Совесть короля - Стивен Мартин (книги бесплатно без .txt) 📗
Грэшем улыбнулся, чувствуя, как в нем просыпается азарт погони, и схватил его за руку.
— Одномачтовая, довольно большая. В носовой части люк, и еще один — на корме. Конфискована ближе к вечеру, наверное, установлены дополнительные мачты, и все.
— Найдем, — заверил его Уолтер Эндрюс. — Если, конечно, ваша лодка там.
Глаза молодого человека уже высматривали путь через заторы речных судов. Он поднял руку, готовясь дать сигнал своим гребцам, чтобы те опустили весла в воду. Стал виден проход, и Эндрюс дал отмашку. Вскоре они проплыли мимо трех галеасов, запутавшихся в собственных парусах и канатах.
— Откуда вы хотите начать? — спросил капитан.
— Оттуда, где наиболее опасно, — мрачно произнес Грэшем.
Роберт Манселл давно уже понял: обещанное сражение не состоится. Поговаривали, что король с королевой выразили желание покинуть трибуну — настолько им наскучило наблюдать за возней на реке и слушать оглушительный треск мушкетов. Когда же король узнает, во что обошлась казне вся эта затея, подумал сэр Роберт, к скуке наверняка добавится высочайший гнев. Что ж, на этот случай у него припасен козырь. Половина крепости должна была взлететь в воздух в самый разгар сражения. Туда заранее свезли бочки с порохом, так что обмазанные гипсом деревянные стены разлетятся на мелкие щепки от одного лишь заряда. Однако до того момента, как взорвется сама крепость, предполагалось, что та же участь постигнет три из атакующих лодок, когда их накроет огонь береговой артиллерии. Порох, заложенный в крепостных «стенах» и в трех лодках, не простой артиллерийский порох. В него добавлены цветные заряды для фейерверка. Так что лодки взлетят на воздух, объятые ярким голубым пламенем, а в небо устремятся ракеты. Взрыв крепости должен был сопровождаться огромным красно-оранжевым облаком.
И вот сражению конец, а с ним, судя по всему, и его положению при дворе, и его репутации. Течение, ветер и прилив сделали все для того, чтобы два противоборствующих флота так и не сошлись в настоящей морской битве. Не говоря уже о пьяных матросах и вопиющей бесталанности придворных. И все-таки, все-таки еще не все потеряно…
«К черту!» — с досадой выругался про себя Манселл. Если крепость не взорвется, то ее разберут лишь на следующий день. Что ему терять? Его репутация загублена, но ее еще не поздно восстановить.
Главное — взорвать чертову махину до того, как его величество уйдет с трибуны. И сэр Роберт спешно принялся отдавать распоряжения. Один из его помощников, самый надежный, находился рядом с ним. В его лодке — шесть свежих гребцов. Там же дожидалась своего счастливого часа перекрученная веревка, по которой огонь побежит к пороховым бочкам. Сэр Роберт велел грести к трем суденышкам, стоявшим на приколе со стороны Ламбета.
— У Ламбета находятся три лодки, все до отказа набиты порохом. Они должны взорваться до того момента, как начнут рушиться стены крепости, — доложил Грэшему Уолтер, стараясь перекричать треск мушкетов, уханье пушек и вопли покалеченных матросов.
— И что это значит? — спросил Грэшем.
— Одна из них получила пробоину. Мои матросы говорят, что срочно понадобилась замена. На поиски новой лодки отправили королевскую стражу.
— И что дальше?
— Взгляните сами! — Уолтер указал на противоположный берег. Потешную крепость освещало несколько тысяч факелов. А перед ней у причала темнели три лодки, поставленные на якорь. Две из них, обыкновенные грузовые баржи, были превращены в венецианские галеасы с двумя якорями. Третью не успели толком переоснастить и украсить. В отличие от двух других она держалась на одном якоре и имела всего одну мачту. На фоне ярко освященной крепости зловеще вырисовывались силуэты пороховых бочек.
Сердце Грэшема наполнилось надеждой. Он кивнул. Уолтер резко повернул руль и отдал команду гребцам. Те и без того дружно налегали на весла, но теперь удвоили усилия.
Увы, несмотря на все старания, мимо них стремительно пролетело другое судно, на носу которого, насколько можно было разглядеть в темноте, стоял кто-то из придворных. Стоило судну пересечь фарватер, как к нему навстречу кинулись «турецкие» лодки: ветер для них был теперь попутным. Человек в парадном камзоле громко закричал:
— Назад! Кому говорят, назад! Уступить дорогу! Приказ короля! Уступите дорогу!
Стоявший на носу своей лодки Уолтер жестом подозвал к себе Грэшема, приглашая встать рядом.
— Назад! Уступить дорогу! Назад! Приказ короля! Уступить дорогу!.. — повторил он распоряжение, указывая на вельможу на другом судне. «Турецкие» лодки застыли на месте, а затем отгребли назад.
Королевская лодка устремилась вперед, к галеасам, стоявшим на приколе выше по течению. «Что ж, тогда нам нужно к той, что стоит ниже. К самой дальней. К той, куда идет самый длинный запальный шнур».
Грэшем тронул Уолтера за руку и указал ему на цель: темный, лишенный каких-либо украшений баркас, который немало потрудился на своем веку, перевозя грузы по реке. Лишь пять пороховых бочек выдавали его истинную роль в предстоящей драме.
Уолтер Эндрюс склонялся к тому, что суденышко нужно зацепить абордажным крюком — пусть железо покрепче вопьется в дерево. Но тут его лодку занесло, и она с оглушительным треском врезалась в борт стоявшего на приколе баркаса.
На среднем галеасе был выставлен стражник. Заметив столкновение, он тотчас соскочил со своего насеста и принялся что-то кричать, явно требуя, чтобы они отошли прочь, подальше от бочек с порохом.
Не обращая на него внимания, Грэшем спрыгнул на борт баркаса, сжимая в руке парадную шпагу, которую он захватил с собой по случаю праздника. Ага! Есть!.. Люк, ведущий в главный трюм, буквально у него под ногами. А ближе к носу — другой, чуть меньше размером.
Королевская барка по распоряжению сэра Роберта Манселла приблизилась к первому из украшенных галеасов. На борту находился какой-то человек, по всей видимости, стражник. Твердо, но учтиво ему было приказано оставить пост и пересесть в его собственную лодку. Стражник взял за конец тлеющий шнур и присоединил его к фитилю, который свисал с борта галеаса. Слава Богу, хоть что-то сегодня удастся сделать так, как надо, подумал вельможа, глядя на то, как от тлеющего шнура, разбрасывая в разные стороны искры, занялся фитиль. «Вперед, ко второму галеасу», — приказал он. Гребцов не пришлось уговаривать дважды.
На втором люке оказался замок. Как быть? У Грэшема при себе имелась лишь шпага. Продев ее в кольцо, он резко дернул вверх. Раздался треск — клинок разломился пополам. Сэр Генри в отчаянии оглянулся по сторонам. Позади, держа в руке нечто среднее между зубилом и железным молотком, стоял Уолтер. Он не стал тратить понапрасну время на борьбу с замком. Вместо этого Эндрюс изо всех сил взялся крошить палубный настил, чтобы вырвать замок с мясом. Вскоре ему удалось освободить один из крепежных крюков.
Темнота. Грэшему в нос ударил затхлый запах трюма — воняло рыбой, дегтем, маслом. К этой вони примешивался и другой запах — человеческий.
— Свет! — рявкнул он, вне себя от ярости. — Скорее свет!..
Уолтер сначала растерялся, но потом отдал нужную команду матросам. Раздалось потрескивание, и в следующий момент Грэшему передали грубый фонарь, в котором едва-едва тлел огонек. Схватив его, сэр Генри устремился в черную пасть трюма, перепрыгивая через ступени. В тусклом свете он увидел связанных по рукам и ногам жену и обоих детей. Во рту кляпы. Глаза широко раскрыты от ужаса. На шеях — грубые железные ошейники.
Сначала Грэшем попытался развязать узел кляпа на шее Джейн, однако, потеряв терпение, не стал возиться дальше, вытащил висевший на поясе кинжал и резко полоснул по ткани. Кляп слетел, а Джейн, согнувшись пополам и жадно хватая ртом воздух, вцепилась в мужа мертвой хваткой утопающего. Но уже в следующее мгновение она поспешно отвернулась, чувствуя, как к горлу поднимается рвота. Грэшем тем временем разрезал путы на ее руках и ногах. От него не укрылось, что белые кружевные манжеты платья перепачканы кровью. Ошейник, грубый железный ошейник по-прежнему сжимал шею Джейн. Грэшем крикнул Уолтеру — и тот своим зубилом раскрошил обшивку вокруг кольца. Сэр Генри с предельной осторожностью, чтобы не доставить жене новых страданий, оттащил Джейн прочь, после чего взялся развязывать детей — сначала Анну, а затем Уолтера.
