Хорт – сын викинга - Гладкий Виталий Дмитриевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Переступив через порог длинного общественного здания, Морав некоторое время привыкал к резкому переходу от яркого солнечного света в полутьму помещения, где было всего несколько узких окон-бойниц. Жировые светильники, развешанные по стенам, горели тускло и немилосердно чадили. Но это обстоятельство ни в коей мере не влияло на настроение собравшихся там викингов. Их было немного (Морав насчитал двенадцать человек, не считая прислуживающих им трэлей), и они предавались чревоугодию – сидели за длинным столом, который был завален окороками, рыбой в разных видах, овощами и заставлен кувшинами с вином и элем.
Похоже, Мораву «повезло» – он попал на пир, уж неизвестно, по какому случаю. Судя по убранству пирующих, это были вожди или военачальники – у каждого из них маслянисто отсвечивала хорошо начищенная серебряная, а то и золотая шейная гривна (некоторые гривны были баснословно дороги, явно работы заморских мастеров, особенно у викинга, который сидел во главе стола). Рубахи военачальников были пошиты из тонких льняных тканей, красиво окантованных вышивкой у горла и понизу, а талии охватывали широкие кожаные пояса с нарядными серебряными пряжками.
Несмотря на довольно теплую погоду, каждый из пирующих был одет в кафтан из дорогой привозной шерсти, которую делали франки. Кафтаны были расшиты золотыми и серебряными нитями, притом не абы какими, а витыми, предназначенными для украшения парадной одежды. Нити различались по способу их изготовления, и, глядя на кафтан, можно было сразу определить ранг вождя или военачальника. Ярлы и хёвдинги викингов (не говоря уже о конунгах) одежде уделяли большое внимание и на нее не жалели средств. Похоже, пир был своеобразным советом военачальников викингов – тингом. «Уж не ради ли него собралось столь представительное общество?» – подумал Морав.
И не ошибся. Викинг, который сидел во главе стола, допил свой кубок, звучно рыгнул и сказал, обращаясь к кому-то из пирующих:
– Вагн Окессон, и это тот «могучий» колдун русов, которого ты так боишься, что велел заковать его в цепи? Ты ничего более смешного не мог придумать? Этого хлипкого юнца я могу перешибить в поясе хворостиной.
– Я бы на твоем месте не был столь категоричен, Торкелль… – сдержанно ответил Вагн.
Ульфхеднар – это Вагн Окессон?! Морав сразу узнал своего врага, который пленил его на торжище в Слисторпе. Ему тут же вспомнился рассказ Дымши, как двенадцатилетний мальчик по имени Вагн Окессон победил в хольмганге ярла Сигвальда Струт-Харальдссона. Если это и впрямь он, то можно представить, какой Силой обладает ульфхеднар в данное время, ежели, будучи отроком, он взял верх в схватке с опытным воином. И самое главное: похитители привезли его в Йомсборг! Значит, все пирующие – военачальники йомсвикингов, а во главе стола сидит сам ярл Торкелль Длинный.
– Как же его зовут… – Торкелль наморщил лоб. – Ах да, вспомнил – Морав! Кстати, друзья мои, этот юнец и впрямь не так прост, как кажется с виду. Тут Вагн где-то прав. Держитесь все за стол, чтобы не упасть, когда я скажу, что он… – Тут ярл сделал эффектную паузу, а затем закончил: – Сын Сигурда Обротня, который бежал к русам!
Йомсвикинги какое-то время молча переваривали услышанное, а затем в помещении на какое-то время воцарился гвалт. Все что-то выкрикивали, и в голосах многих слышалось недоверие, только Вагн Окессон молча пожирал глазами Морава, который был невозмутим, как скала.
Он ощутил удар Силы, да такой, что даже пошатнулся, но тут же влез в «ореховую скорлупу». Этому приему не учили даже наставники хоробрых; они просто не знали о нем. Морав получил его в дар от Рогволда.
«Когда-нибудь ты встретишь Силу, которая может быть больше твоей, – как-то сказал старый волхв. – Но прежде чем встретить ее во всеоружии, тебе нужна будет передышка – чтобы собраться с мыслями, найти уязвимое место в обороне твоего противника и нанести туда неотразимый удар. Ведь не всякий маг может мысленно сотворить броню на все свое тело, тем более во время нападения. Поэтому ты просто обязан научиться пользоваться состоянием, которое я назвал „ореховой скорлупой“. Любое мысленное воздействие на тебя будет отскакивать от нее как от панциря. Но для этого нужно долго истязать себя упражнениями».
«Я все выдержу!» – самоуверенно ответил Морав.
Зря он понадеялся на свои возможности. Оказалось, что это очень непросто. Морав мучился с «ореховой скорлупой» почти три года. Главным оказалось даже не самовнушение, своего рода каменная стена, которую он строил между собой и противником, а способность полностью очистить голову от всех мыслей, стать совершенно бесчувственным столбом, камнем, железкой. И сейчас огромная Сила ульфхеднара разбилась о Морава, как морская волна о каменный валун.
– Между прочим, – Торкелль Длинный обратился к Вагну, – можешь отдать должное моей прозорливости. Помнится, я пошутил, предположив, что твоим пленником является сам конунг норгов Эйрик Хлатир. И, как оказалось, я был недалек от истины.
Какое-то время ярл наслаждался изумлением, которое явственно читалось на обезображенной шрамом физиономии ульфхеднара, а затем продолжил:
– Я тут поспрашивал кое-кого из заслуженных воинов, которые пришли к нам из Боргундархольма, родины Сигурда Оборотня, и выяснил, что на самом деле родом он не из Данмарка. Вернее, не сам он, а его дед, Меровей, который был отпрыском знатного рода Меровингов, конунгов франков. Вспомните Сигурда Оборотня – он всегда носил длинные волосы, как и все Меровинги. (Кстати, и его брат Буи Толстый тоже был длинноволосым.) Франки знали, что их конунги обладают магической силой, заключавшейся в длинных волосах, и верили, что они приносят всем счастье и благополучие. Короткие стрижки, как у нас, считались у франков признаком низкого положения… – Торкелль пренебрежительно фыркнул. – Отсечение волос было тяжелейшим оскорблением для Меровингов и означало потерю прав на обладание властью. Посмотрите внимательно на этого юнца – он тоже длинноволосый, только это не сильно заметно из-за науза на голове. Как и почему семья Меровея очутилась в Данмарке, про то неизвестно. А вот Сигурд назвал сына Моравом, что говорит о многом. Поэтому, прежде чем приступить к делу, ради которого мы собрали тинг, необходимо расковать этого юношу.
– Нет! – вскричал Вагн Окессон. – Ни в коем случае! Он маг и обладает могучей Силой! В этом я уже убедился!
– И как ты собираешься сражаться с ним во время хольмганга? Неужто хочешь поразить его, когда на нем будут цепи? – В голосе Торкелля Длинного явственно прозвучала насмешка. – Такой поединок будет обычным убийством! Это ты мог сделать и раньше, когда пленил его. Но тебе захотелось кровной мести. Поэтому будете сражаться так, как это принято у йомсвикингов, людей чести! Или тебе слабό?
Ульфхеднар что-то буркнул под нос, но спорить не стал, зная бешеный характер ярла, которому только дай повод выплеснуть на чью-нибудь голову накопленную за день ярость. Он лишь опустил голову, стараясь избежать взгляда Морава.
– Наконец, этот юный рус – знатных кровей! – Торкелль говорил веско, словно вколачивал гвозди в доску. – И мы будем последними ничтожествами, если не пригласим за свой стол представителя знаменитого рода Меровингов, о котором сложены саги. Тем более что его отец когда-то был нашим добрым товарищем и братом, и не вина Сигурда в том, что норны [125] определили ему такую судьбу. – Он возвысил голос: – Эй, кто там! Позовите кузнеца с инструментом!
Кузнеца долго ждать не пришлось. Он был удивлен, что ярл приказал расковать пленника, но виду не подал. Сделав свою работу, он низко поклонился и вышел.
– Садись… вон там. – Торкелль Длинный указал Мораву место на скамье в дальнем конце стола. – Налейте ему доброго вина! Пусть выпьет во славу норны Скульд, которая благосклонно относится к тем, кто никому ничего не должен. Только смотри, сын Сигурда Оборотня, – тут в голосе ярла прозвучала угроза, – не вздумай во время тинга пользоваться своей Силой… если, конечно, она у тебя имеется. Иначе мы скормим твое тело псам.
