Борис в душе уже раскаивается в совершенном, и, если бы мне удалось с ним поговорить наедине… Я заметил, что он иногда прислушивается к моим словам…
Великий князь говор>ил:
- А вот этого, Картымазов, не надо! Если хочешь знать, я нарочно задерживаю отъезд посольства мятежных братьев из Москвы. Пусть помучаются в неведении! Пусть раскаются поболе! У меня свои планы. А ты слушай, что я тебе говорю, - поезжай-ка ты вместе с твоими друзьями к себе на Угру, недельку отдохни и возвращайся! Как только вернешься, так я посольство братцев моих и отпущу обратно, а перед отъездом дам тебе дополнительно некоторые секретные инструкции насчет того, что отдельно сказать брату моему князю Борису, а что совсем отдельно брату Андрюше-Горяю. А пока ты свободен, Картымазов! Жду тебя через две недели!
Картымазов, низко поклонившись, вышел.
На сим великий князь повелел прекратить записывать, удалился в соседнюю комнату и дожидается, пока я передам ему готовый документ.
Поличному приказанию государя
записано скорописью,
а затем переписано
тайнописью с одновременным
уничтожением
вышеупомянутой скорописи
доверенным дьяком
великокняжеским
Федором Курицыным
в единственном экземпляре
и немедля передано в руки
государя нашего великого князя
московского Ивана Васильевича
для вечного хранения в его
секретном великокняжеском
архиве.
6 июля 1480 года
…Купец Онуфрий Карпович Манин в силу своей профессии, а также характера не мог позволить или даже представить себе путешествия из Новгорода в Москву (и далее) без возможности извлечения из этого предприятия, раз уж оно стало неизбежным, максимальной выгоды.
Неизбежным это предприятие стало в силу непреодолимых обстоятельств, то есть тех, которых купец Манин преодолеть не смог, а именно: выхаживание Любашей раненого Ивашки неожиданно привело молодых людей к пламенной, нежной и настолько глубокой любви, что жизнь друг без друга стала казаться им совершенно невозможной. Это, в свою очередь, привело Ивашку к тому, что он бухнулся в колена купцу Манину и стал просить у него руки дочери. Манин дочь любил и, услышав от нее, что все ее счастье в Ивашке, согласие свое отцовское дал, понимая, какие это согласие будет иметь последствия.
А последствия были такими, что, поскольку Манин в своей единственной дочери души не чаял, ему пришлось смириться с мыслью, что жить с мужем Любаша будет в Медведевке на Угре, потому что Ивашко себе жизни другой не представлял, - а это означало, что и Манину придется сниматься с места и всю свою купеческую карьеру начинать сначала, потому что и он, в свою очередь, не представлял себе жизни вдали от родного дитяти.
Вот так и вышло, что Манин, два его верных помощника, Любаша, Ивашко, Алеша, телега с дочкиным приданым да еще несколько с кой-каким товаром - ну негоже из Новгорода в Москву с пустыми руками ехать! - двинулись в дорогу и благополучно прибыли в Москву, где Манин, имея, как и повсюду, знакомых купеческого звания, а также и деньжат прилично, снял не более. не менее как целый большой дом на Торговой улице, чтоб, значит, товар новгородский продать, пока Василий Иванович и его друзья у великого князя на приеме будут, а уж потом, поужинав по-человечески и отдохнув, как положено, завтра всем отрядом и двинуться дальше.
Федор Лукич Картымазов прибыл к великому князю в составе посольства от взбунтовавшихся удельных князей и уже неделю ожидал в Москве распоряжений.
Филипп Бартенев был вызван из воевавшего с ливонцами войска по поручению великого князя и тоже несколько дней находился в Москве.
Здесь же был и Сафат, которого его владыка, крымский хан Менгли-Гирей, отправил в распоряжение своего лучшего друга и союзника великого московского князя Ивана Васильевича.
Наконец, Василий Медведев был отозван из Литвы для сегодняшней встречи с великим князем, хотя в душе не мог понять, зачем это было нужно, - ничего нового ему Иван Васильевич не сказал.
Но спорить с государем нельзя, и все собрались, как он велел.
Конечно, Манин и вся компания с ним тоже оказались именно в это время в Москве не случайно - просто Алеша сообщил Медведеву, что Ивашко поправляется, а Медведев сообщил Алеше, когда он будет в Москве. Теперь оставалось только точно подгадать время, что и было сделано.
'Таким вот образом все друзья и соратники после долгой разлуки снова оказались вместе, и Манин был очень рад случаю показать свое гостеприимство Медведеву, которого очень уважал и любил, а заодно и его друзьям.
Потому все были еще с утра предупреждены о том, что сразу после приема у великого князя купец Манин ждет всех со званым обедом.
И все собрались вовремя, да вот только Филипп почему-то опаздывал.
- Позвольте сказать, Василий Иванович, - осторожно вмешался Алеша.
Обычно за столом с дворянами не сидели дворовые и служивые люди, но это был исключительный случай - купец Манин был как бы хозяин, и сидели тут его дочь и ее жених Ивашко и, конечно, Алеша.
- Ну говорит - позволил Медведев.
- Филипп Алексеевич, как только от великого князя пришел, тут Же позвал этого своего… не пойму, то ли он слуга у него, то ли приятель…
- Генриха? - переспросил Медведев. - Ну знаю, он мне о нем рассказывал.
- Ну вот, - продолжал Алеша, - Филипп сказал этому Генриху: «Сейчас, обожди, я мешок с камнями возьму, и пойдем!» И точно - вышел с мешком, засунул его за пазуху, и оба они быстро направились куда-то в сторону Кремля.
- Кремля? - удивился Медведев. - Хотел бы я знать, что он там собирается покупать за свои драгоценные камни…
- А вот еще, - добавил Алеша, - уже когда они вышли, Филипп сказал. »Если что, спросим у мастера Аристотеля - он наверняка знает ..
Очень странно, - пожал плечами Медведев.
— Никогда не понимал интереса к чужим делам,— сказал Картымазов. — Мало ли что человеку нужно? Это его дело! Зачем нам ломать над этим голову?!
— Да! Действительно! Ты, как всегда, прав, Федор Лукич!
— Давайте лучше подымем кубки и выпьем за эту очаровательную пару молодых людей, а особенно за Любушку, которая станет скоро для нас близкой и родной соседкой! — воскликнул Картымазов.
Прозвучало еще много тостов, и было выпито еще немало кубков, за окном стемнело, и тогда вдруг во дворе поднялся какой-то шум, гам, скрип повозок, а потом в комнату вошел хозяин дома, ударил в пол шапкой и обратился к Манину:
