Камень духов - Кердан Александр Борисович (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Как сложится дальнейшее царствование, начавшееся с такой бури? Какие испытания дому Романовых еще готовит Провидение?..
Обычно Николай Павлович отправлялся на прогулку ранним утром. Его сопровождал только дежурный флигель-адъютант, шествовавший за ним на значительном удалении. Несколько солдат охраны, на которых настаивал граф Бенкендорф, по требованию царя должны были находиться вне поля его зрения. Правда, Александр Христофорович всегда умудрялся расставлять на пути императора агентов Фока, переодетых дворниками, садовниками и фонарщиками. Эти люди так рьяно занимались уборкой дорог, постриганием кустарника или чисткой фонарных стекол, что Николаю Павловичу порой казалось, что это настоящие смотрители за улицами и парками. Сам император, гуляя в одиночку, словно демонстрировал столице, что никого не боится и в государстве больше нет злоумышленников, дерзающих покуситься на него.
Это не было позой. Николай Павлович в тот день, на Сенатской, почувствовал, что в нем нет больше страха за свою жизнь. Очевидцы говорили после, что государь был очень бледен. Но сам император знал, что страха в нем не было ни тогда, ни потом, когда на следствии выяснилось, что двое заговорщиков – полковник Булатов и черноусый «кавказец» Якубович – готовились убить его. Не посмели. Это послужило Николаю Павловичу подтверждением Божьего промысла, убедило его в своей правоте…
В это утро император выбрал для прогулки Летний сад. Он медленно шагал по аллее, идущей от дворца Петра I вдоль Фонтанки, и радовался ранней весне. Листья на деревьях еще не распустились, но набухшие почки говорили, что это случится не сегодня-завтра. Негромко переговаривались среди ветвей вернувшиеся после зимовки птицы. Было так тепло, что Николай Павлович скинул шинель на руки флигель-адъютанта и остался в своем любимом конногвардейском мундире. Если бы не голубая андреевская лента, то издалека императора можно было бы принять за обычного офицера, прогуливающегося по саду в ожидании возлюбленной.
Да, весна, самое время предаваться любовным утехам. Но этой весной у Николая Павловича для них времени не было. Он только сейчас, глядя на пробуждающуюся природу, вспомнил, как давно не заглядывал на половину императрицы Александры Федоровны, не говоря уже о свиданиях с другими женщинами. Еще будучи великим князем, он не мог пожаловаться на отсутствие женского внимания. И сам, что скрывать, любил красивых и утонченных женщин. Одна фрейлина Нелидова чего стоит… Но свои связи и пристрастия Николай Павлович никогда не афишировал и поэтому слыл любящим мужем и примерным отцом. Таким ему и хотелось быть всегда, но бывает трудно устоять, когда на тебя с обожанием взирают очи юных прелестниц…
Лирические размышления императора прервал непонятный шум. Он увидел, что со стороны Марсова поля перелезает через ограду человек в серой накидке. Вот он преодолел препятствие и пустился бежать прямиком к императору. Наперерез ему метнулись несколько солдат. «Неужели кто-то из заговорщиков?» – пронеслось в голове Николая Павловича, но он ничем не выдал своей тревоги. Спокойно наблюдал за происходящим. Человек в накидке опередил солдат и теперь находился в двадцати саженях от императора. Николай Павлович смог разглядеть, что он очень молод, почти мальчишка, и в руках у него нет оружия. Сзади послышался встревоженный голос подоспевшего флигель-адъютанта. Император, не оборачиваясь, жестом велел ему ничего не предпринимать.
Не добежав до царя несколько шагов, незнакомец бухнулся на колени и, запыхавшись, выкрикнул:
– Прошу выслушать меня, ваше императорское величество!
В это время на него навалились гвардейцы, скрутили и ткнули лицом в песок аллеи.
– Оставьте его, – приказал царь. – Кто ты и как посмел явиться сюда? – строго спросил он незнакомца. Тот не выдержал тяжелого взгляда, залился краской, словно девушка, и промямлил еле слышно:
– Юнкер Главного артиллерийского училища Ипполит Завалишин, ваше императорское величество…
– Изволь отвечать громко, – взгляд императора сделался еще тяжелее. – Завалишин… Твоя фамилия мне известна. Кем тебе приходится генерал Иринарх Иванович Завалишин?
– Это мой отец, ваше императорское величество, – уже смелее отозвался юнкер.
– Значит, лейтенант Завалишин, подозреваемый в соучастии злоумышленникам, твой брат?
– Так точно, ваше императорское величество! Из-за него, из-за Дмитрия, я и дерзнул явиться прямо к вам, ваше императорское величество, нарушив требования субординации, – в голосе молодого человека зазвучала высокая нота. Он расправил плечи и заговорил так быстро, словно боялся, что его могут остановить, не дослушав. – Мне доподлинно известно, что мой брат лейтенант Завалишин является шпионом иностранной державы. Все, что я знаю, я изложил во всеподданнейшем донесении.
Он сунул руку под накидку и тут же снова был скручен стоящими по бокам солдатами. Император недовольно поморщился, но замечаний не сделал. Один из солдат залез в карман Завалишина, вынул конверт и протянул его флигель-адъютанту. Тот повертел конверт в руках и, не обнаружив ничего подозрительного, с поклоном передал царю.
Император взял донесение и приказал, указывая на юнкера:
– Посадите под караул и передайте генералу Бенкендорфу, чтобы произвел расследование…
Пройдя по аллее несколько шагов, император оглянулся: солдаты уже поволокли упирающегося и что-то выкрикивающего юнкера к выходу из сада. Николай Павлович с досадой подумал: надо было ехать на Елагин остров, там, на императорской даче, охраняемой с большим усердием, удалось бы обойтись без таких мешающих размышлениям встреч… Он попытался снова переключиться на более приятные мысли, но настроение было испорчено. Повертев конверт в руках, император хотел было передать его флигель-адъютанту, но передумал. Не снимая белых перчаток, он извлек письмо Завалишина и прочел:
– «Движимый усердием к особе и престолу Вашего императорского Величества и ныне имея случай открыть уже тайну, долго тлевшую под скопищем различных непредвиденных обстоятельств, спешу очистить сердце, горящее любовью к отечеству и царю справедливому, от ига, его доселе угнетавшего…»
Далее юнкер сообщал, что его брат совершил государственную измену и имел сношения с иностранными правительствами, за что получил от оных огромные суммы для произведения смут в России. Среди соучастников преступления брата Ипполит Завалишин называл подданного Гаитянской республики генерала Бойе, проживающего в Санкт-Петербурге, и нескольких морских офицеров, чьи фамилии были Николаю Павловичу незнакомы. В подтверждение своих слов юнкер присовокупил, что видел у брата мешки с английскими гинеями и немецкими талерами на сумму не менее десяти тысяч. В конце письма новоявленный герой писал, что за оказанную государю и отечеству услугу ожидает быть ни больше ни меньше как флигель-адъютантом…
«Вот и вся суть верноподданнейших чувств, – усмехнулся император. – Ради флигель-адъютанских аксельбантов родного братца не пощадил! До чего измельчал человеческий род… А meme, и он не оставит на земле ни глотка le grand air…»
В это утро по Дворцовой набережной неподалеку от Адмиралтейства прогуливались два человека в морской форме. Один из них – в мундире старого покроя, другой – в только что введенном на флоте однобортном. Оба с адмиральскими эполетами и золотым шитьем на вороте в виде якоря с витым канатом, но тот, что постарше, в чине полного адмирала, а более молодой – контр-адмирал.
Это были член Государственного совета, бывший морской министр Николай Семенович Мордвинов и на днях получивший должность инспектора классов Морского кадетского корпуса Иван Федорович Крузенштерн. Вместе с должностью он получил и первое адмиральское звание и потому нет-нет да и касался кончиками пальцев толстой золотой бахромы своих новых эполет. Мордвинову были понятны чувства новоиспеченного контр-адмирала: когда долго ждешь заслуженного чина, трудно удержаться от радости при его получении.
