ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Sabatini Rafael (электронные книги бесплатно txt) 📗
Андре-Луи позволил отвести себя к окну, выходящему на двор. На дворе стояли разнокалиберные экипажи. Дождь перестал, и, как и вчера в этот же час, солнце силилось пробиться сквозь облака.
— Положение короля, — продолжил разговор барон, — становится крайне опасным. Скоро он поймёт, что эмиграция, которую он когда-то осудил, была разумным шагом. Да он, собственно, уже осознал это, когда попытался последовать за своими братьями, но был задержан в Варенне. Следовательно, он был бы рад вырваться из Франции, если бы мы сумели это устроить. И вы, господин Моро, как монархист, должны желать, чтобы монарх оказался вне опасности.
Андре-Луи помедлил с ответом.
— Обеспечить бегство короля… За такой труд, вероятно, будет назначено неплохое вознаграждение.
— Вознаграждение? Значит, вы не считаете, что возможность совершить благое дело — сама по себе награда.
— Опыт подсказывает, что бескорыстные, как правило, кончают дни в нужде и нищете.
Барон выглядел разочарованным.
— Многовато цинизма в ваши-то годы.
— То есть, мой рассудок не замутнён чувствами? Но это не значит, что их нет.
— То есть, вы непоследовательны. Объявляете себя монархистом, но остаётесь равнодушны к судьбе монарха.
— Во-первых, я не объявлял, а сказал, что в какой-то мере меня можно назвать монархистом. Но мой монархизм не привязан к личности Людовика XVI. Какая разница, кто занимает трон? Король Людовик может умереть, погибнуть, но у страны всё равно будет король. Даже если он не будет править.
Смуглое лицо де Баца помрачнело.
— Сударь, вы сказали огромное множество слов, вместо простого ответа «Нет». Я разочарован. Я считал вас человеком действия, человеком, способным на смелые поступки, а вы просто… теоретик.
— Любая практика основывается на теории, господин де Бац, и наоборот. Я не вполне понимаю, что и как вы предлагаете осуществить. Впрочем, это предприятие не для меня.
Полковник поморщился.
— Что ж, быть по сему. Нет смысла скрывать, что я сожалею о вашем отказе. Возможно вас не удивит, сударь, хотя мне самому это представляется странным, но я не нашёл здесь и дюжины дворян, готовых составить мне компанию в этом рискованном деле. Когда вы назвались монархистом, я воспрял было духом. По мне, вы один стоите двух дюжин этих бездельников. Да прочеши я хоть всю Францию, вряд ли я найду более подходящего человека.
— Господин де Бац, вы мне льстите.
— Нисколько. Вы обладаете качествами, необходимыми для выполнения подобной задачи. Кроме того, в Париже у вас есть друзья, облечённые властью. Они помогли бы вам выпутаться из затруднительного положения, если бы вы в него попали…
Андре-Луи покачал головой.
— Вы переоцениваете и мои качества, и моё влияние на недавних товарищей. Как я уже сказал, сударь, это предприятие не для меня.
— А жаль! — холодно заключил полковник и удалился. А Андре-Луи испытал чувство потери. Потери возможности обзавестись другом здесь, в Шенборнлусте.
Глава IV. РЕВОЛЮЦИОНЕР
В Кобленце потянулись дни томительного ожидания. Их тоскливое однообразие усиливалось дождливой погодой, которая держала Андре-Луи в четырёх стенах.
Мадемуазель де Керкадью этого не замечала. Красота, приветливость и дружелюбие новоиспечённой фрейлины снискали ей при дворе всеобщую симпатию. Она пользовалась особым расположением их высочеств, и даже госпожа де Бальби была с ней необыкновенно любезна и предупредительна. Что же касается придворных, то по меньшей мере половина этих господ выказывала горячее желание услужить мадемуазель, соперничая между собой в праве на внимание юной особы.
Все были довольны жизнью, всех устраивало бесцельное времяпрепровождение, только Андре-Луи тяготился праздностью и чувствовал себя лишним в чуждом ему окружении. И тут неожиданно произошло событие, давшее хоть какую-то пищу уму.
Как-то раз, вечером Андре-Луи вышел подышать свежим воздухом. Только самые неугомонные рискнули бы отправиться на прогулку в такую слякоть. Ветер утих, стало душно. Лесистые Пфаффендорфские холмы на противоположном берегу Рейна отдавали металлическим блеском. Андре-Луи шагал вдоль взбухшей жёлтой реки, мимо моста, за которым маячила громада Эренбрейтштейна — мрачной крепости, похожей на вытянутое серое чудовище. Молодой человек достиг слияния двух рек, давшего название Кобленцу, и повернул налево, по берегу притока Рейна, Мозеля. Уже в сумерках он ступил на узкие дорожки Альтер Крабена и свернул за угол, на улицу, ведущую прямо к Либфраукирхе. За углом Андре-Луи нос к носу столкнулся с каким-то прохожим. Прохожий, по виду путник, застыл, как вкопанный, потом бочком обошёл Андре-Луи и ускоренным шагом заторопился прочь.
Андре-Луи его поведение показалось столь странным, что он тоже остановился и, резко повернувшись, посмотрел прохожему вслед. Ему на ум пришли три соображения: во-первых, этот человек, кем бы он ни был, узнал его; во-вторых, он хотел было заговорить с Андре-Луи, но передумал; и в-третьих, он ускорил шаг, чтобы самому всё же остаться неузнанным. В гаснущем свете дня лицо Андре-Луи под узкими полями шляпы с конической тульёй ещё можно было узнать, тогда как лицо неизвестного скрывала тень от широких полей и, кроме того, он кутался в плащ.
Движимый любопытством, Андре-Луи бросился вдогонку и, нагнав прохожего, хлопнул его по плечу.
— Постойте, любезный. Сдаётся мне, что мы знакомы.
Прохожий прыгнул вперёд и, развернувшись, выпростал правую руку из-под складок плаща. В руке у него оказалась шпага, которую он направил в грудь Андре-Луи.
— Убирайся прочь, разбойник, пока я не проткнул твои кишки! — Голос человека, всё ещё закрывавшего лицо плащом, прозвучал глухо.
Андре-Луи вышел без оружия, но колебался он всего мгновение, а потом исполнил трюк, которому научился в дни занятий фехтованием на улице Случая. Этот простой и эффективный приём, мог привести к роковым последствиям, если, проводя его, исполнитель проявлял нерешительность. Ударом ладони Андре-Луи отбил клинок чуть в сторону, одновременно крутанулся на каблуках и, повернувшись спиной к противнику, схватил шпагу у рукояти и выдернул у него из руки. Продолжая поворот, он снова оказался с ним лицом к лицу, и, не успел противник сообразить, что произошло, как кончик его собственной шпаги был приставлен к его же груди.
— С «разбойником» вы промахнулись. А вот кто вы такой? Для такого тёплого вечера, мой друг, на вас многовато одежды. Дайте-ка на вас взглянуть! — Потянувшись левой рукой вперёд, Андре-Луи заставил человека отвернуть плащ и тут же, увидев его лицо, издал изумлённое восклицание и опустил шпагу.
Перед ним стоял народный представитель Изаак Ле Шапелье, ренский адвокат. Некогда один из самых непримиримых врагов Андре-Луи, он потом стал его ближайшим другом. Поддержка и поручительство Ле Шапелье помогли Андре-Луи стать членом Национального собрания. А теперь этот известный революционер, однажды даже занимавший в Собрании кресло председателя, крадётся по улицам Кобленца, явно опасаясь быть узнанным. Вот уж кого Андре-Луи не ожидал здесь встретить.
Наконец он оправился от изумления, и его разобрал смех.
— Нет, право слово, Изаак, что за странная манера приветствовать старых друзей? Взять и проткнуть кишки! — Его осенила ещё одна мысль. — А ты, вообще-то, к кому приехал? Не ко мне ли?
Ле Шапелье презрительно скривился.
— Бог мой, к тебе! Ты слишком много о себе возомнил, если думаешь, что с поручением к тебе направят депутата Собрания.
— А я не думал, что ты с поручением. Я решил, что, может быть, ты приехал под влиянием симпатии ко мне или к кому-нибудь другому. Но, раз это не так, то что же привело тебя в Кобленц? И почему ты боишься открывать лицо? Уж не шпион ли ты?
— Поразительная проницательность, — фыркнул депутат. — Твои мозги, мой милый, с тех пор, как мы виделись последний раз, изрядно заржавели. Скажу одно: я здесь, и любое неосторожное слово может меня погубить. Как ты намерен поступить?
