Белларион - Sabatini Rafael (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
— Христа ради, синьор, пощадите! Я не вынесу этого. Если хотите, повесьте меня, но только не пытайте.
Белларион взглянул на него и в глубине своей души почувствовал глубочайшее сострадание и жалость к этому несчастному, но его голос звучал все так же твердо и безжалостно, когда он произнес:
— Ответь на мой вопрос, и твое желание будет немедленно исполнено. Тебя повесят и не заставят больше страдать. Почему герцог пытал тебя и чего он от тебя добивался? К какой мерзости герцогу удалось в конце концов склонить тебя?
— Синьор, зачем мучить меня, если вы уже сами обо всем догадались? Это несправедливо. Бог — свидетель, это несправедливо по отношению ко мне, маленькому человеку, которого другие использовали для достижения своих гнусных целей. Я не сдавался, пока Бог давал мне силы сопротивляться. Но настал момент, когда они кончились. Я готов был согласиться на все, лишь бы прекратился этот ужас. Смерть не испугала бы меня, но я не смог более выносить боль. О, синьор, будь я злодеем, им не пришлось бы пытать меня. Сначала меня пробовали подкупить, и суммы, которую мне предлагали, хватило бы мне до конца моих дней. Я отказался, и тогда мне стали угрожать смертью. Когда же и смерть не испугала меня, они решили подвергнуть меня пытке, которую герцог нечестиво называл «Великий Пост». Каждый день у меня вырывали по два зуба, а через две недели, когда я лишился всех зубов, они занялись моими ногтями. Вытерпеть эти муки оказалось выше моих сил, и я согласился.
Белларион сделал знак солдатам, и они поставили Момбелли на ноги.
— Ты уступил их требованию отравить синьора Фачино под предлогом лечения его болезни. Вот на что ты согласился. Но кого ты имел в виду, говоря «они»?
— Герцога Джанмарию и Антонио делла Торре, — не осмеливаясь взглянуть в пылавшие гневом глаза Беллариона, ответил Момбелли.
Белларион вспомнил предупреждения Венегоно: «Вы забываете, насколько ядовитое создание Джанмария. Вспомните о гербе их рода».
— Бедняга! — сказал Белларион. — Мне жаль тебя, и ты можешь надеяться на пощаду, если исправишь содеянное тобой.
— Увы, синьор! — простонал Момбелли, в отчаянии заламывая руки. — От этого средства нет противоядия. Оно действует, медленно разлагая внутренности. Повесьте меня, синьор, я заслужил смерть. Не будь я трусом, я сам повесился бы, как только меня выпустили из темницы. Но герцог угрожал мне, говоря, что, если я ослушаюсь его, пытка будет продолжена до тех пор, пока я не умру от нее. И он поклялся, что мой отказ не спасет синьора Фачино, участь которого уже давно предрешена.
Гнев и сострадание боролись друг с другом в душе Беллариона. Разве может у кого-нибудь подняться рука, подумал он, чтобы повесить этого измученного и сломленного пытками человека! Холодным, ровным тоном он приказал:
— Верните ему одежду и содержите его под стражей до тех пор, пока я не пришлю за ним.
С этими словами он повернулся и медленно вышел из подземной камеры. Когда он поднялся наверх, во двор замка, его решение уже созрело: пускай это будет стоить ему головы, но Джанмария не должен избегнуть возмездия.
Впервые Белларион решил свернуть с пути, по которому неуклонно продвигался все последние годы, и взяться за дело, совершенно не относящееся к выполнению поставленной им перед собой задачи.
В тот же вечер он вновь был в седле и, словно забыв об усталости, во весь опор мчался в Милан. Он думал, что привезет с собой новости о близкой кончине Фачино, но оказалось, что слухи опередили его на целых два дня, и в Милане считали, что Фачино не просто умирает, а уже мертв.
Трудно отыскать другой, более поучительный пример того, как возмездие настигло негодяя, без зазрения совести попиравшего Божьи заповеди и человеческие законы, чем рассказ о судьбе Джанмарии Висконти.
В предыдущую пятницу герцог получил от одного из своих шпионов, которых было немало среди прислуги Филиппе Марии, известие о том, что яд начал свое действие и часы Фачино сочтены. Джанмария первым делом поделился новостью с делла Торре и Лонате, и те пришли в бурный восторг, узнав, что герцогская шея наконец-то избавится от тяжелого сапога, под которым она бессильно извивалась, словно злой дракон под копытами коня святого Георгия, а вслед за тем, воодушевившись их реакцией, он открыто заявил при дворе о кончине наместника как о свершившемся факте. К следующему утру весь город уже знал об этом, и никакое другое известие не вселило в сердца горожан большего ужаса с тех пор, как Джанмария взошел на герцогский престол.
В сознании горожан Фачино всегда являлся символом порядка, мира и стабильности в государстве. Даже когда он находился в изгнании, оставалась надежда, что когда-нибудь он вернется и положит конец их страданиям. Теперь же будущее не предвещало ничего, кроме ничем не сдерживаемых злоупотреблений со стороны их маниакального правителя, страшных потрясений в стране, разрухи, голода и гибели. Возможно, миланцы сильно преувеличивали грозящие им невзгоды, но в то субботнее утро смерть Фачино была воспринята всеми как наступление конца света, и в городе воцарились глубокое отчаяние, апатия и безысходность.
Сам герцог наверняка посмеялся бы над настроениями своих подданных, узнай он о них, но у герцога не хватило проницательности понять простую истину, что доведенные до крайности люди способны на что угодно.
И такие отчаянные головы нашлись: Баджо, дель Майно, Тривульци, Алипранди, представители самых знатных родов гибеллинов, и многие другие поняли, что сложившаяся ситуация требует немедленных и решительных действий. В их рядах оказался также начальник личной охраны Бертино Мантегацца, которому герцог однажды разбил железной рукавицей лицо за отказ руководить избиением безоружных горожан, но самым ревностным и горячим был, конечно, Джованни Пустерла Венегоно, чей род столько пострадал от преследований герцога.
Никто из них, однако, даже не заподозрил герцога в причастности к кончине наместника. Просто-напросто смерть Фачино нарушила баланс политических сил, и, чтобы вновь наступило равновесие, герцог должен был поплатиться своей жизнью.
Все произошло утром в понедельник, первого мая, когда Джанмария, одетый, как обычно, в белый и красный цвета дома Висконти, вышел из своей спальни, собираясь прослушать мессу в церкви Святого Готардо. К своему удивлению, у себя в приемной он увидел два десятка синьоров, в последнее время не часто появлявшихся при дворе. Прежде чем герцог успел выразить свое удивление по поводу их непрошеного визита, трое заговорщиков набросились на него с оружием в руках.
— Это тебе от Пустерлы! — с этим криком Венегоно рассек кинжалом лоб герцога.
Но прежде, чем герцог упал, Андреа дель Баджо вонзил лезвие своего кинжала в его правое бедро, и хлынувшая из раны кровь залила белый чулок герцога.
Когда Белларион подъехал в сумерках к городским воротам, они, к его удивлению, оказались запертыми, и охранявшая их многочисленная стража во главе с Паоло дель Баджо согласилась впустить его лишь после того, как в нем узнали одного из капитанов Фачино. Услышав о событиях в Милане, Белларион разразился неудержимым приступом хохота.
— Какой же он тупой и недалекий, — объяснил он Баджо, заметив его недоуменный взгляд, — если бы он только догадывался, что, пытая Момбелли, заставлял того подписать свой смертный приговор.
И, оставив Баджо в сомнениях относительно своего здравомыслия, он тронул коня и поехал по улицам города, запруженным толпами вооруженного народа. Около одного дома, с разбитыми окнами и выломанной дверью, он помедлил. В окровавленной куче тряпья, висевшего возле стены, он с трудом узнал обезображенные останки Скуарчи Джирамо; днем толпа растерзала ненавидимого всеми собачника и затем повесила перед его же домом, который к следующему утру был разрушен до основания.
Он добрался до Старого Бролетто и в церкви Святого Готардо увидел усыпанное розами тело герцога; рассказывали, что цветы принесла ему какая-то городская шлюха, в девичестве подвергнувшаяся насилию с его стороны. Затем он взял на дворцовой конюшне свежую лошадь и немедленно отправился в обратный путь, во второй раз за эти сутки преодолевая двадцать миль, разделявшие Милан и Павию.
