Стезя и место - Красницкий Евгений Сергеевич (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Просто физически чувствовалось, как отроков отпускает напряжение. Временно, конечно, – приближающиеся всадники не мишени на стрельбище, но хотя бы первый залп ребята должны сделать спокойно.
– Как только они доедут до красных лент, до них останется сотня шагов. Они выше нас, поэтому целить на два пальца выше. На ста шагах доспех можем не пробить, поэтому бить будем в коней. Целиться в голову всадника, тогда попадете в коня. После первого выстрела, пока они доскачут, мы успеем зарядить еще два раза. Всего выходит почти шестьдесят выстрелов, а их только двадцать два. Перебьем всех!
«Хрен, конечно, второй раз зарядить успеем, но пусть думают, что успеем. В конце-то концов, после второго залпа Егор со своими подключиться должен…»
Всадники приблизились к «красной линии», теперь стало видно, что в доспехах только первый ряд – всего девять человек. Начинают наклоняться вперед копья, но слитности в движениях нет – сборный отряд. Еще слабо, но уже начинают доноситься крики, которыми они то ли пугают противника, то ли подбадривают себя.
– Вдох, выдох! Рука тверда, видим только голову всадника, ничего кругом нет! Вдох, выдох! С Богом! Первый десяток! Бей!!!
Четыре коня полетели кувырком, а один всадник скособочился в седле и выронил копье.
Второй десяток! Бей!!!
У второго десятка вышло хуже – только три попадания, но от первого ряда остался только один всадник. Журавлевцы из второго ряда явно растерялись – кто-то попытался придержать коня, кто-то свернуть в сторону. Строй на глазах разваливался.
– Хорошо! Для ста шагов очень хорошо! Сейчас поближе подъедут… готовы? Справа по одному! Бей!!!
Получилось что-то вроде автоматной очереди на двадцать патронов, только частота выстрелов поменьше. Но ни одной автоматной очередью на две трети магазина не положить сразу десять человек, а опричники положили! Оставшихся четверых буквально смели налетевшие сбоку ратники Егора. Десятник второго десятка, не отнимешь, был настоящим «профи» – так угадать по времени! Отроки еще не сделали второго выстрела, а он уже разогнал свою пятерку в галоп и ударил как раз в тот момент, когда на левом фланге щелкнул последний самострел.
– Молодцы! Прекрасно стреля…
– Пешцы!!!
Мишка торопливо обернулся и увидел, что пешие журавлевцы вышли из ворот Яруги и, сломав строй, бегут к отрокам. Вернее, бежали. Видимо, по предварительному уговору, они начали атаку одновременно с конниками, но для того, чтобы пробежать около трехсот метров с тяжелым щитом, рогатиной и в долгополом стеганом доспехе, нужно минуты полторы-две, а то и больше. Не успели, а увидев почти мгновенное уничтожение конного отряда, в растерянности остановились.
И тут Мишка убедился, что выражение: «В Средние века на полях сражений царила рыцарская конница» – не измышления кабинетных теоретиков, а истинная правда. Покончив с конными, ратники Егора принялись за пеших.
Те, кто пытался сопротивляться, умирали, те, кто пытался бежать, тоже умирали. И те и другие – быстро и неотвратимо. Не спасали ни здоровенные щиты, ни выставленные навстречу всадникам рогатины. Копья уже сломаны или оставлены в телах врагов, в ход пошли мечи. Ратники, не обращая внимания на одиночек, кидаются туда, где несколько пеших, собравшись вместе, пытаются образовать хоть какое-то подобие строя и отойти в Яруге в порядке. Полегла под мечами одна такая группа, вторая… все – пехота превратилась в охваченную паникой толпу.
Мишка почувствовал толчок в плечо, оглянулся – стоящий позади Немой указал сначала на бегущих журавлевцев, потом на коней отроков.
– Стража, по коням!!! Степан, заходи справа! Первый десяток, за мной! Окружай, не давай в весь уйти! В кнуты их!!!
Впереди спина бегущего пешца, бросившего щит и рогатину, пытающегося на ходу скинуть с себя стеганку. Железное жало кнута вспарывает стеганый доспех на спине, до тела, кажется, не достает, но журавлевец падает. Трое успевают сдвинуть щиты и выставить лезвия рогатин. Бросок коня в сторону, щелчок кнута – жало проскакивает между железными полосами на шапке ближнего пешца и пробивает кожаную основу. Мужик вскрикивает, но что с ним происходит потом, неизвестно – конь проносит мимо. Ворота Яруги – в конце улицы спины убегающих, гнаться нет смысла, разворот, удар кнута прямо в лицо набегающему пешцу. И… все! Одни пешцы лежат – живые, мертвые или раненые, – другие еще куда-то бегут, но бежать некуда, третьи сидят на земле, бросив оружие и закрыв руками головы.
«Средневековье, блин, даже обычая поднимать руки вверх при сдаче в плен еще нет. А лучники-то сбежать успели – они налегке».
Все закончилось – отроки, образовав неровный круг, окружили пешцев. Ратники, хищно поглядывая на журавлевцев, неторопливо перемещались внутри этого круга, при их приближении всякое шевеление замирало.
Егор, поднявшись на стременах, проорал:
– Кто может, встать! Встать, я сказал! Кто не сможет подняться, тех добьем!
Журавлевцы начали медленно подниматься с земли.
– Скидывай доспех, сходись на середину! – продолжал командовать десятник. – Арсений, там кто-то в поле копошится, возьми двоих, добей или гони сюда! Коней ловить потом будешь, людей собирай! Михайла, дай Савелию пятерых отроков, пусть возниц развяжут и гонят обоз сюда!
По всему пространству, только что бывшему полем брани, началось деловитое шевеление. Пленных сгоняли в загон для скотины, по сжатому полю гнали выживших при падении с коня всадников, стаскивали в кучу трофейное оружие. Егор взмахом руки подозвал к себе Мишку.
– Ну… боярич, заклад твой! Вместо пятнадцати восемнадцать конных ссадил, некоторые, правда, живы, но это неважно. Умеешь… так твоему деду и скажу! А заклад – с меня.
– Да ладно, дядька Егор…
– Нет, не ладно! Слово воина – золотое слово! Воинские пояса ваши, а мечи на них навесить… это уж как Корней решит. Я бы навесил. Ну-ка держи. – Егор сунул Мишке копье. – Вон того добить надо. Давай!
«Едрит твою… раненых добивать! Проверяет или это ритуал, без которого ратником не станешь? Не очковать, сэр Майкл, они все равно обречены!»
– Давай, давай! – понукнул Егор. – Этого добьешь, передай копье следующему. Раненых много, на всех твоих отроков хватит!
Мишка, чувствуя, как вспотела внутри латной рукавицы ладонь, перехватил копье поудобнее и, стараясь не глядеть в лицо раненому, ударил лежащего на спине журавлевца в горло. На предсмертные судороги можно было не смотреть, но хрип лез в уши и показался Мишке страшно долгим, заставив бороться с приступом тошноты. Слишком разные вещи – убивать в бою или вот так.
– В глаз надо было, – наставительно пробурчал Егор. – И ему отойти легче, и одежду кровью не замараешь. Чего позеленел-то? Тошно? Ну отъедь в сторонку да опростайся, только не на виду. Эй, парень! Тебя как звать-то? Фаддей? Гляди-ка, тезка Чумы! Бери копье, отрок Фаддей, да вон того добей, вишь, как мучается, помоги отойти с миром.
Фаддей вопросительно глянул на Мишку, тот лишь кивнул, подтверждая приказ десятника, потом отвернулся. Егор был прав – тяжело раненные все равно умрут, и избавить их от лишних мучений, казалось бы, благое дело, но заставлять мальчишек…
Передавая друг другу окровавленное копье, отроки по очереди прекращали мучения тяжело раненных журавлевцев. Кто-то бледнел, кто-то закусывал губу, кто-то не мог попасть в убойное место с первого раза, но не отказался никто.
«XII век, отношение к жизни и смерти – даже и сравнивать нельзя с тем, что будет девятьсот лет спустя… и у детей тоже. Да, пожалуй, это все-таки ритуал. Не в бою, а именно сейчас ребята приобщаются к таинству смерти… вернее сказать, к таинству прерывания чужой жизни, а еще к ним должно прийти понимание того, что и они могут оказаться лежащими вот так, ожидая беспощадного, но милосердного, черт побери, удара. Вот о чем толковал Алексей – воину не все равно, как уйти из жизни! Почтить смертельным ударом! Последний знак уважения одного воина другому. Это – рыцарство, а не размалеванные щиты да плюмажи на шлемах. А вы-то, сэр: раненых добивать, раненых добивать… слюнтяй гуманитарный! Стоп! А это что такое?»
