Волчье море - Лоу Роберт (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Помню только обрывки и отдельные картины, словно осколки разбитого зеркала, — вот Клегги бродит кругами, причитая, что потерял свой щит, и кровь хлещет из обрубка его руки. Вот араб пятится от меня, его зубы летят из пасти, точно расколотые напольные плитки.
И Финн, рубящий, колющий и подставляющий щит, вдруг замирает, пялится на человека, которого хотел убить, а тот огрызается и замахивается.
Финн лишился части волос и уха из-за этого промедления, вскрикнул от боли и ужаса, когда ему открылась истина, и разрубил в куски щит противника. Наконец очередной его выпад раздробил кольчугу и кость, а следующий поразил противника прямо в бороду.
Хав сын Хроальда, мы звали его Ордигскегги, Щетина, погиб. Один из побратимов, которых мы пришли спасти.
К тому времени как масмуды перебрались через насыпь, рассеяли разбойников и принялись охотиться на них, мы уже попадали на колени в кровавую слякоть, изливая в пыль слюну и кровь. Как будто я шел под водой и видел жемчужный поток пузырьков изо рта, чувствовал, что легкие горят от недостатка воздуха. Земля и небо покачнулись, поменялись местами…
На всем небосводе двигались лишь два ворона, этакие иссиня-черные кресты в полупрозрачной синеве, подернутой дымкой зноя. Казалось, я лежу на волнах, глядя на воду над собой.
Вороны лениво кружили противосолонь. Все вороны левши, так говорил Сигват. Если это вороны. Наверное, и вправду вороны, посланцы Одина.
Я лежал на спине. Не помню, как это случилось.
— Торговец?
Небо заслонила собой человеческая фигура, черные пряди волос развевает ветер. На мгновение, на бесконечное мгновение мне почудилось, что это Хильд отыскала меня, восстав из мертвых. Но нет, она давно мертва, погребена в кургане Атли.
— Торговец, ты цел? На, выпей.
Фигура наклонилась, исчезла, появилась вновь. К моему лицу поднесли мех с водой, и я понял, что это Квасир, со своей вечной ухмылкой. Он потерял повязку, и мертвенно-белый глаз сверкал, как жемчужина, на перемазанном кровью лице. Кожа на лбу содрана и болтается, словно тряпка, пахнет от него железом и смертью. И кругом вьются мухи.
— Ты упал, как срубленное дерево. Небось перегрелся, — пояснил Квасир. — Но теперь уже все, и у нас есть вода. Пей.
Теплая и солоноватая вода показалась мне слаще меда. Я кое-как встал. Рядом валялись тела, усеянные мухами, а Хленни Бримили обшаривал трупы и срезал кошели.
— Восемнадцать наших мертвы, Торговец, — сказал Квасир, оторвавшись от меха. — Но эти ублюдки порублены в клочья. Вон, гляди.
Он указал на бурую равнину за полуразрушенными зданиями, где висела знойная дымка, заставлявшая дрожать перед глазами дворец Ирода. Какие-то фигуры, жутко искаженные из-за дымки, ходили туда и сюда — явно не просто так.
Конечно. Последнее убежище, три огромных ступени вниз от клина Масады, этой полной призраков и проклятой богами горы посреди воплощенного Муспелльсхейма.
Я пошатнулся и оперся на Квасира. Под холстиной, которую мы все напялили на себя, его кольчуга обожгла мою ладонь. Наверняка и моя тоже раскалилась. Ноги подкашивались.
— Козленок?
Квасир покачал головой.
— Никаких следов. Верно, сгинул еще там, в той дыре.
Я мотнул головой, чтобы прочистить мозги, и это движение отозвалось страшной болью. Я чуть было не упал, но Квасир подхватил меня и сунул мне в руки мех с водой:
— Выпей еще. Но не слишком.
Я выпил, почувствовал себя лучше и улыбнулся ему:
— Не кровь, я надеюсь.
— Он ответил кривой ухмылкой.
— Только христиане боятся крови, — сказал он, явно вспомнив историю Радослава.
Кровь в воде. Хитроумный замысел Одина.
Путь к истине пролег сквозь кровь тех, кого мы пришли спасти, и большинство убил рыдающий Финн. Другие чувствовали себя не намного лучше, все теперь знали то, что я выяснил первым, — наши побратимы были вожаками разбойников, кастрированными пожирателями падали.
Я наткнулся на Гейрмунда сына Сольмунда, который помог мне залечить лодыжку, поврежденную в погоне за Вигфусом Щеголем по крышам Новгорода. Он истекал кровью из полудюжины ран и даже не мог говорить.
Потом мне попался Траин, которого мы прозвали Фьорсфавнир, Забиратель Жизней, когда он на спор прикончил больше вшей, чем кто-либо еще, проведя горящим факелом по швам своей одежды и спалив мерзких тварей. Теперь у него на губах лопались алые пузыри.
И Сигурд Хеппни, дурацкая шутка, ибо его никак нельзя было назвать Удачливым. С его распластанного тела я забрал знакомый предмет — святое копье Мартина.
Они и другие, все мертвы, все те, кого мы пришли спасать.
Последний стоял на развалинах верхнего яруса во дворце Ирода, упершись спиной в поручень: рунный клинок жадно скалится в одной руке, Козленок дергается в другой. Финн, рычащий и окровавленный, Годи, тоже весь в крови, возвышался перед ним; Ботольв, с широким копьем в могучем кулаке, встал рядом.
Ну вот, опять. Другое время, другое место, биение сердца, клинок у горла Козленка, алый отблеск пламени факела, рука Свалы…
Как и она, Вальгард Скафхогг не собирался сдаваться. Колющий Дерево. Утонченные греки сумели подобрать только «Пелекано». И он точно черен сердцем.
— Отпусти мальчишку, — процедил Финн, дрожа всем телом от безумной ярости, готовый выплеснуть ее, как мед из переполненного рога. — Слышишь, Вальгард?!
— Меня укоротили, — ответил Вальгард, — но ума я не лишился, Лошадиная Задница.
— Мы пришли за вами, — взвыл Финн, чуть не плача. — От самого Миклагарда! Вы же наши братья…
— Побратимы, — поправил Вальгард, качая головой. — Сначала мы перестали быть мужчинами, а потом побратимами и верными Одину. Он оставил нас — жребий Эйнара, сам знаешь. То, что мы совершили, чтобы выжить, не заслужит нам одобрения старухи Хель.
Его голос был тих и спокоен, и это пугало сильнее, чем если бы он рычал и метался, как бешеный волк. Он почернел лицом от солнца, как масмуди, носил местную одежду и остатки тюрбана, высох до костей от зноя и отчаяния. И все равно в его рассуждениях был изъян. Тут он заметил меня.
— А вот и юный Бальдр.
В его голосе не было ничего, кроме усталости, но глаза загорелись, когда он перехватил мой взгляд. Вальгард шевельнул рукой с мечом, и блик пламени озарил волнистые руны на лезвии.
— Старкад сказал, что этот меч был когда-то твоим, мальчик, — сказал он. — Рунный меч. Он сказал, что ты добыл его в гробнице Атли.
Старкад много чего наговорил, подумал я, особенно если ему вспороли ребра, а он молил остановиться. Вальгард моргнул, когда я произнес это вслух, и я понял, что угадал в точности, — было именно так, как если бы я видел все собственными глазами, скрытый от чужих взоров силой сейд.
— Я забрал меч, — ответил Вальгард с вызовом, но все же неуверенно, будто пытаясь убедить себя, что если я владею сейд, этот меч давал мне силу — а теперь даст ему. Его страх смочил потом пальцы на рукояти, сжимавшиеся и разжимавшиеся, и пот начал стекать по резьбе, открывавшей дорогу к невообразимому богатству.
— Теперь я заберу его у тебя, — сказал я, заметив, что Ботольв подобрался ближе, намереваясь рывком выхватить Козленка у Вальгарда. Большие круглые глаза мальчишки были устремлены на меня, правой рукой он сжимал оберег Тора на шее. — Ты причинил своему ярлу немало хлопот, Вальгард Скафхогг, но я сдержал свою клятву.
— Это какую?
— Я пришел за тобой. Я ярл Обетного Братства, в конце концов.
Он улыбнулся, криво до отвращения. Я мотнул головой, указывая на Козленка:
— Что теперь, Вальгард? Твои люди разбежались, а сарацинский ярл жаждет поиметь тебя в задницу. — Я надеялся, что мой голос звучит убедительно, а внутри изнемогал от страха.
— И ты спасешь меня?
— Я твой ярл.
Его рот исказился, он с немалым трудом выдавил:
— Не ярл. Не мой. Ты ничтожество, парень. — Его лицо было безумным, глаза чернели скважинами отчаяния, но голос его был резок и разил не хуже меча. — Мы заплатили цену. Мы, те, кого Эйнар оставил в жертву.
