Мадам де Шамбле - Дюма Александр (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Не стоит и пытаться рассказать бесстрастным людям о том, что чувствуешь в такие минуты, когда горячая кровь бешено стучит в висках; тем же, кому довелось это испытать, не надо ничего объяснять — они и так никогда этого не забудут.
Мы пришли в себя, лишь заслышав шаги Жозефины, позвавшей нас к обеду. Старушка позаботилась накрыть стол на двоих не в столовой, а на первом
этаже в небольшом будуаре, выходящем в сад; его окно было буквально закупорено завесой из розовых кустов, смягчавших свет заходящего солнца, так что лишь редкие лучи могли проникнуть в комнату сквозь заслоны из цветов и листьев.
Обед стал для нас еще одним дивным воспоминанием: помнится, мы менялись бокалами, ели из одной тарелки, откусывали поочередно от одного и того же плода, вместе вдыхали аромат цветов, то и дело забывали о еде и смотрели друг на друга, держась за руки, — все это знакомо тем, кто пережил весну любви и майскую пору жизни.
Между тем стало смеркаться; стоял один из тех чудесных сентябрьских вечеров, когда прохладный осенний ветер впервые примешивается к знойному дыханию уходящего лета. Мы спустились в сад, и вскоре стало так темно, что мы едва видели друг друга во мраке, который казался еще более густым из-за нависавших над нами платанов.
Я медленно отвел Эдмею к скамейке, на которой во время нашей предыдущей встречи в Жювиньи она поведала мне о своей жизни. Указав на скамейку, я спросил, не хочет ли она продолжить рассказ и коснуться той таинственной части своей судьбы, какая, как она сказала, ей не принадлежит. Но моя возлюбленная лишь улыбнулась и, шутливо касаясь своими локонами моего лица, ответила:
— Сегодня вечером, мой любимый Макс, у меня больше не будет от тебя никаких секретов. Хотя я рассказала то, что тебя интересует, лишь наполовину, об остальном ты догадаешься сам.
Мы долго сидели под платаном — я прислонился к дереву и прижимал Эдмею к своей груди.
Между тем начал отбивать часы колокол сельской церкви; отсчитывая его удары, я осыпал поцелуями лоб и глаза Эдмеи.
Колокол пробил десять раз.
— Не пора ли нам домой? — спросил я.
— Когда захочешь, любимый, — ответила она.
— Куда тебя отвести?
— В мою девичью комнату.
— Она будет заперта изнутри?
— Да. Разве я не говорила, что хочу сама прийти Й тебе?
— А где я буду ждать свою Эдмею?
— В зеленой комнате.
— О Боже, Боже! — воскликнул я. — Не умру ли я до тех пор от счастья? Мы вошли в дом и поднялись наверх. Эдмея взяла подсвечник и удалилась в
свою комнату, закрыв за собой дверь, а мне сказала:
— Подожди здесь.
Мои ноги так дрожали, что я был не в силах стоять и опустился в кресло. Я не отводил от двери Эдмеи страстно горящего взора, будучи не в силах поверить, что она когда-нибудь откроется и передо мной предстанет восхитительное создание.
И тут меня охватило такое неистовое волнение, что я закрыл глаза и, приложив руку к груди, принялся едва ли не против своей воли тихо повторять:
— Эдмея! Эдмея! Эдмея!
Очевидно, мой призыв прозвучал, как заклинание, так как почти тотчас же дверь открылась с легким скрипом и на пороге появилась моя возлюбленная в белом платье, с венком на голове и букетиком флёрдоранжа, приколотым к груди.
Я вскрикнул от удивления, радости и восхищения и, не решаясь произнести ни слова, протянул руки к этому воплощению невинности.
— Теперь ты понимаешь, мой любимый Макс, — спросила Эдмея, — почему священник выдал меня замуж за господина де Шамбле?
— Нет, нет, — воскликнул я, — объясни!
— Так вот, — продолжала Эдмея, — он выбрал этого человека, чтобы я могла предстать перед моим единственным возлюбленным супругом в белом платье и головном уборе невесты.
— Эдмея! Эдмея! — воскликнул я, протягивая к ней дрожащие руки.
— Вот я, возьми меня, — сказала она и упала в мои объятия.
XXXVIII
Мы провели необычайно упоительную неделю.
Эдмея сказала дома, что едет в Париж якобы для того, чтобы внести исправления в купчую мужа. Отъезд графини не должен был вызвать каких-либо подозрений, так как никто не знал, что она подписала документ в ночь, когда с графом случился приступ эпилепсии.
На седьмой день нашего пребывания в Жювиньи Грасьен приехал в усадьбу в другом экипаже, нанятом в Эврё. На обратном пути г-жа де Шамбле собиралась добраться до Эврё, пересесть там в дилижанс, следовавший из Парижа в Шербур, и сойти в Берне, как будто она приехала из Парижа.
Мы были так счастливы, что нам не хотелось расставаться, хотя мы не сомневались, что скоро снова увидимся; было решено, что Эдмея задержится в Жювиньи еще на один день.
Однако на следующее утро я увидел, что моя возлюбленная чем-то обеспокоена; на мой вопрос она ответила, что ей нехорошо — такое тягостное чувство всегда предвещает беду. Я предложил ввести ее в магнетический сон.
Эдмея согласилась.
Она уже не ставила мне никаких условий, так как всецело доверяла мне, и у нас не было больше секретов друг от друга.
Теперь Эдмея заснула даже быстрее, чем в первый раз.
— Ах! — воскликнула она. — Подожди! Положи руки мне на голову и прикажи видеть; я должна смотреть в сторону Берне!
Я выполнил ее просьбу. Графиня продолжала:
— В усадьбе все спокойно: Зоя сидит в моей комнате и складывает кружева. Дом пуст — слуги в буфетной либо на конюшне.
Казалось, она старается что-то разглядеть.
— Ты что-то ищешь? — спросил я.
— Я ищу… ищу Натали. Я отчетливо вижу, как ее дочь играет на лужайке с ньюфаундлендом, но где же сама Натали?
— Постарайся увидеть; я уверен, что тебе следует опасаться именно этой женщины.
— Это так, поэтому я и пытаюсь ее разыскать… иду по ее следам… я так и знала! — внезапно вскричала графиня.
— Что там? — спросил я после недолгой паузы, во время которой веки Эдмеи судорожно подрагивали, выдавая ее напряжение.
— Ну да, эта женщина пришла к нему, — сказала она, отвечая на мой вопрос.
— К кому?
— К священнику.
— Вот как! Значит, угроза может исходить от него?
— Может быть… Подожди, подожди, я сейчас узнаю… Эдмея прислушалась.
— Ах, какая злодейка, — пробормотала она, — ведь я всегда делала ей только добро!
— Ты слышишь, о чем они говорят?
— Нет, но я догадываюсь об этом по движениям их губ. Натали рассказывает аббату, что я вовсе не в Париже, что в тот день, когда я сообщила о своем отъезде, Грасьен нанял в Берне экипаж и вернулся лишь на следующий день; скорее всего он отвез меня в Жювиньи, а теперь его снова нет — значит, он отправился за мной.
— А что говорит священник?
— Ничего. Он сидит с поджатыми губами, бледный как полотно, и смотрит потухшим взором. Вероятно, аббат обдумывает какое-то решение.
— Какое?
— Он еще не сказал. Не волнуйся, я не выпускаю его из виду. Вот он отсылает Натали, дав ей денег. Женщина уходит. Аббат продолжает сидеть неподвижно. Вероятно, он никак не может на что-то решиться… Нет, он уже решился и теперь зовет слугу и приказывает ему запрячь лошадь в кабриолет. Он возвращается в столовую и завтракает второпях. Экипаж уже ждет у входа. Священник садится в кабриолет один, берет поводья и кнут и трогается с места.
— Посмотрим, куда он направляется.
— Именно это я и пытаюсь увидеть… Ах, Боже мой!
— Что!
— Он не посмеет!
— Что он делает?
— Сворачивает на дорогу в Жювиньи и едет сюда.
— Как! Ко мне?
— О да, в этом можно не сомневаться. Он выехал в восемь часов утра, а сейчас — десять; через час священник будет здесь.
— Ему нельзя тебя здесь видеть, милая Эдмея.
— О! Равно как и встречаться с Жозефиной, ведь от нее он узнает все. Бедняжка считает аббата святым,
— Хорошо, пока ты не проснулась, подумай сама, что тебе следует предпринять.
— Да, ты прав, я думаю… Мне надо уехать и взять с собой Жозефину; править я буду сама. Аббат рассчитывал встретить меня с Грасьеном на дороге из Жювиньи в Берне либо застать здесь. Я же отправлюсь в Эврё с Жозефиной и оставлю тебе Грасьена. Если кормилицы здесь не будет, священник ничего не узнает, а если он придет к тебе…
