Смертельные враги - Зевако Мишель (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
– Сударыня, – произнес он, заикаясь, – я не знал... Вы же не спрашивали...
Неимоверным усилием воли Фауста взяла себя в руки. Ее черты вновь приняли безмятежное выражение, а на лице читались, как обычно, спокойствие и сила. Она медленно села и, облокотившись о стол, обхватив подбородок ладонью, устремив взор в никуда, принялась размышлять. Она, казалось, вовсе забыла о присутствии Центуриона, а тот, безмолвный, чуть дыша, почтительно оберегал ее раздумья.
Наконец она подняла голову и произнесла очень спокойно:
– Вы и впрямь не могли ничего знать. А теперь – рассказывайте.
Глава 22
КАРЛИК ДЕЙСТВУЕТ
Мы вынуждены на короткое время вернуться к одному из действующих лиц данного повествования, чьи поступки требуют нашего внимания тем более, что, возможно, благодаря им нам удастся разгадать весьма пока еще загадочный характер этого скромного персонажа.
Итак, карлик Эль Чико – а именно о нем мы собираемся говорить – выдвинулся теперь на место главного героя.
Но почему бы и нет? Почему бы несчастному карлику и не получить право на отдельную главу? Разве он не имеет права на почести, выпадающие обычно на долю тех, кто привычно выступает на первых ролях?
Эль Чико – несколько уменьшенная копия взрослого человека, причем человека весьма грациозного; мы уже слышали как Фауста, знающая в этом толк, говорила ему, что при своем маленьком росте он красив. Пожалуй, о нем не скажешь, что он хрупкий – его всегда заставляли трудиться, но все-таки он слаб, как ребенок, каковым и является по своему росту. Он находится в самом низу общественной лестницы – ведь он всего-навсего горемычный коротышка, круглый сирота, воспитанный Бог весть как и Бог весть кем, появившийся Бог весть откуда, ютившийся Бог весть где; один Господь знал, чем жил карлик – он просил подаяние, не гнушался ради добычи пропитания и некими подозрительными делишками, но все же, вопреки всему, обладал чувством собственного достоинства и бессознательной гордостью.
Учтите, читатель, что мы не заблуждаемся относительно характера маленького человечка. Мы проникли в самые тайники его души и теперь описываем его мысли и поступки с той беспристрастностью, которая всегда была нам присуща. Читатель сам должен решить нравится или нет ему наш герой; мы настолько уважаем читателя, что не посмеем, разумеется, навязывать ему свое мнение.
Итак, Эль Чико выбежал из кабинета Фаусты. Он был, как мы отметили, вне себя от радости или горя, ибо, по правде говоря, невозможно было решить, какое из этих двух чувств в нем возобладало. Вероятнее всего будет предположить, что радость странным образом смешалась с горем.
Он устремился, по-прежнему бегом, в глубь сада, туда, где протекала река. Судя по всему, он прекрасно ориентировался в этом лабиринте аллей и рощиц, ибо, несмотря на густой ночной мрак, еще более непроницаемый из-за многочисленных деревьев, двигался без малейших колебаний, ступая с совершенной уверенностью и кошачьей ловкостью и избегая всякого шума, способного выдать его присутствие.
Достигнув кипарисов, Чико вскарабкался на один из них с проворством, говорившим о привычке к такого рода упражнениям, и добрался до конуса темной зелени – его маленький рост позволял ему легко спрятаться среди листьев. Очевидно, у него был здесь тайник, известный лишь ему одному да птицам, обитавшим в этих местах, так как он быстро избавился от мешочка, каковым был обязан щедрости Фаусты, и стремительно скользнул вниз по стволу.
Теперь, уже не торопясь, с серьезным и задумчивым видом, он прошел вдоль ряда деревьев и вновь остановился перед молодым кипарисом – случаю было угодно, чтобы тот несколько отступил от своих собратьев и вырос неподалеку от стены. Это дерево было замечательной естественной лестницей, словно специально приготовленной, чтобы преодолевать воздвигнутое людьми препятствие.
Взобравшись на дерево, Эль Чико оказался над стеной. Потом он слегка раскачал тонкий ствол и с ловкостью и гибкостью молодого животного прыгнул на гребень стены. Повиснув на руках, он осторожно соскочил на землю по ту сторону ограды.
Отойдя на несколько шагов, он уселся на жесткую высокую траву, порыжевшую от горячего испанского солнца и совершенно скрывавшую его. Скрестив по-турецки ноги, карлик оперся локтями о колени, уронил голову на руки и долго сидел так в неподвижности.
Быть может, он думал о чем-то своем. Быть может он послушно выполнял приказ, полученный им в доме у кипарисов. Быть может, наконец, он просто-напросто заснул.
В полночь отдаленные звуки монастырского колокола, размеренно и торжественно ронявшего во мрак свои удары, вывели Эль Чико из оцепенения.
Приблизительно в это же время Фауста с идущим впереди нее Центурионом спустилась в подземелье своего таинственного загородного дома.
Эль Чико поднялся, отряхнулся и громко произнес:
– Смотри-ка! Уже пора!.. Вперед!
И он пустился в дорогу – медленным шагом, обходя поместье кругом и вовсе не пытаясь скрываться. Можно было даже подумать, что он стремится привлечь к себе внимание – так он шумел и топал.
Внезапно он услышал приглушенные стоны и увидел у подножия стены нечто вроде двух кулей; кули эти, как ни странно, дергались и извивались.
Эль Чико, судя по всему, ничуть не испугался. Более того – он улыбнулся той хитрой улыбкой, что озаряла порой его необычайно подвижное лицо, и, ускорив шаг, подошел к этим двум предметам. Оказалось, что на траве лежат два человека с ног до головы закутанные в плащи и крепко-накрепко связанные.
Не теряя ни секунды, он наклонился над первым из них и принялся разрезать стягивавшие его веревки и снимать душившую его накидку.
– Сеньор Тореро! – воскликнул Эль Чико, когда лицо жертвы наконец открылось.
Весь облик маленького человечка выражал столь явное изумление, интонации его голоса были столь естественными, столь искренними, что даже самый недоверчивый человек ничего бы не заподозрил.
Тореро, не теряя времени на изъявление благодарности своему спасителю, – или якобы спасителю, – закричал:
– Скорое! Помоги мне!
И, не медля ни минуты, он, в свою очередь, бросился к товарищу по несчастью и с помощью услужливого Эль Чико освободил его от веревок.
– Сеньор Сервантес! – воскликнул карлик со все возрастающим удивлением.
Это и вправду был Сервантес; он с трудом сел и проговорил хриплым голосом:
– Смерть всем чертям! Я там чуть не задохнулся! Благодарю, дон Сезар.
– Быстрее! – закричал потрясенный Эль Тореро. – Мы упускаем время! Боюсь мы уже опоздали! Поспешим же!
Это было легче сказать, чем сделать. С писателем обошлись очень грубо, и дон Сезар с тревогой увидел, что торопить друга нельзя, ибо ему требуется хотя бы несколько минут, чтобы прийти в себя. Сервантес, впрочем, не преминул и сам сказать об этом, пробормотав:
– Секундочку!.. Черт подери, мой друг, дай-ка я чуть-чуть вздохну... Меня наполовину задушили.
Это была сущая правда. Тореро не мог покинуть своего друга в таком состоянии. Он стоически смирился с этим, но поскольку каждое уходящее мгновение уменьшало его шансы подоспеть вовремя, чтобы помочь Пардальяну и освободить Жиральду, он сделал то единственное, что ему оставалось: с помощью Эль Чико принялся энергично растирать затекшие мышцы своего друга.
Вдруг Сервантес изумленно и настороженно взглянул на карлика и, нахмурясь, негромко спросил:
– А ты-то что здесь делаешь? Разве ты не должен был стоять возле дверей?
Маленький человечек, продолжая разминать руку писателя, ответил:
– Я увидел, что вы все не возвращаетесь... Я встревожился и захотел узнать в чем дело. Обошел дом кругом... к счастью для вас, потому что если бы не я... Вот оно как!
И он кивнул в сторону лежащих на земле веревок и накидок.
Эль Чико, конечно же, был первостатейным актером, ибо Сервантес, который не спускал с него глаз, не смог уловить ни в его поведении, ни в его словах ни одной нотки фальши. Маленький человечек держался очень естественно.
