Мистерии Осириса: Огненный путь - Жак Кристиан (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
При приближении флагманского корабля прекрасная Вина издала ужасающий рев…
Черные воины расступились, чтобы дать больше простора огромной львице. Ее не могли остановить ни стрелы, ни пики.
Стоя на носу корабля, несколько моряков бросали в сторону берега десятки кувшинов с пивом. Они падали на скалы и разбивались. В воздухе разлился запах, который привлек хищницу. Она жадно лакала…
Насытившись, она поворчала, потянулась, легла и… заснула.
Тогда Сесострис велел причалить.
Надеясь поразить самого фараона, высокий кушит поднял свою палку.
Царь лишь протянул в его сторону руку, и бандит, пораженный невидимой силой, перевернулся в воздухе и рухнул наземь.
– Колдун! Этот царь – великий колдун! – ревели воины, в панике бросившиеся кто куда.
Ужас и смятение рассеяли армию нубийцев.
Солдатам Несмонту, готовившимся к жестокой рукопашной схватке, пришлось довольствоваться лишь тем, что ловить беглецов…
В это время огромный сокол взмыл в небо и полетел к южной части острова Саи, где находился лагерь Провозвестника. Тот на расстоянии следил за сражением и видел, что его приверженцы потерпели поражение.
Его внимание было так занято схваткой, что он не успел заметить, как огромная хищная птица устремилась вниз. Сокол схватил царскую бирюзу и взмыл к солнцу…
– Какие будут приказания, господин? – спросил пораженный Шаб Бешеный.
– Нам нужно укрыться. Эти нубийцы ни на что не годятся.
– А Бина?
– Постараемся ее спасти.
Когда Сесострис подошел к львице, она только-только проснулась и показала ему свои грозные клыки.
– Ты, которой дано уничтожить людей, будь мирной! Пусть твоя ярость станет нежностью!
Рискуя быть проглоченным, фараон положил на лоб хищнице царскую бирюзу, которую передал ему сокол.
– Отдай свою силу детям света! Пусть они победят несчастье и немощь!
Царская бирюза загорелась зелено-голубым светом, и вдруг из нее ударил яркий луч. Львица превратилась в кошку – гибкую, с черной блестящей шерстью и золотыми глазами.
А рядом, в нескольких шагах, оказалось распростертым тело Вины. Вокруг растекалось озерко крови…
Египетские солдаты как зачарованные смотрели на действия своего фараона и не заметили, как появился Шаб Бешеный.
Укрывшись за скалой, он натянул лук. Спиной к нему стоял Икер. Цель была идеальной…
Несмотря на свою усталость и пьянящую радость победы, Секари оставался начеку. Он инстинктивно почувствовал траекторию стрелы и понял, что другу грозит опасность…
Длинный прыжок, достойный самой ловкой антилопы, – и он хватает Икера, опрокидывая его на землю!
Но слишком поздно… Стрела вонзается в левую лопатку Царского Сына.
– Еще бы на полпальца, – сказал доктор Гуа, – и ты бы погиб. А так останется лишь маленький шрам.
Доктор Гуа прописал раненому обезболивающее питье на основе мака. Когда тот почувствовал себя лучше, он осторожно, используя хирургический нож бистури с округлым лезвием, извлек острие стрелы. Потом доктор Гуа стал накладывать на рану шов при помощи липкой ткани, пропитанной мазью из меда и сафлорового масла.
– Снова я обязан жизнью тебе, – прошептал Икер другу.
– Ну, зачем считать! К несчастью, тот, кто напал на тебя, уплыл на лодке! Несмонту перетряхнул вверх дном весь остров. Ни одного бандита не осталось, зона стала безопасной. Сегодня же здесь начинается строительство крепости.
– Мне казалось, что я видел труп женщины. Там, возле львицы. Если я не ошибся, то это Бина!
– Она тоже исчезла.
– А Провозвестник?
– Никаких следов, – ответил Секари. – За исключением этой женщины и того лучника, что ранил тебя, здесь сражались одни нубийцы. Но теперь у этого демона будущее нерадостное. Кушиты ему никогда не простят, что он их привел к такому поражению!
42
За третьими порогами палящее солнце иссушало холмы пустыни. Тучи мошкары жалили лицо, шею, руки и ноги, забиваясь в уши, глаза и нос. Даже пороги не давали никакой прохлады. И Провозвестник не снимал своей толстой шерстяной туники.
На островке, где он укрылся с последними своими верными учениками, Провозвестник продолжал выхаживать Бину, чье дыхание было почти неуловимо.
– Вам удастся ее спасти? – поминутно спрашивал растерянный Шаб Бешеный.
– Она будет жить и будет убивать. Она рождена для того, чтобы убивать. Правда, теперь она не сможет превращаться в львицу-убийцу, но она продолжает оставаться царицей тьмы.
– Я верю вам, господин, но вдруг то поражение, которое египтяне нанесли нам, окажется последним? Ведь Икер все еще жив!
– На этой затерянной в пустыне земле я посадил зерна новой веры. И рано или поздно они дадут свои плоды. Моя вера завоюет весь мир. Неважно, сколько времени для этого понадобится – сто, тысячу или две тысячи лет. Она с триумфом пройдет по земле, и перед ней не устоит никто. И я буду снова и снова нести ее!
Пока они разговаривали возле распростертой на камнях Вины, в реке появилось множество каноэ, направлявшихся к острову. В них сидели воины-кушиты, потрясавшие копьями. Воздух огласили оглушительные воинственные крики.
– Их слишком много, господин! Нам не удастся отбить их атаку.
– Не беспокойся, друг мой. Эти варвары дадут нам свои лодки. А ведь нам нужны будут средства передвижения!
Провозвестник встал и повернулся лицом к реке. Его глаза налились кровью. Они так горели, что, казалось, из них извергалось пламя. Вода в реке закипела, волны вздыбились и бросились на лодки… Несмотря на все свое умение управлять каноэ, нубийцы не спаслись. Всех утопила навалившаяся своей тяжестью огромная волна…
На успокоившейся глади покачивались только каноэ…
Ученики Провозвестника убедились, что власть их учителя и хозяина ни в чем не потеряла своей силы.
– Куда вы думаете идти? – спросил Бешеный.
– Туда, где нас никто не ждет, – в Египет. Фараон считает, что я буду блуждать в этой жалкой стране до тех пор, пока какое-нибудь кушитское племя меня не поймает и не убьет. Ему льстит, что он подчинил себе львицу, а то, что ему удалось отыскать целительное золото, заставляет его верить в свои силы. И все же ему до сих пор не хватает главной части этого драгоценного металла. К тому же нас не остановит и невероятное исцеление Древа Жизни. У нас сохранилась наша сеть в Мемфисе, и скоро, очень скоро мы используем ее для нанесения удара по самому центру страны, по сердцу египетской духовности!
– Вы хотите сказать, что…
– Да, Бешеный, ты понял меня. Наш путь будет долгим, но мы достигнем нашей истинной цели – Абидоса! Мы уничтожим Осириса и помешаем ему воскреснуть.
Это странное видение как рукой сняло усталость Бешеного. Ничто не сможет отвратить Провозвестника от выполнения его миссии. Разве нет у него драгоценного союзника на самой земле Осириса – постоянного жреца Бега?
Фараон бросил в чан глиняные фигурки нубийцев – коленопреклоненных, с опущенными головами, со связанными за спиной руками. Когда он коснулся их своим мечом, вспыхнуло пламя. Присутствовавшим на ритуале солдатам показалось, что они услышали стоны подвергнутых пытке людей, чьи тела пожирало пламя.
В тексте указа фараона, в котором объявлялось об окончательном усмирении Нубии, Медес заменил иероглифический знак вооруженного луком черного воина знаком сидящей женщины. Тем самым магия иероглифов отнимала какое бы то ни было проявление мужественности у возможных бунтовщиков.
Сесострис обратился с речью к вождям племен, пришедшим сдать оружие и засвидетельствовать фараону свое почтение. Голос Великого Царя звучал громко и торжественно. Медес записал каждое слово.
– Я исполняю то, что говорю. Моя рука делает то, что задумывает мое сердце. Если я решил победить, мои мысли не остаются в моем сердце без действия. Я нападаю на того, кто нападет на меня. Если со мной живут в мире, я тоже живу в мире. Оставаться в мире тогда, когда на тебя нападают, побуждает врага к превратным действиям. Сражение требует мужества, трус отступает. Но гораздо трусливее тот, кто не защищает свою территорию. Побежденные, вы бежали, показав свои спины. Вы вели себя бездумно, как лишенные мужества бандиты. Если вы будете продолжать так же, то ваших женщин пленят, ваши стада и ваш урожай уничтожат, а ваши колодцы разрушат. Огонь урея опустошит всю Нубию. Умножив наследство моих предков, я устанавливаю границу здесь. Кто будет ее соблюдать и поддерживать, станет мне сыном, кто ее нарушит и посеет смуту, тот будет жестоко наказан.
