Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Дюма Александр (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Кольбер был тринадцатью годами старше Людовика XIV, будущего своего владыки. Человек среднего роста, скорее худой, чем полный, с глубоко сидящими глазами, плоским лицом, черными жесткими и столь редкими волосами, что с молодости принужден носить скуфейку. Взгляд у него был строгий, даже суровый. С подчиненными он был горд, перед вельможами держался с достоинством человека добродетельного. Всегда надменный, даже тогда, когда, будучи один, смотрел на себя в зеркало. Вот отличительные черты внешности Кольбера.
Что же до его ума, то все расхваливали его глубокое умение составлять счета и его искусство получать доходы там, где могли быть одни убытки.
Кольбер додумался до того, чтобы содержать гарнизоны в пограничных городах, не платя жалованья солдатам и предоставляя им существовать за счет контрибуции. Столь ценные качества подсказали Мазарини мысль после смерти своего управляющего Жубера назначить на его место Кольбера. Мало-помалу Кольбер выдвинулся при дворе, несмотря на свое незнатное происхождение: дед его был виноторговцем; отец тоже торговал, сначала вином, а потом сукном и шелковыми материями.
Кольбер, которого прочили в купцы, служил приказчиком у лионского торговца; потом он бросил лавку, уехал в Париж и поступил в контору господина Битерна, прокурора суда. Тут-то и научился он искусству составлять счета и еще более трудному искусству запутывать их. Твердость Кольбера принесла ему очень большую пользу.
В 1648 году двоюродный брат Кольбера, покровительствовавший ему, устроил его на службу к Мишелю Летелье, который был тогда министром.
Однажды министр послал Кольбера с поручением к Мазарини.
Кардинал в то время отличался цветущим здоровьем, и тяжелые годы Фронды еще не засчитывались ему втрое и вчетверо. Он жил в Седане, где его очень беспокоила одна придворная интрига, в которой Анна Австрийская готова была предать его.
Интригу эту затеял Летелье. Он получил письмо от Анны Австрийской, драгоценное для него и очень опасное для Мазарини. Но так как он всегда (и очень искусно) вел двойную игру, стараясь то мирить, то ссорить между собой всех своих противников, то и тут он решил показать письмо Анны Австрийской кардиналу, чтобы обеспечить себе его благодарность.
Послать письмо было легко; получить его обратно было гораздо труднее. Летелье посмотрел кругом, заметил мрачного худого чиновника, который, нахмурив брови, писал бумаги, и решил, что он лучше всякого жандарма исполнит его поручение.
Кольбер поехал в Седан с приказанием показать кардиналу Мазарини письмо и привезти его назад к Летелье.
Он с особенным вниманием выслушал приказ, заставил повторить его два раза и задал вопрос: что важнее – показать письмо или привезти его обратно?
Летелье отвечал:
– Важнее привезти письмо назад.
Кольбер отправился в путь, спешил, не щадя себя, и вручил Мазарини сначала письмо от Летелье, уведомлявшего кардинала о драгоценной посылке, а потом самое письмо королевы.
Мазарини, читая письмо Анны Австрийской, густо покраснел, ласково улыбнулся Кольберу и отпустил его.
– А когда будет ответ? – почтительно спросил Кольбер.
– Завтра.
– Завтра утром?
– Да.
На другой день, с семи часов утра, Кольбер был уже на месте. Мазарини заставил его ждать до десяти. Кольбер, которому пришлось сидеть в передней, и не подумал обидеться. Когда настала его очередь, он вошел.
Мазарини отдал ему запечатанный пакет, на котором была надпись: «Господину Мишелю Летелье».
Кольбер посмотрел на конверт с особенным вниманием; кардинал ласково улыбнулся ему и подтолкнул его к двери.
– А письмо ее величества королевы-матери? – спросил Кольбер.
– Оно в пакете со всем прочим.
– Очень хорошо, – сказал Кольбер и, зажав шляпу между колен, начал распечатывать пакет.
Мазарини вскрикнул.
– Что это вы делаете? – спросил он грубо.
– Распечатываю конверт, монсеньор.
– Вы что, не верите мне, господин педант? Видана ли подобная дерзость?
– О, монсеньор, не гневайтесь на меня! Могу ли я не верить вашему слову?
– Так что же?
– Я не верю исправности вашей канцелярии. Что такое письмо? Клочок бумаги! Разве нельзя забыть лоскуток бумаги? Ах! Взгляните сами, господин кардинал, я не ошибся!.. Ваши чиновники забыли этот клочок бумаги. Письма королевы нет в пакете.
– Вы наглец и ничего не понимаете! – закричал Мазарини с гневом. – Убирайтесь и ждите моих приказаний!
Сказав это с чисто итальянской живостью, он вырвал пакет из рук Кольбера и вернулся в свой кабинет.
Но гнев его не мог продолжаться вечно, и Мазарини одумался. Каждое утро, отворяя дверь своего кабинета, Мазарини видел лицо дежурившего у дверей Кольбера, который смиренно, но упорно просил у него письмо королевы-матери.
Мазарини не выдержал и наконец отдал письмо. Возвращая драгоценную бумагу, кардинал произнес строжайший выговор, в продолжение которого Кольбер только рассматривал, разглаживал, даже нюхал бумагу, буквы и подпись, как будто имел дело с отъявленным мошенником. Мазарини еще больше разбранил его, а бесстрастный Кольбер, убедившись, что письмо настоящее, ушел, не сказав ни слова, точно глухой.
За это он получил после смерти Жубера место управляющего делами кардинала: Мазарини, вместо того чтобы разгневаться, восхитился им и пожелал сам иметь такого верного слугу.
Кольбер сумел скоро заслужить милость Мазарини и стать для него необходимым. Чиновник знал все его счета, хотя кардинал никогда ни слова не говорил ему о них. Этот секрет очень крепко связывал их друг с другом; вот почему Мазарини, готовясь перейти в иной мир, хотел спросить его совета, как распорядиться имуществом, которое он оставлял на земле.
Расставшись с Гено, кардинал позвал Кольбера, предложил ему сесть и сказал:
– Потолкуем, господин Кольбер, и серьезно, потому что я болен и могу умереть.
– Человек смертен, – произнес Кольбер.
– Я всегда помнил об этом, господин Кольбер, и трудился, предвидя это… Вы знаете, я скопил кое-что…
– Да, монсеньор.
– Какой приблизительно сумме, по-вашему, равно мое состояние?
– Сорок миллионов пятьсот шестьдесят тысяч двести ливров девять су и восемь денье, – ответил Кольбер.
Кардинал испустил глубокий вздох, с изумлением взглянул на Кольбера, но позволил себе улыбнуться.
– Это деньги явные, – сказал Кольбер в ответ на улыбку кардинала.
Кардинал привскочил на постели.
– Что это значит? – воскликнул он.
– Я хочу сказать, что, кроме этих сорока миллионов пятисот шестидесяти тысяч ливров, у вас есть еще тринадцать миллионов, о которых никому не известно.
– Уф! – пробормотал Мазарини. – Вот человек!
В эту минуту голова Бернуина показалась в дверях.
– Что случилось? – спросил Мазарини. – Почему мне мешают?
– Ваш духовник пришел: его пригласили сегодня вечером, – отвечал камердинер. – Он сможет прийти еще раз не раньше, как послезавтра.
Мазарини взглянул на Кольбера; тот взял шляпу и произнес:
– Я приду позже, господин кардинал.
Мазарини колебался.
– Нет, нет, – сказал он, – вы мне так же необходимы, как и он. Притом ведь вы – мой второй духовник… и что я скажу одному, то может слышать другой. Останьтесь!
– А тайна исповеди? Ваш духовник может не согласиться.
– Об этом не беспокойтесь, пройдите за кровать.
– Я могу подождать в другой комнате.
– Нет, нет, вам полезно будет слышать исповедь честного человека.
Кольбер поклонился и прошел за кровать.
– Привести духовника, – сказал Мазарини, опуская полог кровати.
XLV. Исповедь честного человека
Монах вошел спокойно, не удивляясь шуму и движению во дворце, вызванным болезнью кардинала.
– Пожалуйте, преподобный отец, – произнес Мазарини, бросив последний взгляд за полог кровати, – пожалуйте! Помогите мне, отец мой!
– Это мой долг, – отвечал монах.
– Сядьте поудобнее, я хочу принести вам полную исповедь: вы отпустите мне грехи, и я буду чувствовать себя спокойнее.
