Зорро - Волков Александр И. (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
– Надо выманить зверя из логова, – спокойно сказал дон Диего.
– Каким способом? – Дон Росендо остановился и посмотрел на собеседника. – Вы же сами так упорно твердите о его хитрости и коварстве!
– Вы играете в покер? – ответил дон Диего вопросом на вопрос.
– Да, как и во все прочие карточные игры, – недоуменно пожал плечами дон Росендо.
– Что вы делаете, когда блефуете и хотите, чтобы ваш противник открыл свои карты?
– Увеличиваю ставку.
– Так вот и здесь придется пойти ва-банк! – усмехнулся дон Диего.
– И что у нас на кону? – спросил дон Росендо.
– Клад Монтесумы.
Дон Росендо так давно ждал этих слов, что почти не выразил удивления, когда они наконец были произнесены. Теперь оставалось лишь определить правила предстоящей игры и прикинуть возможное количество участников. И здесь, разумеется, главную роль взял на себя дон Диего. План был чрезвычайно прост, но его практическое исполнение требовало, чтобы в состав небольшого отряда, которому не сегодня-завтра надлежало выступить из ворот ранчо, непременно вошел старик Тилькуате. Мало того, индеец должен был стать основной «приманкой», потому что только так соглядатаи дона Манеко – дон Диего без колебаний назвал его имя, раскрыв тем самым «секрет Полишинеля» всей этой интриги, – могли смело донести своему хозяину о предполагаемой конечной цели их маленькой экспедиции. О том, что головорезы дона Манеко не успеют собраться и выступить следом, не было и речи: путь к водопаду – дон Росендо в ходе сборов успел рассказать свой «сон» – пролегал по границе обширных владений сеньора Уриарте, где незаметно сесть путникам на «хвост» для его приспешников не составляло особого труда. В том, что окрестности ранчо наводнены тайными соглядатаями, его обитатели также ничуть не сомневались; то мелькал на вершине холма одинокий всадник, то бродяга стучал в ворота и гнусавым голосом просил подать ему что-нибудь Христа ради, то являлся наниматься на работу тощий и оборванный до последней степени пеон – частота подобных визитов наводила на вполне определенные мысли.
Но участники похода и не собирались делать из своего предприятия никакого секрета, напротив, слуги по приказу дона Росендо проделывали во дворе ранчо все то, что вполне можно было сделать и не столь открыто: седлали и проверяли подпруги вьючных лошадей, развешивали на жердях кожаные мешки, выбивали из них пыль, зашивали прорехи длинными стальными иглами – короче, всячески показывали, что хозяева готовятся к перевозке большой партии неизвестного груза по местности, где не пройдет повозка. А когда в разгар этих приготовлений в ворота постучался очередной бесприютный странник, его не то что не погнали прочь, а, напротив, пригласили во двор, усадили за покрытый скатертью сундук и пару часов поили и потчевали так, что к концу трапезы бедняга едва смог застегнуть ветхий ремень на отвисшем чуть не до колен животе. Его задача осложнялась еще и тем, что действовать приходилось одной рукой: вторая рука бродяги постоянно находилась за пазухой его ветхой, сопревшей от бессменной носки дерюги, оборванные полы которой он и пытался затолкать под распущенный в середине трапезы ремень. От помощи бродяга отказывался категорически, но едва он вышел за ворота, как припавшая к дырке от выпавшего сучка Хачита почти тут же изобразила своими полными смуглыми руками взмахи птичьих крыльев, что могло означать лишь то, что мнимый скиталец выпустил из-за пазухи почтового голубя.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал дон Диего при виде этого жеста. – Удочка заброшена, скоро начнется клев!
Глава 3
Ждать и в самом деле пришлось недолго. Едва маленький отряд во главе с Тилькуате переправился через небольшую, почти пересохшую речушку и лошади, сбивая подковы, стали карабкаться по каменистому склону речной долины, как в глаза дону Росендо брызнул солнечный зайчик от скрытой где-то между валунами зрительной трубы. Зайчик, разумеется, тут же пропал, но, глянув в ту сторону, откуда он блеснул, молодой человек заметил, как над верхушкой камня мелькнул и тут же исчез верх сомбреро. Он хотел было поделиться своими наблюдениями с ехавшим впереди доном Диего, но тот жестом дал понять, что тоже не обошел вниманием это происшествие и что оно как раз и является прологом к той схватке, которая разыграется, как только преследователи поймут, что отряд дона Росендо достиг своей цели.
При этом дона Росендо поражала беспечность его компаньона: их отряд вместе с Тилькуате состоял всего из четырех человек, и устоять таким числом против наверняка превосходящих сил противника можно было лишь в том случае, если место схватки давало обороняющейся стороне какие-то очевидные преимущества. К тому же короткую цепочку всадников замыкали всего две вьючные лошади, а «клад Монтесумы», по отрывочным фразам Тилькуате, требовал для своего вывоза чуть ли не целого каравана.
Но дона Диего, казалось, совершенно не беспокоили эти, по его же выражению, «неувязочки»; он не только не принимал никаких мер предосторожности, но даже напротив, как будто поддразнивал преследователей. Он то отставал, то съезжал так далеко с тропы, что дон Росендо и Касильда начинали всерьез беспокоиться о его безопасности. Один Тилькуате был совершенно невозмутим; со стороны даже могло показаться, что старик просто дремлет, покачиваясь в седле, а его мул выбирает дорогу по неким тайным, известным одному ему приметам.
С того полуночного разговора в спальне дона Росендо старый индеец больше не сказал своему сеньору ни слова. И теперь, глядя на его сутулую спину, на прямые черные волосы, схваченные вокруг головы кожаным ремешком, дон Росендо порой сомневался в том, что та беседа действительно была, а не пригрезилась ему. В то же время, когда он наутро передал ее содержание дону Диего, тот лишь кивнул головой и сказал: «Теперь можно собираться, Черная Змея поведет нас…» Но ни во время сборов, ни после того, как отряд покинул пределы ранчо, Тилькуате ничем не выдавал своей главной роли в затеянном предприятии; казалось даже, что старый индеец вообще не имеет никакого отношения к происходящему и тащится во главе отряда лишь потому, что его мулу предоставили почетное право первым вытаптывать перебегающие тропу колючки.
Но тем не менее с каждым часом, с каждой минутой путники все более и более приближались к заветной цели. Тропа то поднималась выше, то круто или плавно сбегала вниз, но песок постепенно уступал место твердой, гулко постукивающей под подковами глине, а при резких порывах западного ветра лица уже обдувало прохладное дыхание речной поймы.
Преследователи также успели привыкнуть к тому, что путники не предпринимают никаких мер предосторожности, и стали если не наступать им на пятки, то, во всяком случае, приблизились настолько, что при перемене ветра чувствительные ноздри улавливали в воздухе вонь дешевых крепких сигар, а когда какая-либо из отрядных лошадей всхрапывала, оступившись на камне, ей в ответ порой доносилось весьма отчетливое ржанье. А дон Диего начал вести себя уже совсем неосторожно: он как бы поддразнивал преследователей, провоцировал их на активные действия тем, что плелся в арьергарде и порой просто исчезал из виду, соблазняя головорезов своей беззащитностью.
«А вдруг это все провокация? – с тревогой думал дон Росендо, когда одинокий всадник вновь появлялся в поле его зрения. – Спектакль, где нам с Касильдой отведена весьма печальная и незавидная роль приманки, живцов, агнцев, которых без малейших колебаний пустят под нож, едва цель нашего путешествия будет достигнута?..»
Особенно усилилось его беспокойство, когда вдали послышался слабый шум водопада. Звук это постепенно нарастал, тропа становилась уже, а склон, по которому двигались путники, становился временами таким отвесным, что правое стремя всадника задевало о камни, а левое повисало над шумящей пустотой.
«Как только покажется зев пещеры, – думал дон Росендо, стискивая зубы, – нас перестреляют, как кроликов!..»
Теперь он был совершенно уверен в том, что явившаяся ему в болезненном бреду картина была не плодом больного воображения, а действительно отразилась в предсмертном взгляде злополучного Роке и попала каким-то непостижимым образом в зрительный центр его, дона Росендо, воспаленного мозга.
