Цезарь - Дюма Александр (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Вслед за легионом через Сегре переправилась конница, и ринулась галопом захватить врага за добычей фуража. Потом прибыл обоз с продовольствием и снаряжением, в сопровождении шести тысяч человек самого разнообразного сорта: лучники из Руэрга, галльская конница, сыновья сенаторов и всадников. Изобилие вернулось в лагерь сразу с двух сторон.
Так кто говорил, что Цезарь погиб? Похоже, там, в Риме, излишне поторопились; не один из тех, кто сделал шаг в сторону Помпея, вернулся на два шага в сторону Цезаря.
Глава 58
Тем временем в лагерь прибыла весть о победе на море.
Вы помните те двенадцать галер, которые Цезарь приказал построить в Арле? – под командованием Децима Брута они заперли гавань Марселя.
Но Домиций, со своей стороны, привел в боевую готовность семнадцать, одиннадцать из которых были крытые; и, помимо этого, еще десятка полтора лодок. Лодки загрузили лучниками и горцами.
Гарнизон по частям поднялся на галеры, и при попутном ветре направился в прямую атаку на двенадцать галер Цезаря, стоявшие на якоре вблизи острова, на котором теперь находится лазарет.
К счастью, галеры Цезаря были загружены отборными солдатами и испытанными офицерами, которые сами предложили себя для ведения осады. Бой был долгим и тяжелым; горцы творили чудеса.
Во всех странах мира горцы, – эти суровые и выносливые люди, привыкшие взбираться и спускаться вниз по крутобоким складкам земной коры, – являются превосходными воинами. Взгляните сами: швейцарцы, тирольцы, далматы, албанцы; люди Кавказа, Оверни, Пиренеев. Не было никого, вплоть до рабов Домиция, которым их хозяин обещал свободу, кто не дрался бы как герой.
Большим недостатком флота Цезаря было то, что, построенный из свежей древесины, он был тяжел и неповоротлив; тем более что им управляли не моряки, а солдаты, которые не знали даже самых азов морского дела.
Корабли неприятеля, напротив, были проворны, как морские птицы; их вели самые умелые кормчие, ими управляли самые сноровистые в мире матросы; они легко избегали ударов тяжелых галер Цезаря, сновали вокруг них, проходили вдоль их боков и обламывали им весла.
Но все-таки время от времени удавалось зацепиться за один-другой из них. Тогда с обеих сторон бой начинался в открытую.
И фокейские горцы, и рабы Домиция, – все они соперничали в храбрости с солдатами Цезаря. И, тем не менее, если вражескую галеру удавалось зацепить, она могла считаться захваченной; это был только вопрос времени. Солдаты Цезаря прыгали на нее и, сражаясь врукопашную, вынуждали вражеский экипаж бросаться в море.
Так что в итоге они учинили неприятельской армии жестокую резню, из числа галер девять штук захватили или пустили на дно, а остальные загнали в гавань. На этот раз вопрос о победе не стоял: она неоспоримо досталась цезарианцам.
Тем временем в Испании обитатели Хуэски (Osca) и Калахорры (Calagurris), объединившись, решили послать к Цезарю депутатов, чтобы вступить с ним в союз. Пример оказался заразительным.
Видя, что делают их соседи, люди Тортозы (Tortosa), Тарракона (Taraco) и Барселоны (Barcino) сделали то же самое. Цезарь, ясное дело, встретил их очень сердечно. Он попросил у них фуража для лошадей и хлеба, которые они поспешили отправить ему, нагрузив на мулов.
Более того: служившая под началом Афрания когорта, набранная в Тортозе, узнав о союзе жителей своего края с Цезарем, покинула лагерь легата Помпея, чтобы перейти в лагерь его врага.
Таким образом, пять крупных городов стали союзниками Цезаря, готовыми обеспечивать все его нужды, и все это в тот самый момент, когда стало известно, что Помпей вовсе не покидал и не собирался покидать Диррахий.
Отныне колебание и замешательство неприятеля стало очевидным.
Тем временем Цезарь, найдя, что мост – слишком узкий проход для маневров, которые он замышлял, решил подготовить брод. – Мы уже говорили, что работы Цезаря были колоссальны. Он велел прорыть рвы шириной в тридцать футов, чтобы отвести в них воду из русла; таким образом, что какой бы высокой ни была вода, ее уровень опустился на несколько футов.
При виде этого Афраний и Петрей поняли, что им предстоит иметь дело не только со всей армией Цезаря, но и с пятью союзными городами, и решили отступить за Эбро.
В тот момент, когда оба помпеевых легата совершали этот маневр отступления, вода была достаточно низкой, чтобы могла пройти конница, но еще никак не пехота. Видя, что неприятель удаляется, Цезарь бросил в погоню за ним свою конницу.
О том, чтобы преследовать его с пехотой, он даже и не помышлял: для этого нужно было подняться на пять лье вдоль реки до моста, и потом спуститься на пять лье обратно; за это время враг будет уже далеко. Но тут пехота Цезаря зароптала.
С приречных холмов она увидела отступление врага, стычки его арьергарда с цезаревой конницей, и закричала своим офицерам:
– Скажите Цезарю, чтобы он позволил нам перейти реку в том же месте, где и конница; раз конница смогла переправиться там, значит, мы тоже сможем.
Тогда Цезарь, который, со своей стороны, любил рискнуть, оставил в лагере самых слабых под защитой одного легиона, поставил лошадей цепью выше и ниже брода и первым бросился в эту ледяную воду.
Вся армия перешла реку по шее в воде, но не потеряла ни единого человека. Все те, кого снесло течением, были спасены конницей, которая образовала заслон. Выбравшись на другой берег, Цезарь построил свои войска тремя колоннами, и бросился вдогонку за помпеянцами.
И тут началась настоящая скачка с препятствиями, целью которой для обеих армий было достигнуть первой прохода через горы, – единственного пути, соединявшего провинцию Лерида с провинцией Сарагоса. Цезарь пошел в обход через поля, овраги, холмы и горы, преодолевая скалы, где его солдаты были вынуждены проходить по одному, откладывая оружие, цепляясь за камни руками, и затем вновь подбирая его. Наконец, когда Афраний подошел к горам, все проходы уже охранялись. Началась жестокая борьба.
Солдаты Цезаря понимали, что враг полностью в их власти. Чтобы разом покончить с ними, они собирались истребить их всех до последнего.
Но Цезарь сжалился над этими отважными людьми, которые умрут, чтобы сдержать однажды данное ими слово: он ограничился тем, что окружил их, протянул вокруг них две линии обложения и начал морить их голодом.
Он мог уничтожить их; он оставил их жить. Ему нужны были друзья, а не жертвы. Неприятельская армия оценила его стремление. Между солдатами Цезаря и солдатами Помпея установились переговоры; к ним примешались и младшие офицеры. Помпеянцы признавали, что они обязаны Цезарю жизнью, и что если бы он захотел, они уже давно были бы уничтожены. Они спросили, могут ли они довериться его слову, и когда им были даны заверения, отрядили к Цезарю своих центурионов.
Перемирие сочли установленным; цезарианцы и помпеянцы смешались, повсюду прежние враги пожимали друг другу руки и обнимались; солдаты Помпея провели солдат Цезаря в свои палатки; солдаты Цезаря сделали то же самое.
Как вдруг Афраний и Петрей узнали, что происходит, и вместе с испанской гвардией, чья надежность не вызывала сомнений, напали на римский солдат, зашедших в их лагерь, и перерезали их всех до единого, за исключением тех, которых их солдаты сами спрятали, и которым ночью помогли сбежать.
Цезарь узнал об этой резне, велел, со своей стороны, схватить солдат Помпея и, не причинив им никакого вреда, даже не пригрозив, отправил их обратно к Афранию. Ровно столько апостолов появилось у него в неприятельском лагере.
Между тем, ни Афраний, ни Петрей не могли двинуться вперед. Они приняли решение вернуться в Лериду, и двинулись в поход. Но Цезарь последовал за ними, терзая их своей конницей и моря их голодом при помощи своей пехоты. Они убили своих вьючных животных, которых все равно нечем было кормить, съели их и снова пустились в путь.
Цезарь, применив искусный маневр, загнал их на плохую позицию. Нужно было решаться на бой. Легаты предпочли сражению осаду; они укрепились. Тогда Цезарь окружил их одним из тех ужасных рвов, которыми его солдаты привыкли бороздить землю. Афраний и Петрей легко могли рассчитать, сколько им остается дней, если они съедят своих лошадей, как они съели мулов, прежде чем они умрут с голоду. Наконец, они попросили переговоров, признали себя побежденными и умоляли Цезаря не злоупотреблять его победой.
