Две королевы - Дюма Александр (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Де Асторга…
Едва это имя сорвалось у нее с языка, она подумала, что сейчас умрет.
— Мой дорогой герцог, — продолжала она несколько секунд спустя, — нам пора расстаться.
— Нет, ваше величество.
— Увы! Я это слишком ясно чувствую, и нет никакой надежды.
— Нет, ваше величество, мы не расстанемся, я последую за вами.
— Именно этого я и боялась, поэтому и пожелала увидеть вас; я знала, что вы не станете жить без меня, а я хочу, чтобы вы жили.
— Страдая?
— Нет, вы должны жить, чтобы вспоминать и грустить обо мне, а также служить Испании, вашей родине и моему супругу, вашему королю.
— Ваше величество, в моей жизни не было ничего, кроме любви к вам.
— И эта любовь обязывает вас жить, сударь, ибо так приказываю вам я.
— О моя королева! Требуйте от меня любых жертв, кроме обязательства жить на этой земле, когда вас здесь не станет.
— Я всегда буду с вами, друг мой; моя душа никогда не покинет вас, потому что наша непорочная, чистая нежность подобна ангельской любви, и Господь благословит ее своим взором, когда я покину мою смертную оболочку. Я вас очень любила, люблю сейчас и хочу сказать вам это хотя бы раз, пред ликом Создателя, который меня призывает, на пороге смерти, которая ждет меня.
— О! Благодарю вас! Благодарю! Вы даровали мне Небо.
— Пусть воспоминание об этом утешит вас и украсит отпущенные вам дни. При жизни я принадлежала королю, Испании, моему долгу; в смерти я останусь только вашей; все, что есть во мне бессмертного, — ваше достояние, ваша награда; я не покину вас ни на секунду, вы будете ощущать мое присутствие повсюду, в ваших молитвах, во сне, в природе, которую будете созерцать, в солнце, лесах, цветах, пении птиц — во всем этом воплотится моя душа, перешедшая в чудеса творения и откроющаяся вам в тысяче форм, тысяче приятных для вас созвучий. Я буду жить рядом и никогда не оставлю вас, а однажды сама приду за вами, чтобы проводить к престолу Господню и поставить рядом с ним, среди избранных, достойно выполнивших возложенный на них долг здесь, на земле. Вот о чем я прошу вас, Алонсо, вот чего я жду от вас. Вы справедливый и великодушный сеньор. Перед предками и своей семьей вы в ответе за то имя, которое носите; любовь к королеве не может внушить наследнику рода де Асторга ничего, кроме благородных мыслей и благородных действий, и я полагаюсь на вас, слышите!
Луизон рыдала, а герцога вблизи королевы будто покинула жизнь: она протянула к нему руку, но у него не было сил принять ее.
— Обещаете ли вы мне это, герцог?
— Госпожа, он не осмеливается поднять глаза, он просто умирает, — заметила Луизон.
— Нет, он не умрет, Луизон, надежда на нашу встречу на Небесах, радость повиноваться мне поддержат его, я в этом уверена. Встаньте, Алонсо, подойдите и примите из моих рук последнее свидетельство привязанности, которая должна пережить меня.
Мария Луиза достала из шагреневой коробочки медальон, заключенный в золотой футляр с эмалью; на одной стороне медальона находился портрет королевы, а на другой лежала прядь ее прекрасных черных волос. Она сама надела этот медальон на шею своему мажордому и сказала ему:
— Никогда с ним не расставайтесь, я передаю его вам из своих рук для того, чтобы он напоминал вам обо мне и утешал в вашей печали. А теперь, герцог, я жду вашего обещания повиноваться мне и требую этого, после чего умру спокойно. Вы будете молиться за меня, будете приезжать в Эскориал к гробнице, где обретет покой та Луиза, которую вы так любили, и моя душа возрадуется этому. Вы клянетесь, что останетесь жить… ради меня?
— Да, ваше величество, клянусь!
— Теперь я довольна. Прощайте же, прощайте, мой Алонсо, мой друг; наберитесь мужества и до скорого свидания. Мы соединимся, чтобы быть вместе целую вечность. Будьте мужчиной и испанским дворянином, докажите, что заслуживаете любви, которую я испытываю к вам, и что я могу гордиться своим выбором. Прощайте! Проводи герцога, Луизон; мне больно смотреть на него.
Держитесь, де Асторга!
Она несколько раз повторила эти слова, но почувствовала, что теряет сознание; герцог де Асторга, казалось, лишился ума: он исступленно целовал медальон, руку королевы и произносил какие-то бессвязные слова, не имевшие ни логики, ни смысла. То было настоящим безумием. Юсуф вошел в эту самую минуту, как нельзя более удачно для всех. Выполняя приказ королевы, он увел своего еле живого хозяина, помог ему прийти в себя, напомнил о долге и обязанности скрывать от всех свое безутешное горе, чтобы не запятнать честь королевы и не нарушить ее покой в последние минуты жизни. Врачу удалось вернуть мужество этой сломленной несчастьем душе, и Мария Луиза могла теперь рассчитывать, что ее воля будет исполнена.
— Вот я и покончила с делами земными, Луизон, обратимся же к делам Небесным, — произнесла королева.
IX
Отец Габриель ждал в комнате камеристки; его провели по внутренним коридорам, и, пока он находился около кающейся грешницы, Луизон сторожила у одной двери, Юсуф — у другой.
— Королева спит безмятежным сном, — говорили они тем, кто спрашивал о ней, — и ее нельзя беспокоить ни по какому поводу.
Исповедовавшись и получив отпущение грехов, Мария Луиза причастилась. Обряд причащения, совершенный у смертного одра французской принцессы французом-священником, — оба они оказались вдали от родины и оба, несмотря на то что их окружали самые ревностные в мире католики, вынуждены были тайком молиться Богу согласно своим верованиям — этот обряд был и трогателен, и величествен.
Священник призвал умирающую отрешиться от всего земного, обратиться душою к Небу и целиком довериться Богу. Он непременно простит королеве ее грехи, ибо она много страдала и искупила их еще в этом мире.
— Но все же, святой отец, — заметила после этих слов королева, — Господь ниспослал мне великую милость, я была очень любима!
По-видимому, мысль об этой любви была самой сокровенной даже в эти ужасные минуты, когда человеческие привязанности должны были бы уступить место размышлениям о жизни в мире ином. Да. счастливы женщины, которых так любили! Увы! Много ли таких?
Остаток ночи прошел довольно спокойно. При этом, несмотря на бережный уход и эликсиры Юсуфа, болезнь развивалась с ужасающей скоростью. Паралич, полное онемение поразили конечности королевы: она не чувствовала их совсем.
Когда рано утром пришел король, Мария Луиза попросила его дать согласие на ее встречу с послом Франции, с которым она хотела увидеться наедине или по крайней мере в отсутствие короля.
— Я должна передать через него слова прощания, государь; ему придется рассказывать моим родным, как я прожила мои последние минуты, но главное, я не хочу, чтобы он заподозрил то, что действительно произошло. Надеюсь, он поверит моему собственному свидетельству, а Бог простит мне эту ложь, потому что тем самым будет спасено столько несчастных и две страны не станут воевать, я в этом не сомневаюсь.
— Бог простит вас, ваше величество, он прощает вас моими устами, — произнес преподобный Сульпиций.
— О Мария Луиза! Если бы ты послушала меня! — воскликнул бедный король в отчаянии.
— Да, государь, надо было последовать вашему совету, в этом было мое спасение и мой долг. Но, очевидно, Господь не пожелал, чтобы так случилось, и мне придется умереть. Пошлите же за господином де Ребенаком, прошу вас.
Господин де Ребенак не покидал дворца, и далеко ходить за ним не пришлось. Перед королевой он предстал с искаженным лицом, в полной мере соответствующим тем чувствам к ней, которые он выставлял напоказ. Мария Луиза приняла его с большим достоинством и подчеркнутой доброжелательностью, несмотря на свои страдания.
— Сударь, — сказала она ему, — соблаговолите передать от меня последнее прости моим дорогим родным и короткие послания, которые я написала им вчера. Вам вручат также небольшие подарки, предназначенные Месье, Мадам, моим сестрам, брату и друзьям во Франции. Проследите за тем, чтобы все было исполнено в соответствии с моим желанием. Я вручаю вам судьбу моих служанок-француженок и, в первую очередь, вот этой девушки. Об их будущем я позаботилась в своем завещании; сделайте так, чтобы у них не отняли ничего из оставленного мною, пусть оплатят их дорожные расходы, чтобы они вернулись в нашу милую Францию с почетом и в безопасности. Вы обещаете мне это, не правда ли?
