Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - Хрусталев Денис Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Рогерий писал, что, «покинув Венгрию, они прибыли в Куманию», то есть путь основных сил монголов проходил через Трансильванию, где базировались остатки главных врагов – кипчаков (куманов, половцев), чье исчезновение со страниц истории стало делом решенным. Лишь отряд Кадана совершил большой обход Балканского полуострова. Согласно Рогерию, продолжая погоню за Белой, Кадан прошел Боснию, королевство Рашка (Сербия) и направился в Болгарию. Этот же маршрут – кампанию 1242 года Рашид ад-Дин представляет следующим образом: «Кадан выступил в поход с войском и завоевал области Такут (вар.: Тагут, Макут, Токат), Арберок (вар.: Уйрак) и Сафар (вар.: Саран, Сарак, Асраф) и прогнал до берега моря государя тех стран, короля. Так как он [король] в городе Теленкин, которые лежит на берегу, сел на корабль и отправился в море, то Кадан пустился в обратный путь и дорогою, после многих битв, взял города Улакут, Киркин (вар.: Каркын, Кукин) и Кыле (вар.: Кабил)» [393].
Набор этих топонимов не поддается идентификации. Пожалуй, только Теленкин может быть сопоставлен с Трогиром, откуда уплыл в море король Бела.
У болгарских исследователей принято считать, что в районе Тырново отряд Кадана встретился с отходившей из Венгрии армией Бату. Совместно они осадили и взяли болгарскую столицу, а затем прошли по Добрудже, грабя и разрушая. Находки монетных кладов якобы свидетельствуют о большом разорении. Однако в эти годы на территории Болгарии шли также войны с византийцами, латинянами, венграми и половцами. Приписать разорение исключительно монголам затруднительно, а письменные источники не дают к этому прямых указаний. Скорее всего, отряд Кадана проделал путь практически без стычек с местным населением и потому не замечен большинством источников.
По Рашид ад-Дину, какой-то монгольский отряд «осенью [1242 года] опять направился обратно, прошел через пределы Тимур-кахалка [Валахия] и местные горы». Это была акция против группы «беглых» кипчаков. В ходе кампании «они покорили страну урунгутов и страну бададжей и привели их послов» [394]. Это больше напоминало «арьергардные бои»: мелкие столкновения с плохо идентифицируемым противником.
Армия более не представляла ничего общего с той, о которой автор «Истории французского королевства» писал, что она на марше вытягивается на «18 миль в длину и 12 в ширину» [395]. В живых осталась ее меньшая часть, которая торопливо двигалась по направлению к тучным лугам и низовьям Волги. Говорить о поражении при такой раскладке событий не приходится, но и одержанная победа имела резкий привкус разочарования. 3. Последствия
Глава 5
От нашествия до «ига»
§ 1. Южная Русь после ухода монголов
Как только Даниилу, отсиживавшемуся в труднопроходимой Мазовии, доложили, что монгольские войска оставили Южную Русь, он попытался вернуться в свою страну. Однако оказалось, что таковой более не существует. Уже в первый на пути город Дорогичин его не пустили. Засевший там «держатель», не названный в летописи по имени, объявил о своей независимости. Более того, двигавшемуся с малой дружиной Даниилу пришлось смиренно принять этот факт. Позднее он накажет сепаратиста и жестоко расправится с поддержавшими его горожанами, но пока приходилось терпеть.
Миновав Дорогичин, Даниил и его брат подошли к Берестью. Здесь их подстерегали новые неожиданности. Они встретили разоренную землю и сожженные поселения, горами трупов были завалены храмы Владимира Волынского, в государстве царил хаос. Местное боярство захватывало оставшиеся бесхозными земли и творило полное самоуправство. В Галиче «вокняжился» некий Доброслав Судеич, «попов внук», который пытался распространить свою власть на Понизье, а Перемышльскую «горную страну» прибрал боярин Григорий Васильевич: «…бояре же Галичьстии Данила князем собе называху, а саме всю землю держаху; Доброслав же вокняжился бе и Судьич, попов внук, и грабяше всю землю, и въшед во Бакоту все Понизье прия, без княжа повеления; Григорьи же Васильевич собе горную страну Перемышльскую мышляше одержати. И бысть мятеж велик в земле и грабеж от них» [396].
На словах верховным сюзереном пока признавался Даниил, от которого совершенно недвусмысленно требовали признания за боярами новых приобретений. При этом намекали, что на Галич есть другие претенденты, такие как черниговские Ольговичи, которые вернулись из Польши вслед за Романовичами.
Волынским князьям требовалось время, чтобы собрать войска и силой утвердить превосходство. Однако теперь, после монгольского погрома, это сделать было очень и очень сложно. Даниил вынужден был лавировать. Он послал к Доброславу для переговоров «столника своего» Якова, который должен был обсудить с галицким «держателем» все полюбовно: Доброслав принимал Галич в лен из рук Даниила, но тот возвращал князю его доходы от продажи Коломыйской соли (верховья р. Прут). Договоренность практически была достигнута, но в последний момент выяснилось, что Доброслав уже самовольно распорядился Коломыей – отдал ее в держание (от своего имени) неким Лазорю Домажирцу и Ивору Молибожичу, которые «кланялись» ему как своему господину. На возмущенный вопрос Якова: «Как ты можешь без княжьего повеления раздавать волости, которыми повелевает только князь, выдавая их своим дворянам?!» («Како можеши бес повеления княжа отдати ю сима, яко величии князи держать сию Коломыю на роздавание оружьникомъ [т. е. служилым дворянам]»), – Доброслав только рассмеялся («он же усмеявься») [397]. Вернувшись, Яков все рассказал Даниилу, но тот выжидал. Вскоре ему подвернулся случай.
Судя по всему, галицкие бояре не смогли самостоятельно повластвовать дольше года. Зимой 1241–1242 гг. между новоявленными владетелями соседних областей, Галича и Перемышля, разгорелся конфликт, разрешать который они направились, как то и велит феодальное право, к своему сюзерену – Даниилу. Князь посмотрел на заносчивых подданных и, посоветовавшись с братом, арестовал их, восстановив прежнюю вертикаль власти.
Не всем жителям Галиции нравились действия Романовичей. Начали зреть заговоры, традиция которых вполне утвердилась в последнее десятилетие: появились желающие пригласить на княжение черниговцев. Ольговичи этому только способствовали.
Вернувшись из Польши, Михаил Всеволодович оставил без продолжения установившиеся накануне нашествия добрые отношения с Даниилом и Васильком. Он прошел Волынские земли, «не показа правды», и занял Киев, откуда послал Романовичам весть о своем вокняжении. Подобный формат поведения, разумеется, не соответствовал ожиданиям волынских князей. Однако политическая ситуация теперь радикально изменилась по сравнению с летом 1240 года. Масштаб возможных вооруженных конфликтов между княжествами снизился чрезвычайно. Даже небольшая дружина теперь могла восприниматься как серьезная сила. Вокруг царствовали разор и смерть. Горстки людей укрывались в неприступных лесных дебрях и болотах. Править было некем, поэтому статус владетеля того или иного города, точнее его руин, мало что значил.
Непочтительные действия Михаила были не замечены Романовичами. Все оставалось в рамках приличия, которое, как мог, поддерживал старший Ольгович. Вернувшись к Киеву, он поселился «под» сожженным и опустевшим городом «в острове» [398]. Это соответствовало достигнутым в 1240 г. договоренностям с Даниилом: Михаил получил Киев и более не претендовал на Галич. Однако теперь у него подрос сын Ростислав (род. ок. 1223 г.), которому по воле отца следовало теперь владеть разоренным Черниговом. Надо полагать, молодого отпрыска это не устраивало, и он начал готовить план возвращения Галича.
