Дон Карлос. Том 2 - Борн Георг Фюльборн (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мануэль с любезной улыбкой подошел к хозяйке, за которой вошли Инес с Амарантой, и поцеловал ей руку, а затем обратился к Инес, совершенно оправившейся в доме доброй, заботливой тетки и радостно приветствовавшей Мануэля.
Старый Камара с удовольствием глядел на радость племянницы и очевидную привязанность к ней генерала. Ему очень приятно было думать о предстоящем союзе, так как генерал был, по его мнению, во всех отношениях хорошей партией. То же думала и жена его.
Сначала Инес несколько смутилась, но когда увидела, как ласково дядя и тетка приняли Мануэля, сделалась непринужденней, разговорилась и рассказала вместе с Амарантой, как они добирались до Пуисерды, после чего Мануэль поведал о своих приключениях.
— Я знаю по слухам и из газет, маркиз, — сказал майор, — что вы дали новый поворот событиям и что скоро, вероятно, будет положен конец бесчинствам кар-листов! С ними надо поступать без всякого сожаления. Право, я за всю свою службу не слыхивал о подобном способе вести войну!
— Сейчас готовится решительное сражение, майор. Власти не могут себе представить, с какими затруднениями мы здесь сталкиваемся! Казна пуста, а надо очень аккуратно производить выдачи, полки не все надежны, да мало ли еще что! Но я не сомневаюсь, что Серрано и Конхо положат этому конец. Маршал уже организует армию и скоро даст решительное сражение карлистам! Я воспользовался несколькими днями отдыха, чтобы поспешить сюда…
— И доставили нам этим большую радость, сеньор маркиз, — сказала майорша, еще очень красивая, несмотря на свои годы, и вполне светская дама. — Мы часто говорили о вас!
— Меня в высшей степени радует это, — отвечал Мануэль, с благодарностью взглянув на Инес, которая слегка покраснела и опустила глаза, — я и сам постоянно думал о донье Инес и беспокоился за нее, хотя знал, что она под защитой моего дорогого друга, патера Антонио.
— Патер изменил своему ордену, он вышел из монахов! — воскликнул майор.
— Это меня не удивляет, — сказал Мануэль. — Антонио принадлежит к тем благородным людям, которые ничего не делают против убеждения, малейшее разногласие между его обязанностями и совестью должно было непременно привести к подобному разрыву!
— Но он этим навредит себе, это опасно.
— Антонио не побоится никаких лишений и страданий, когда дело касается его убеждений. Я его знаю не один год, это сильный человек!
— Он благородный, возвышенной души человек, — поддержала Инес, — я глубоко уважаю патера Антонио.
— И хорошо делаешь, что с признательностью относишься к нему, — сказала майорша. — Это достойный человек, похоже, видевший мало радости в жизни.
— Но, несмотря на это, сохранивший любовь к людям, доходящую до самопожертвования, — сказал Мануэль. — Он всегда держался в стороне от всех. Выросши в монастыре, он никогда не знал отца и матери, никогда не знал родительской любви!
— А между тем он такой кроткий, как его не любить! — воскликнула Инес. — Не правда ли, милый дядюшка, и тебе ведь понравился патер Антонио?
— Да, должен сознаться! Мне особенно понравилось в нем то, что он, прощаясь со мной, обещал сделать все для примирения твоего с графом, как только вернется в Мадрид… Постой, дай мне сказать, милая Валентина, — обратился майор к жене, — я знаю, что этот разговор вам неприятен и тяжел, но тем не менее нечего бояться смотреть правде в глаза.
Племянница наша милое, доброе дитя, я очень рад видеть ее у себя, но вся эта история с ее отцом очень неприятна, и надо приложить все усилия, чтобы устроить примирение.
Патер, несмотря на то, что граф поступил с ним очень сурово, обещал мне все-таки уладить дело, и я надеюсь, что ему это удастся.
— Дай Бог, — сказала майорша, молитвенно складывая руки. — Граф во многих случаях бывает неумолим, и должна сознаться, если уж мы об этом заговорили, что наша Инес несколько поспешила, но мы, женщины, чаще слушаемся сердца, чем рассудка. Утешься, милое дитя, — прибавила добрая женщина, обнимая Инес, глаза которой наполнились слезами, — все уладится, и граф простит.
В такой откровенной беседе прошло время до ужина. Затем Мануэль простился и ушел в гостиницу, обещая вернуться на следующий день.
Оставшись одна с дядей и теткой, Инес рассказала им все то, о чем они еще только догадывались.
Уже из посещения генерала старики поняли, что у него серьезные намерения относительно Инес, но тем не менее не скрывали, что несогласие графа служит большим препятствием.
Инес, разумеется, была в сильной тревоге, так как и Мануэль, и отец были одинаково дороги ей, и размолвка с отцом была очень тяжела для нее.
Старый майор послал графу письмо, в котором призывал его к смирению, а майорша утешала и ободряла Инес. Придя на другой день, Мануэль нашел всю семью в прекрасном, большом саду, раскинувшемся вокруг домика майора.
Майор предложил Мануэлю пройтись, чтобы дать ему возможность высказаться.
Генерал заметил заплаканные глаза молодой графини и с участием смотрел на нее.
— Вы знаете причину горя Инес, — сказал, пожимая плечами, старик, — вам известно, что случилось. Инес горюет по отцу, а он жесток и неумолим. Но я вчера еще говорил, что надеюсь все-таки на счастливую развязку.
— Мне хотелось бы, майор, откровенно поговорить с вами, — отвечал Мануэль, — и попросить вашей помощи.
— Говорите, говорите, дон Павиа, — с улыбкой сказал старик, — чем могу, с радостью готов послужить.
— Как вам известно, граф Кортецилла имел планы насчет замужества графини Инес, которым не удалось исполниться…
— Странные планы, клянусь честью! Но граф всегда был чудаком, любившим окружить себя таинственностью. Мы с ним никогда не сходились. Но продолжайте, дон Павиа.
— Графиня Инес сбежала к вам из-за этих планов графа…
— Она должна была бы подождать, планы разрушились бы сами собой.
— Я явился к графу Кортецилле официально просить у него руки его дочери.
— В самом деле? Что же вам отвечал граф?
— Он отказал мне, это тяжелое для меня воспоминание, дон Камара! Граф Кортецилла обвинил меня в том, что я увез его дочь, и вызвал меня на дуэль.
— Что за глупость! Что он мог иметь против вас, дон Павиа?
— Он был очень разгорячен, и я едва сдержался, чтобы не отвечать в том же тоне. Вызов его я отклонил, так как не хотел поднимать оружие на отца той, которую люблю больше всего на свете. Мы расстались. Меня произвели в генералы, графиня Инес бежала к вам, вот в каком положении дело! Я горячо люблю графиню и не дождусь минуты назвать ее своей.
— Так этому-то мы и обязаны честью видеть вас у себя, генерал? Так, так, понимаю, — говорил старик, делая вид, что ничего не знает. — Ну, а что же говорит Инес?
— Донья Инес не против!
— То есть она заодно с вами, дон Павиа?
— Кажется, я смею это подтвердить, майор.
— Эге, так вот оно что! Тайный сговор, свидание в доме старого дяди, целый военный план нападения врасплох.
— Нет, нет, майор, не истолковывайте так моих слов! Я только надеялся найти в вас и вашей супруге добрых советчиков.
— Понимаю, понимаю, дорогой генерал! — вскричал старый Камара, с сердечной благодарностью протягивая руку. — Вы найдете в нас и советчиков, и верных помощников, потому что мы очень рады вашему союзу. Надеюсь рано или поздно уговорить и графа: я, говоря между нами, никогда не был его другом, но в настоящем случае мое вмешательство необходимо.
— Благодарю вас за эти слова! Они доказывают, что вы одобряете нас.
— И я, и моя жена! Как же могло быть иначе, дорогой генерал! Мне очень было бы приятно видеть племянницу возле вас, оба вы расположены друг к другу, оба хорошей фамилии, — говорил старик, — не вижу ничего, что мешало бы вашему союзу, и, со своей стороны, готов назвать вас женихом моей племянницы, так же как и жена моя.
— Вы делаете меня счастливым, майор! Я пришел к вам с тем, чтобы откровенно сказать, что у меня на душе. Вы знаете, все готово к решительной битве, знаете также, что в этом случае каждый должен готовиться к смерти, и поймете мое желание отправиться в бой с уверенностью, что донья Инес принадлежит мне, это так важно для меня!
