Амулет воинов пустыни - Шрёдер Райнер М. (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Тарик озадаченно посмотрел на Мориса, со щеки которого стекала струйка крови.

— Да, она смущает дух. А если убивает, то за несколько дней…

2

Когда Морис очнулся, рыцари окончательно убедились в том, что он бредил. Француз никого не узнавал и не отвечал на вопросы. Он что-то бормотал, дрожал как осиновый лист и порывисто дышал. Грудь Мориса опускалась и поднималась в бешеном ритме. Спустя несколько часов он впал в забытье, которое рыцари приняли за начинавшуюся агонию.

Известие о том, что Морис заболел болотной лихорадкой и находится на грани между жизнью и смертью, совершило с Беатрисой чудо. Она мгновенно забыла о своей морской болезни, тут же примчалась в каюту француза и настояла на своем праве ухаживать за ним. Девушка знала, как отразить нападение коварного недуга на тело больного.

— Я знакома с этой страшной болезнью, — заверила она рыцарей. — Наша мать тоже от нее страдала. И как надо ухаживать за больным, лежащим в жару, я знаю лучше, чем кто бы то ни было на этом корабле.

— Морис… он тоже умрет, как и наша мать? — спросила Элоиза тихим, дрожащим голосом. В порту Зефиры Магны Тарик вырезал из дерева и подарил Элоизе маленький крест. Она хранила этот подарок как драгоценное украшение и сейчас сжимала его в руке так, будто искала в нем опору.

Робкий вопрос Элоизы подействовал на ее сестру, как удар. Беатриса резко обернулась. В глазах ее стоял страх за жизнь рыцаря, в которого она была влюблена.

— Нет! Он не умрет, Элоиза! — гневно крикнула девушка и посмотрела на сестру так, будто та совершила какой-то чудовищный поступок. — Морис будет жить, слышишь? И не смей больше говорить такие глупости! Поняла?

Испуганная Элоиза отошла в сторонку.

— Да, Беатриса, — сказала она послушно и смущенно. — Но я совсем не хотела…

Девушка оборвала сестру.

— Наша мать и так была тяжело больна, когда в придачу заболела еще и лихорадкой. Но Морис — сильный человек! У него достаточно сил, чтобы бороться с болезнью. Поэтому не задавай дурацких вопросов, а лучше помогай чем можешь.

Беатриса велела младшей сестре принести чистую ткань — Морису надо было обернуть голени и грудь.

Герольта Беатриса послала к капитану за кувшином лучшего вина, которое тот держал под замком. Мориса надо было заворачивать в ткань, смоченную смесью воды и вина. Капитану также надо было сообщить, что болезнь у француза не заразная и бояться ее никому на корабле не следует. Впрочем, это было лишь предположением Беатрисы. Ведь ни ее отец, ни она с сестрой не заразились от матери. Тарика девушка попросила обратиться к коку с просьбой забить одну из последних куриц и сделать для больного суп из бульона и всевозможной зелени.

— Дай Бог, чтобы на борту вообще оказалась зелень, которую она хочет видеть в этом вареве, — пробормотал Тарик. Но вскоре левантиец вернулся, сияя от радости: у кока действительно нашлось все необходимое, и он уже приступил к работе.

«Мария Селеста» продолжала путь в Лионский залив. Уже к вечеру погода значительно улучшилась. Беатриса все это время не отходила от больного. Она оставалась с Морисом и в течение томительных ночных часов. Никто не мог убедить ее хотя бы ненадолго прилечь и передать на это время уход за больным его товарищам. Беатриса твердо была уверена: лишь она одна знает, что надо делать, и Морис может умереть, если она не будет бодрствовать у его постели.

Следующие два дня и две ночи Беатриса также не отходила от больного. Все это время француз вел самое тяжелое в своей жизни сражение — со смертельным недугом. Жизнь его висела на волоске. Много раз Беатриса меняла его промокшее белье на сухое. То же самое она делала с простынями. Девушка следила за тем, чтобы больной постоянно лежал под теплым одеялом и не сбрасывал его в бреду. Снова и снова Беатриса протирала ему лицо и руки смесью воды и вина и терпеливо вливала в него одну ложку супа за другой, ведь силы рыцаря нуждались в подкреплении. Ухаживая за Морисом, девушка сидела на краю его койки и что-то тихо говорила, словно хотела своими словами принудить к капитуляции темные силы смерти.

В эти тревожные дни Герольту, Тарику и Мак-Айвору оставалось только молиться за своего собрата и надеяться на благоприятный исход болезни. Они охотно приняли бы участие в уходе за Морисом, но Беатриса сурово отклоняла каждое их предложение. Она также не позволяла им часто заходить в каюту и справляться о здоровье больного. Девушка попросту заперла дверь и впускала друзей лишь утром, в полдень и с наступлением ночи. Она защищала ложе больного, как мифический Цербер — вход в подземное царство. Лишь Элоизе позволялось заходить в каюту Мориса. Девочка должна была следить за тем, чтобы у Беатрисы всегда были свежая вода, чистые простыни, полный кувшин вина и горячий суп.

Ранним утром четвертого дня, еще затемно, Беатриса зашла в каюту рыцарей и нарушила их беспокойный сон. Ее осунувшееся, почти серое от переутомления лицо было залито слезами.

— Святой Христофор! Нет! — невольно воскликнул Герольт при виде ее слез.

— Ну, вот и все, — прошептала она.

Окончательно проснувшиеся рыцари вскочили со своих коек. Тарик взмолился:

— Ради Бога, Беатриса! Только не говори, что Морис… умер…

Девушка помотала головой, и на ее заплаканном лице засветилась улыбка.

— Нет, Господь не оставил его без защиты, — сдавленным голосом произнесла она. — Все хорошо. Он жив. Жар совсем уже спал. Морис даже говорил со мной и выпил целую кружку бульона. Самое худшее позади. Он выздоравливает. Скоро он сможет вставать.

Не говоря ни слова, рыцари перекрестились и встали на колени, чтобы вознести Всевышнему благодарственные молитвы. Их брат-тамплиер и верный друг был спасен!

3

Помолившись, рыцари тут же отправились к Морису. Они желали сами убедиться в том, что их друг выздоравливает. Им также хотелось обменяться с Морисом хотя бы парой слов.

Но разговор с больным пришлось отложить на другое время. Когда рыцари вошли в каюту француза, тот крепко спал. Спокойное, размеренное дыхание Мориса действительно свидетельствовало о том, что он чувствовал себя лучше.

Француз проснулся днем. Он уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы поговорить с друзьями. Рыцари рассказали Морису, как близко он подобрался к смерти и что своим выздоровлением он обязан Беатрисе, которая заботилась о нем днями и ночами, ни на шаг не отходя от его постели. Они наперебой пели ей хвалебные гимны. Но каждый из рыцарей помнил, что рано или поздно им придется побеседовать с Морисом о его попытке достать Святой Грааль. И никто не хотел начинать этот разговор первым.

Наконец его завел сам Морис. Он дотронулся рукой до уже зажившей раны на своей щеке и удивленно спросил:

— Скажите, откуда у меня это?

В каюте воцарилась гробовая тишина. Некоторое время Герольт, Тарик и Мак-Айвор украдкой обменивались взглядами. Каждый надеялся, что Морису ответит другой, найдя при этом нужные слова.

Морис тут же заметил, что его вопрос вызвал замешательство друзей.

— Что с вами? Что такого страшного я сказал?

Герольт вздохнул.

— Ты уже ничего не помнишь?

— О чем я должен помнить? — наморщил лоб Морис. — Наверное, я метался в жару, и вам пришлось меня укрощать? Да?

— Он и в самом деле не помнит, — проговорил Тарик.

Морис выпучил глаза.

— О Господи, да не томите же меня! Говорите, откуда у меня эта царапина! Скорее же!

— Скажи ты, Герольт, — предложил Мак-Айвор.

— Благодарю за возможность, которую ты мне любезно предоставил, — мрачно ответил немец. Он свирепо взглянул на Мак-Айвора и обратился к Морису: — Нам и в самом деле пришлось укрощать тебя, поэтому у тебя на щеке оказалась рана. Но дело не в том, что ты метался в бреду, а в том, что ты тайком вынес из нашей каюты черный куб, заперся с ним у себя и пробовал достать священную чашу, чтобы из нее выпить.

Морис побледнел.