Боевое Знамя (ЛП) - Корнуэлл Бернард (читать книги бесплатно TXT) 📗
- А как насчет двадцати тысяч Джонни на западе? - спросил он.
- Я послал туда своего заместителя, но он еще не докладывал о результатах.
Полковник зевнул и потянулся.
- Отсутствие новостей - это хорошие новости, а? Если бы ваши ребята что-нибудь обнаружили, они бы, без сомнения, послали гонца. А больше никто не донес об эти двадцати тысячах мятежников, так что, может, это всё кому-то привиделось с похмелья. Кстати, о похмелье, - он повернулся и потянулся за двумя стаканами и бутылкой виски.
- Присоединитесь? - он налил виски. - Ну даже будь там двадцать тысяч Джонни, разгуливающих на свободе, какой ущерб они могут причинить? - он сделал паузу, обдумывая ответ, и засмеялся от самой мысли, что вся армия Соединенных Штатов испугалась такого малюсенького войска. - Двадцать тысяч, - пренебрежительно произнес он, - какой они могут причинить вред?
Капитан Дейвис разбудил Старбака.
- Подъем, сэр.
Старбак подумал, что, должно быть, это ему снится. Но хуже того, он понял, что ему это не снится. Мышцы сковала боль, а кости отяжелели.
- Старбак! Вставай! - сказал Дейвис.
Старбак простонал.
- Еще темно.
- Они хотят, чтобы мы выступили через двадцать минут.
- О нет, Господи Иисусе, нет, - пробормотал Старбак. Он снова застонал, а потом перевернулся на бок. Это простое движение причинило боль. Он не мог вынести мысли, что придется встать на покрытые волдырями ноги.
- Воды.
Дейвис, заступивший в караул после Медликотта, протянул Старбаку фляжку. Старбак глотнул, а потом ему захотелось закурить. У него осталось две сигары, обе были бережно спрятаны в шляпе. Он прикурил от сигары Дейвиса и вдохнул немного жизни в легкие.
- Иисусе, - повторил он, а потом вспомнил, что должен подавать пример, и с трудом встал на ноги, выругавшись.
- Болят? - спросил Дейвис.
- Почему я не вступил в кавалерию? - задал вопрос Старбак, а потом проковылял несколько шагов. Еще стояла ночная тьма без какого-либо просвета на востоке. Над головой ярко сияли звезды, а луна висела низко над Голубым хребтом, подчеркивая его покрытую лесами черноту и белоснежные пики. Старбак сел, чтобы надеть башмаки. Ноги пронзила боль от одной попытки их натянуть.
- Проснулись? - раздался голос полковника Свинерда.
- По-моему, я умер и отправился в ад, - ответил Старбак, снова заставив себя встать. - Может, так и есть, полковник. Может, всё это нереально. Мы все в аду.
- Чепуха! Мы отправимся на небеса, хвала Господу.
- Тогда надеюсь, что он поторопится, - пожаловался Старбак. Вокруг него люди со стонами поднимались, понимая, какая их ждет участь. Старбак почесал укушенное вошью место, переложил одну из сигар в карман, натянул на голову шляпу, повесил скатанное одеяло через левое плечо, а винтовку на правое, и был готов отправляться.
Завтракали на марше. У Старбака он состоял из каменной галеты, которую он грыз больным зубом. Он попытался вспомнить, когда в последний раз прилично ел. Его форменные панталоны держались на куске веревки, под которой был присборен кусок материи шириной дюймов пять, до первого сражения этой войны они плотно обтягивали тело. Потом волдыри на ногах начали ныть, как и болячка на правом плече, и он забыл о еде, просто сконцентрировавшись на том, чтобы идти, превозмогая боль.
Колонна по-прежнему двигалась на север. В тот момент, когда дорога пошла наверх, и он смог окинуть взором залитые лунным светом холмы на западе, Старбак отметил там проем, где железная дорога из Манассаса проходила по Голубому хребту в плодородную долину Шенандоа. В лунном свете этот перевал казался таким далеким, и у Старбака ёкнуло сердце при мысли о том, что придется проделать весь этот долгий путь. Его мышцы немного расслабились, но только лишь для того, чтобы заныть сильнее. Легион прошел мимо двух рядов домов, в чьих окнах горел тусклый свет. На проходящих людей залаял привязанный пес, и невидимая женщина заговорила из окна, благословляя солдат.
А потом дорога внезапно круто пошла вверх на несколько футов, и Старбак чуть не споткнулся о стальной рельс. Он выровнял шаг и понял, что Легион добрался до железной дороги из Манассаса. Здесь она разделялась, одна ветка взбиралась на запад, к Голубому хребту, а другая шла на восток, к янки. Штабной офицер восседал верхом у этого перекрестка, приказывая войскам двигаться на восток. Значит, они идут не в долину Шенандоа, а в сторону восходящего солнца, поднимающегося над широким пятном дыма, отмечающим полевые костры пробуждающейся армии. Они шли на запад, к сражению.
Солнце встало, ослепив их глаза адовым огнем. Оно туманило взор и отбрасывало длинные неровные тени на пыльной дороге за спиной. Время от времени Старбак замечал бегущие вдоль дороги рельсы железной дороги Манассаса, две полыхающие в солнечном свете полоски, но поездов на этих полосках расплавленной стали не было. Все паровозы и составы отправили на юг, а остальные забрали янки, чтобы перевозить через Манассас из Александрии припасы своим войскам.
И теперь, осознал Старбак, Каменная стена Джексон находился в тылу у этих войск. И возможно, подумал Старбак, янки знают, что он приближается, потому что как двадцать тысяч человек могут надеяться спрятаться от разведчиков армии противника? Впереди колонны лежала гряда низких холмов. В мирное время эти возвышенности были почти незаметными, но Старбак понимал, что эти безобидные склоны могут оказаться достаточно крутыми, чтобы сдержать атаку пехоты. И если федералисты поставили в темнеющем на вершине этих холмов лесу пушки, долгий переход Джексона может закончиться крахом.
Дорога и рельсы как две стрелы летели бок о бок в сторону проема в низких холмах. Кавалерия Джексона двигалась по обе стороны железнодорожной насыпи со взведенными карабинами и нервно осматривая каждую изгородь, лес и дом. Проход через неохраняемые холмы назывался Торуфэир-Гэп, и если янки следили за передвижениями Джексона, то он должен был стать тем местом, где они устроили засаду, и по мере того, как сближались крутые стены ущелья, всадники ехали всё медленней и осторожней.
Они пытались не думать ни о невидимых канонирах, ожидающих с запальными шнурами в руках, ни о прячущейся с заряженными винтовками пехоте. Каждый скрип седла, порыв ветра или цоканье копыта будоражило нервы всадников, а потом они неожиданно поняли, что перед ними открылась вершина перевала и вся местность к востоку, и она была пуста. Не было ни передков, ни орудий, ни зарядных ящиков, ни одного северянина. Не было ничего, кроме низких холмов и густого леса, простирающегося в голубой дали. Каменная стена незаметно и без потерь завершил петлю и вывел свою маленькую армию прямо в беззащитное брюхо янки.
Теперь им нужно было только замкнуть петлю и начать резню.
- Сомкнуть ряды! - прокричал офицер. - Сомкнуть ряды!
Все шли молча, слишком устав, чтобы разговаривать или петь. Время от времени кто-нибудь выходил из строя, чтобы сорвать зеленое яблоко или початок незрелой кукурузы с полей по обеим сторонам дороги, а еще кто-нибудь скорчивался за живой изгородью, но они всегда спешили за товарищами и быстро возвращались на место.
Тащивших пушки лошадей стегали хлыстами, колеса орудий проделали на дороге неровную колею, в которой подворачивали ноги солдаты, но они по-прежнему шли всё тем же быстрым шагом за кавалерийским авангардом, который чуть позже въехал в небольшой город, где на главной улице репетировал военный оркестр федералистов. Оркестр принадлежал ушедшему на целый день полку, оставив музыкантов развлекать унылых виргинских горожан. Эти унылые жители приободрились, как только оркестр внезапно замолчал.
Мелодия закончилась с последним потрясенным и похожим на кваканье хрипом саксгорна, когда музыканты поняли, что наводнившие улицу всадники нацелили ружья прямо им в головы. Музыканты были уверены, что находятся по меньшей мере в двадцати милях от вражеских сил, а теперь столкнулись лицом к лицу с ухмыляющимися людьми в серых мундирах на пыльных и покрытых потом лошадях.
