Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 (худ. Клименко) - Дюма Александр (полные книги TXT) 📗
Так что придворные болтали между собою. За другим столом младший брат короля, Филипп, герцог Анжуйский, любовался в зеркальной крышке табакерки своим прекрасным лицом. Любимец его, шевалье де Лоррен, опершись о кресло герцога, слушал с тайной завистью графа де Гиша, другого любимца Филиппа. Граф высокопарным слогом повествовал о разных похождениях отважного короля Карла II. Точно волшебную сказку, он рассказывал историю его тайных скитаний по Шотландии и говорил об опасностях, окружавших короля, когда враги преследовали его по пятам: Карл проводил ночи в дуплах деревьев, а днем голодал и сражался. Мало-помалу судьба несчастного короля так захватила внимание слушателей, что игра приостановилась даже за королевским столом, и молодой король, притворяясь рассеянным, задумчиво слушал эту одиссею, живо, во всех подробностях передаваемую графом де Гишем. Графиня де Суасон прервала де Гиша.
— Признайтесь, граф, — улыбнулась она, — что вы немножко приукрашиваете ваш рассказ.
— Графиня, я, как попугай, передаю то, что сообщили мне англичане. К стыду своему должен признаться, что я точен, как копия.
— Карл Второй умер бы, если б перенес все это.
Людовик XIV поднял свою гордую голову.
— Графиня, — сказал он серьезным голосом, в котором сквозила еще юношеская застенчивость, — кардинал может подтвердить, что во время моего несовершеннолетия дела Франции шли очень плохо… И если б в то время я был постарше и мог взяться за оружие, мне часто приходилось бы воевать, чтобы добыть себе ужин.
— По счастью, — проговорил кардинал, в первый раз нарушивший молчание, — вы преувеличиваете, ваше величество, и ужин всегда был готов вовремя для вас и для ваших слуг.
Король покраснел.
— О, — некстати вскричал Филипп со своего места, продолжая глядеться в зеркало, — я помню, что раз в Мелюне ни для кого не было ужина; король скушал две трети куска хлеба, а мне отдал остатки.
Все гости, увидев, что Мазарини улыбнулся, засмеялись. Королям льстят так же напоминанием минувших бедствий, как и надеждою на будущее счастье.
— И все же французская корона всегда крепко держалась на головах королей, — поспешно прибавила Анна Австрийская, — а английская корона упала с головы Карла Первого. И когда возмущение угрожало французскому трону, когда он колебался — иногда ведь бывает, что трон колеблется, так же как случаются землетрясения, — всякий раз славная победа возвращала нам спокойствие.
— С новыми лаврами для короны, — добавил Мазарини.
Граф де Гиш умолк. Король принял равнодушный вид, а Мазарини обменялся взглядом с королевой Анной Австрийской, как бы благодаря ее за помощь.
— Все равно, — сказал Филипп, приглаживая волосы, — мой кузен Карл не хорош лицом, но очень храбр и дрался, как немецкий рейтар. И если еще будет так же драться, то непременно выиграет сражение… как при Рокруа…
— Но у него нет войска, — заметил шевалье де Лоррен.
— Союзник его, король голландский, даст ему войско. О, я послал бы ему солдат, если бы был королем Франции.
Людовик XIV вспыхнул. Мазарини притворился, что поглощен игрою.
— Теперь, — продолжал граф де Гиш, — судьба несчастного принца свершилась. Он погиб, если Монк обманул его. Тюрьма, а может быть, смерть, довершит его несчастья, начавшиеся с изгнания, битв и лишений. Мазарини нахмурил брови.
— Правда ли, что его величество Карл Второй покинул Гаагу? — спросил Людовик XIV.
— Совершенная правда, ваше величество, — отвечал граф. — Отец мой получил письмо, в котором его уведомляют об этом отъезде со всеми подробностями. Известно даже, что король сошел на берег в Дувре. Рыбаки видели, как он направился в порт. Но все дальнейшее — пока тайна.
— Как бы я хотел знать, что было дальше! — с жаром вскричал Филипп Анжуйский. — Вы, верно, знаете, братец?
Людовик XIV опять покраснел — в третий раз в продолжение часа.
— Спросите у кардинала, — отвечал он таким голосом, что Мазарини, Анна Австрийская и все гости посмотрели на него.
— Это значит, сын мой, — сказала Филиппу с улыбкой Анна Австрийская, — что король не любит говорить о государственных делах вне совета.
Филипп покорно выслушал замечание и, улыбаясь, низко поклонился брату, потом матери.
Но Мазарини заметил, что в дальнем углу комнаты составляется группа и что герцог Анжуйский, граф де Гиш и шевалье де Лоррен, лишенные возможности рассуждать громко, могут потихоньку сказать больше, чем нужно. Он бросал на них недоверчивые и беспокойные взгляды, намекая Анне Австрийской, что надо прервать это тайное совещание, как вдруг Бернуин вошел в дверь, за кроватью кардинала, и шепнул ему на ухо:
— Посол от его величества английского короля.
Мазарини не мог скрыть своего удивления, которое тотчас же заметил король. Не желая быть нескромным и в то же время показаться лишним, Людовик XIV немедленно встал и, подойдя к кардиналу, простился с ним.
Гости поднялись; послышался шум отодвигаемых стульев и столов.
— Устройте так, чтобы все постепенно разошлись, — сказал Мазарини тихо Людовику XIV, — и соблаговолите остаться у меня еще несколько минут. Я кончаю дело, о котором теперь же, сегодня вечером, желал бы переговорить с вашим величеством.
— И с королевами? — спросил Людовик.
— Да, и с герцогом, — отвечал кардинал.
С этими словами он приподнялся на своей постели, и полог, спустившись, закрыл ее. Кардинал, однако, не забыл о заговорщиках, которые стояли в углу комнаты.
— Граф де Гиш, — позвал он слабым голосом, в то время как за опущенным пологом Бернуин подавал ему халат.
— Я здесь, — отвечал граф, подходя.
— Сыграйте за меня, вы очень счастливы… Выиграйте мне побольше у этих господ.
— Извольте, монсеньор.
Молодой человек сел за стол, откуда король перешел к королевам и заговорил с ними.
Между графом и несколькими придворными завязалась крупная игра.
Филипп Анжуйский разговаривал о модах с шевалье де Лорреном, а за пологом кровати уже не было слышно шелеста шелковой одежды кардинала.
Мазарини вслед за Бернуином вышел в соседнюю комнату.
XL. Государственное дело
Перейдя в свой кабинет, кардинал увидел там графа де Ла Фер, который ждал его, внимательно рассматривая картину Рафаэля, висевшую над поставцом, украшенным серебром и золотом.
Кардинал вошел легко и бесшумно, как тень, и тотчас взглянул на графа, желая, как всегда, по выражению лица собеседника угадать характер разговора.
Но на этот раз он ошибся. Он ровно ничего не прочел на лице Атоса и не заметил даже того почтения, которое привык видеть всегда и у всех.
Атос был одет в черное платье, скромно вышитое серебром. Он носил знаки Подвязки, Золотого Руна и Святого Духа — трех высших орденов; соединенные вместе, они бывали только у королей или у артистов на сцене.
Мазарини долго, но безуспешно старался вспомнить, как зовут стоявшего перед ним человека.
— Мне доложили, — вымолвил он наконец, — что ко мне приехал посол из Англии.
Он сел, отпустив Бернуина и Бриенна, собиравшегося в качестве секретаря вести протокол.
— Действительно, господин кардинал, я прислан его величеством королем английским.
— Для англичанина вы говорите по-французски удивительно чисто, — приветливо сказал Мазарини, посматривая на ордена и стараясь поймать взгляд посла.
— Я не англичанин, я француз, господин кардинал, — отвечал Атос.
— Вот как! Английский король избирает французов в по-сланники? Это хорошее предзнаменование… Ваше имя, сударь?
— Граф де Ла Фер, — отвечал Атос без того глубокого поклона, какого требовали и сан, и гордость всемогущего министра.
Мазарини пожал плечами, как бы говоря: «Не знаю этого имени». Потом спросил:
— И вы приехали сказать мне?..
— Я приехал от его величества короля английского объявить королю французскому…
Мазарини нахмурил брови.
— …объявить королю французскому, — невозмутимо продолжал Атос, — о счастливом возвращении его величества короля Карла Второго на отцовский престол.
