Когда умирают боги - Харрис К. С. (книги полностью TXT) 📗
Себастьян выпрямился во весь рост.
– Но ведь оно не ваше, разве не так? Когда-то оно принадлежало одной из прабабушек Гиневры. Та женщина, которую вы встретили на юге Франции, просила вас передать ожерелье Гиневре, да? Но вы оставили его себе.
– Ожерелье обладает силой, – резко ответила Изольда. – Я ее почувствовала, когда держала в руке. Я не часто его надевала. Мне было достаточно просто владеть украшением. – Она облизнула языком пересохшие губы. – Теперь оно исчезло, и я мертва.
– Как и Гиневра.
На секунду спокойное лицо Изольды исказилось такой яростью и ненавистью, что он удивился.
– Она разрушила бы все. Все, ради чего я так долго страдала.
Себастьян покачал головой.
– Она любила Вардана. И никогда бы ничем ему не навредила.
– Тем не менее под конец она все же уничтожила его.
– Нет. Это сделали вы. – Себастьян повернул к двери. – Вы уничтожили и Вардана, и Клэр.
– Клэр ничего не знала об этом. Ничего.
– А Портланд?
– Портланд был глупцом.
Он услышал, как она судорожно вздохнула, и оглянулся. Конец был близок.
– Я так и не поняла, зачем вы вмешались в это дело, – прохрипела она.
– Женщина с ожерельем, – произнес Себастьян.
Леди Одли разомкнула губы, едва заметно нахмурила изящно изогнутые брови.
– Не понимаю.
– Это была моя мать.
Наряженный в великолепную алую форму, с саблей на боку, принц-регент превосходно проводил время. Он был прекрасным хозяином – все так говорили. Вельможи без конца восхваляли его за щедрость и радушие.
Бальный зал был так набит, что никто не мог танцевать, но это не имело значения. Оркестр продолжал бойко играть, а гости тем временем развлекались осмотром последних архитектурных новшеств Карлтон-хауса. Принц слышал восхищенные возгласы тех, кто впервые видел тронный зал с золочеными колоннами, зашторенными эркерами, массивной резной мебелью и бордовой парчой. Круглая столовая с зеркальными стенами, в которых отражался стол длиною в двести футов, протянувшийся до оранжереи, наверняка станет предметом всеобщих разговоров на ближайшие несколько недель.
Ночью, в половине третьего, подадут ужин, и тогда все ахнут при виде настоящего извилистого ручья, который, по замыслу принца, побежит в центре стола, огибая массивные серебряные супницы и блюда. Протекая между берегов из камня, мха и настоящих цветов, под миниатюрными мостами, речушка, где заплещутся золотые и серебряные рыбки, явит собою поразительное зрелище. Принцу оставалось только надеяться, что рыба не начнет дохнуть.
Глядя через окно в сад, где горели факелы и китайские фонарики, Георг ощутил прилив гордости. Для тех людей, кому не повезло сидеть за столом принца, в саду натянули огромный шатер, украшенный золочеными шнурами и цветами. Взгляд Георга упал на высокого темноволосого человека, пробиравшегося сквозь толпу. Принц перестал улыбаться.
Виконт Девлин был одет не просто, как подобало случаю, а роскошно – в вечерний камзол, бриджи до колен и туфли с серебряными пряжками. Но он все равно привлекал к себе внимание, и разговор затихал, когда он проходил мимо.
– Нам нужно поговорить, – сказал виконт, подходя к кузену Георга, Джарвису, который в эту минуту беседовал с графом де Лиллем.
– Боже милостивый, – рассмеялся Джарвис, – только не сейчас.
Девлин по-прежнему улыбался, но так прищурил свои жуткие желтые глаза, что у Георга по спине пробежали мурашки, и он потянулся за ароматической солью.
– Нет, сейчас, – сказал Девлин.
– Было бы гораздо удобнее, – говорил Джарвис, доставая из кармана эмалевую золотую табакерку и открывая ее щелчком, – если бы вы пришли к выводу, что леди Англесси погибла от руки ревнивого любовника. Вашу версию мы вряд ли можем придать огласке, не так ли?
Себастьян просто молча смотрел на него. Они находились в маленькой гостиной, в стороне от официальных покоев Карлтон-хауса. Но голоса и смех двух тысяч гостей принца, беготня прислуги, звон фарфора доносились и сюда.
Джарвис поднес к носу щепотку табака.
– Нам придется свалить вину на Вардана.
Себастьян коротко рассмеялся.
– Почему бы и нет? Это ведь сработало с Пьерпонтом. Что бы мы делали без французов?
Джарвис фыркнул.
– Кстати, вы случайно не узнали имен остальных заговорщиков?
– Нет. Но они существуют… не сомневайтесь.
– Да. – Джарвис отряхнул пальцы. – Однако я сомневаюсь, чтобы они в ближайшем будущем предприняли какой-нибудь шаг. После всего, что случилось. Особенно если мы переместим полки и оставим принца здесь, в Лондоне.
Себастьян знал, что принц не обрадуется такому изменению планов. Его королевское высочество уже нервничал, стремясь вернуться в Брайтон. Жители Брайтона не имели привычки издавать оскорбительные возгласы, когда он проезжал по улице, как это случалось в Лондоне.
– А что насчет ожерелья? – спросил Джарвис – Вам удалось узнать, как оно оказалось на леди Англесси?
Что-то в улыбке этого огромного человека подсказывало Себастьяну, что Джарвис знал: он знал, что мать Себастьяна до сих пор жива, хотя и не понимал, каким образом ожерелье попало на шею убитой женщины в Брайтоне.
Себастьян достал трискелион. От одного только его вида в душе виконта всколыхнулась волна гнева и боли, которую почему-то он уже не мог выносить. Он недолго подержал на ладони гладкий холодный камень, гадая, почему его мать передумала тогда во Франции? Почему все-таки решила подарить его Гиневре?
– Нет, – ответил Себастьян, тоже улыбаясь. – Но, надеюсь, вы проследите, чтобы оно вернулось к хозяйке.
Он швырнул ожерелье на стол, повернулся и вышел.
ГЛАВА 65
На церковном кладбище Святой Анны царил мир и покой, шелестели на ветру деревья, на могильных камнях, бледно освещенных лунным светом, подрагивали тени. Но возле того места, где, как знал Себастьян, похоронили Гиневру Англесси, поблескивал огонек.
Велев кучеру остановиться, Себастьян пробрался туда сквозь деревья. Огонек горел ровно, а потому не мог принадлежать осквернителям могил. Семьи, в которых происходили похороны, довольно часто нанимали сторожа, чтобы тот караулил ночью могилу любимого родственника. Похоронив покойника зимой, ночные бдения иногда приходилось растягивать на несколько месяцев. В пору летней жары тело за неделю становилось непригодным для хирургов.
Только сейчас дежурил не наемный сторож. Маркиз Англесси лично приехал на кладбище, чтобы охранять тело своей красивой молодой жены. Он сидел возле могилы на раскладном стуле, укрыв ноги пледом, несмотря на теплую ночь. На коленях у него лежал мушкетон.
– Это Девлин, – звонко прокричал Себастьян. – Не стреляйте.
– Девлин? – старик заерзал на стуле, вглядываясь в темноту. – Что вы здесь делаете?
Себастьян вышел в круг света, отбрасываемого медным фонарем, и присел на корточки рядом со стулом старика.
– Я должен вам кое-что рассказать, – произнес Себастьян.
И там, рядом с могилой Гиневры Англесси, под шум ночного ветерка, обдувавшего щеки, Себастьян рассказал маркизу, как она погибла и почему.
Когда Себастьян закончил, маркиз помолчал несколько секунд, наклонив голову и тяжело дыша. Потом он поднял на Себастьяна взгляд, полный ярости.
– Эта женщина… эта леди Одли. Вы уверены, что она мертва?
– Да.
Старик кивнул. Ветер усилился, зашумел кроной дуба над головой, принес с собой запах травы, разложения и смерти.
– Вы верите в Бога? – неожиданно спросил Англесси, нарушив затянувшуюся паузу.
Себастьян посмотрел в глаза измученному болью старику и честно ответил:
– Нет, больше не верю.
Англесси вздохнул.
– Жаль, что я верю. Иначе я бы взял оружие и вышиб Бевану мозги. Мне давно следовало бы так поступить.
– Возможно, если вы поживете подольше, то вам повезет, и кто-то другой сделает это за вас.
– Те, кто заслуживает смерти, живут долго, – проворчал Англесси.
