Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (онлайн книга без TXT) 📗
— То ли дело моя Кэтрин, — раздался у него над ухом голос Фэрфакса, — там одна грудь…
Джон усмехнулся: «Пошли-ка, дорогой, потремся в толпе, послушаем, что люди говорят».
Он сразу нашел глазами ее голову — девушка, стоя у лотка со всякой мелочевкой, торговалась за какие-то зеркальца. Парнишек рядом с ней уже не было. Джон мимолетно подумал: «Лицо у одного знакомое».
Джон подобрался поближе и выругался — сзади его толкнули. Он попытался удержаться на ногах. Девушка, испуганно вскрикнув, выронила деньги: «Месье!»
У нее были серо-голубые, как небо над Ренном, глаза. «Как всегда, — зло подумал Джон. «Стоит мне встретить красавицу, у меня либо начинается морская болезнь, либо я ругаюсь, как сапожник».
Он быстро собрал рассыпанную медь, и, покраснев, протянул ее девушке: «Простите, мадемуазель, я очень виноват».
— Что вы, что вы…, - зардевшись, пробормотала девушка. У нее была узкая, нежная, прохладная ладонь. Джон, на мгновение, прикоснувшись к ней, вздрогнул. «Так вот оно что, — горько подумал мужчина, провожая глазами ее стройную спину. «Вот как оно бывает, граф Хантингтон. Брось, ты не Ланселот Озерный. Ты ее больше никогда не увидишь».
— Всем оставаться на своих местах! — услышал он громовой голос от ворот рынка. «Проверка документов!»
— А вот это очень плохо, — успел подумать Джон. Оказавшийся рядом Фэрфакс дернул его за рукав блузы: «Быстро, пока они тут все не окружили! Надо уходить!»
— Нет! — пронесся над толпой женский крик. «Оставьте, не трогайте их, это же дети!»
Джон швырнул какому-то торговцу серебряную монету. Проклиная свой маленький рост, он вскочил на лоток. Девушка стояла перед высоким, полным человеком, двое давешних парнишек — под прицелом у солдат, — переминались с ноги на ногу.
— Это Деметр, — Фэрфакс едва слышно выругался. «Был бы у меня пистолет…»
Комиссар Конвента оглядел девушку с головы до ног и процедил: «А вы кто такая?»
— Паразитка, — подобострастно крикнул кто-то из горожан, — бывшая маркиза де Монтреваль! Дочка того предателя, которому голову отрубили, два года назад, сестра бунтовщика!
Деметр щелкнул пальцами. Мадлен обреченно подумала: «Господи, нет! Жюль, Элиза…, Говорят, он повстанцам глаза выкалывает…»
— Беги, — неслышно велел Жюль девочке. «Пока еще можно, они тебя не догонят. Стреляй, если что».
— Я тебя не брошу, — Элиза помотала белокурой головой.
— Беги! — зло повторил Жюль. «Тут моя сестра, я не могу ее оставить. Ну! — он сделал легкое, неуловимое движение. Элиза, поскользнувшись, шлепнувшись в лужу, перекувыркнувшись через голову, — исчезла в гуще людей и телег.
— Взять его! — коротко велел Деметр, солдаты рассыпались по рынку. Джон, спрыгнув с лотка, тихо сказал Фэрфаксу: «Пошли отсюда. Надо проследить за этой девчонкой, я видел, куда она побежала».
Они нырнули под составленные вместе телеги. Фэрфакс удивленно заметил: «Это мальчишка был».
— Это, — Джон пополз вперед, — была моя сестра, дорогой капитан. Чутье меня не подвело, — он отряхнул куртку от навоза. Оглядевшись, мужчина выругался: «Черт, черт! Элиза, она быстрая, как ветер. Уже и след ее простыл. Ничего, — он улыбнулся, — теперь я знаю, что мой отец и мачеха не погибли. Мы их найдем. Пошли, — он подтолкнул Фэрфакса. Обернувшись, Джон заметил, как уводят с рынка высокого парнишку в крестьянской одежде. Девушка, понурив голову, шла вслед за солдатами.
— Я вернусь, — пообещал ей Джон. Они с Фэрфаксом зашагали к реке, туда, где была привязана лодка.
В комнате пахло табаком, выцветшие, шелковые обои были исписаны лозунгами, ободраны, большой, дубовый стол был засыпан пеплом и завален грудами бумаг.
Деметр сидел, посасывая сигару, вчитываясь в какой-то список. «Вот оно, значит как, — зловеще сказал мужчина и крикнул: «Позовите гражданку Монтреваль!»
Мадлен робко вошла в кабинет, и оглянулась: «Все разграбили. Картины пропали, книги…, Даже папин глобус — и тот взяли». Она закашлялась — в полуоткрытое окно дул резкий ветер, и несмело подняла глаза: «Месье Деметр…, Что с моим братом?»
— Гражданин Жюль Монтреваль, — отчеканил комиссар Конвента, — находится в тюрьме по обвинению в принадлежности к повстанцам. Пошел путем отца и старшего брата, так сказать, — он поднялся и положил большую ладонь на документы.
— Месье Деметр, — пробормотала Мадлен, комкая старую, вытертую шаль, — я прошу вас…, Жюлю четырнадцать лет, он ребенок…, Он просто пришел со своим другом из деревни, повидаться со мной. Его приютили наши бывшие арендаторы, крестьяне все же сытнее живут, а Жюль еще растет….
— Паразиты! — взорвался комиссар, расхаживая по кабинету, стряхивая пепел на прожженный, в черных пятнах, ковер. «Мало вы сосали кровь крестьян, мало измывались над нами — еще и щенков своих нам навязываете! Не бывать этому, — громовым голосом крикнул Деметр. По кабинету загулял сквозняк, дверь с шумом хлопнула, и Мадлен едва не перекрестилась.
— Нельзя, нельзя, — велела себе девушка. «Нельзя при нем этого делать. Проси за Жюля, становись на колени, плачь…, Все, что угодно, только бы он отпустил маленького, Жюль последний из семьи…»
Мадлен взглянула на гипсовый бюст очень красивой женщины, что стоял в углу: «Месье Деметр, Жюль у меня один остался…, Пожалуйста, будьте милосердны».
— Тот, кто проявляет милосердие к жестоким поступкам, гражданка Монтреваль, потом и сам становится жестоким к тем, кто действительно заслуживает снисхождения, — напыщенно заметил комиссар. Деметр добавил, отчего-то улыбаясь: «Сестра Мадлен».
— Откуда он знает? — испуганно подумала девушка. Деметр подхватил со стола какой-то листок и сунул ей под нос. «Список монахинь и послушниц в бывшем монастыре клариссинок, гражданка Монтреваль, — издевательски заметил он.
Деметр протянул к ней руку и Мадлен отшатнулась: «Думали, мы не узнаем, кто вы такая? Еще и наверняка, монастырь, — он выругался, — на дому устроили. Подпольных кюре привечаете. Я велю послать к вам на квартиру и перевернуть там все — наверняка мы кого-то найдем. Или что-то, — со значением добавил Деметр, глядя на ее изящную, низко склоненную голову.
— Пойдете на гильотину, гражданка Монтреваль. Только сначала увидите, как вашему брату выкалывают глаза и отрубают конечности. Он раскурил потухшую сигару: «Они еще живут после этого, какое-то время. Катаются по полу и кричат. Страшно кричат, гражданка Монтреваль, как звери».
— Месье Деметр, — девушка рухнула на колени, — я прошу вас, прошу. Я, действительно, была послушницей, но я никого не знаю, — ни кюре, ни повстанцев. Я живу очень скромно, никуда не хожу…, Только пожалейте моего брата, я сделаю, все, что угодно…, - она разрыдалась. Деметр незаметно облизал губы: «Отлично. Она с десяти лет в монастыре. Ничего такого она не знает, ни о чем не догадается. Да, да, именно так и сделаю».
Он выпустил клуб сизого дыма. Усмехнувшись, комиссар подошел к ней. «Поднимитесь, — потребовал Деметр. Мадлен, пошатываясь, подчинилась.
— В общем, так, — он смотрел на высокую, девичью грудь, скрытую глухим, скромным платьем. «Я освобожу вашего брата, и не буду предъявлять ему никаких обвинений, гражданка Монтреваль».
Серо-голубые глаза засияли. Мадлен радостно сказала: «Спасибо вам! Большое, большое спасибо, месье Деметр! Я знала, что…»
— Стойте, — он прервал девушку. Комиссар был совсем рядом. От него несло крепким табаком, кофе, старым, кислым потом. Деметр повел рукой куда-то в сторону и добавил: «На одном условии».
— Все, что угодно, — горячо сказала Мадлен, глядя на его гладко выбритое, с отвисшими щеками лицо. «Все, что угодно, месье Деметр».
— Сейчас, — он пристально осмотрел узкие бедра, тонкую талию, бедное, потрепанное платье, и продолжил:
— Сейчас мы сходим в префектуру, и вы станете гражданкой Деметр. А завтра я выпущу вашего брата, мадемуазель, — он облизал полные губы кончиком языка. «После нашей брачной ночи, — подмигнул ей комиссар. Вернувшись за стол, развалившись в обитом гобеленом кресле, он рассмеялся: «Я бы, конечно, мог вас изнасиловать, а после — пристрелить…»
