Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Я больше не увижу его…
— Никто не может отнять его у вас, если вы не захотите отдать его сами. Послушайтесь меня, оставьте дитя пока здесь! Пойдемте же!
Патер запер келью и, взяв Амаранту за руку, повел ее к лестнице. Поднявшись по ней в совершенной темноте, они осторожно и неслышно вышли, наконец, из аббатства. Антонио провел Амаранту к дальней стене; тут, в тени каштановых деревьев, никто не мог ее увидеть.
— Подождите минуту, — шепнул он молодой женщине, оставляя ее одну.
Сердце ее сильно билось… Ей так хотелось на свободу… Она вполголоса читала молитву.
Антонио вернулся с маленькой лестницей, приставил ее к широкой толстой стене и взобрался наверх, за ним последовала и Амаранта. Тогда он опустил лестницу по другую сторону стены, шепнув Амаранте, чтобы она спускалась, а он присоединится к ней чуть позже.
Амаранта спустилась на улицу; тогда Антонио подтянул лестницу и, опустив ее в монастырский двор, сошел вниз, отнес лестницу на место, а ключ от кельи Амаранты — в столовую и вернулся во двор монастыря. Теперь молодая женщина была в безопасности.
Он постучал у двери привратника, который без слов с поклоном отворил ему и пошел со связкой ключей к наружным воротам. Отворив ворота, он еще раз поклонился.
— Да сохранит тебя Бог, брат мой, — сказал Антонио.
— Да не оставит Он и тебя вовеки своей милостью, — отвечал привратник.
Патер был на улице. Ворота за ним заперли. Когда шаги дежурного брата затихли на монастырском дворе, Антонию подошел кожидавшей его Амаранте, и два монаха направились по улице Гангренадо, окутанной безмолвием ночи.
III. Тайна герцогини
После описанного нами кровопролития ночлежку дукезы велено было закрыть. Старуха притворилась очень удивленной, когда альгвазилы объявили ей это. Затем в продолжение некоторого времени полиция являлась неожиданно, по ночам, чтобы удостовериться, соблюдается ли ее приказание, и, не находя больше ничего подозрительного, перестала тревожить дукезу.
Старуха перенесла этот жестокий удар безропотно и очень спокойно. У нее были уже другие, новые планы, для осуществления которых не хватало какой-нибудь тысячи дуро, но была уже готова очень крупная сумма.
Однажды, когда дукеза только что успела позавтракать в знакомой нам уже первой комнате домика, где она пересчитывала деньги, к воротам подъехал экипаж.
Осторожно выглянув в окно, она увидела несколько старомодное, но еще очень приличное ландо с хорошо одетым кучером.
В экипаже сидела или, лучше сказать, полулежала какая-то сеньора; на вид ей можно было дать от сорока до шестидесяти лет, но вообще, глядя на черный цвет ее крашеных волос и сильно набеленное и нарумяненное лицо, возраст ее определить было трудно. На ней была модная парижская шляпка с дорогими французскими цветами, огромная яркая, пестрая шаль и до того пестро убранное платье, что не было возможности определить его настоящий цвет. Рядом с этой сеньорой сидел маленький человечек, напоминающий хомяка своим красненьким, безбородым лицом с длинными бакенбардами. Он был в белом жилете, таком же галстуке и нарядной летней накидке.
Увидев, что сеньор вышел из экипажа и подошел к воротам, дукеза поспешно оправила свое старое атласное платье и взглянула в маленькое туалетное зеркало. Оно дало ей удовлетворительный ответ. В это время у двери раздался резкий голос, спрашивающий, дома ли дукеза Кондоро?
— Дома, сеньор, — отвечала Сара, отворяя сама за неимением прислуги.
Крошечный господин в модной, гладкой как зеркало . шляпе вернулся к ландо и ловко, несмотря на свои годы, помог выйти даме. При этом она кокетливым движением руки, обтянутой сиреневой лайковой перчаткой, приподняла платье, так что можно было видеть богато вышитые белые юбки и хорошенькие ботинки. Затем, оглядев невзрачный домик и узкую, низенькую калитку, она жеманно спросила супруга, пропустившего ее вперед:
— Туда ли мы пришли, Капучио?
— Да, душечка, дукеза отворила дверь и отвечала на мой вопрос.
— Сама? — удивленно спросила сеньора, спуская немного с плеч темно-красную шаль.
— Сама, — подтвердил супруг, любезно наклоняя голову в завитом парике.
Оригинальная пара вошла в дом. Кучеру было велено заняться лошадью; кучера хороших домов никогда не стоят у подъезда, а ездят шагом взад и вперед по улице, чтобы лошадь не застоялась. И этот кучер сделал так же, хотя его лошадь горячностью не отличалась.
Следуя приглашению дукезы, сеньора и за ней сеньор вошли в комнату. Последний снял шляпу и провел рукой по волосам, чтобы удостовериться, крепко ли сидит темно-рыжий парик.
— Позвольте представиться, сеньора дукеза, — сказал он, слегка кланяясь, и прибавил, указывая на, видимо, разочарованную супругу, а потом на себя:— Сеньора Капучио, сеньор Капучио!
— Очень приятно, чему обязана честью? — отвечала Сара Кондоро со всеми манерами прежней герцогини.
— Сама дукеза? — с непостижимым нахальством спросила сеньора, слегка указывая пальцем на старую Сару.
— Да, душечка, — отвечала последняя, показывая на себя, — сама дукеза Кондоро, не прежняя, конечно, но все-таки дукеза!
Сеньор Капучио, видимо, был сконфужен манерами жены. Он казался образованнее ее, а она же сильно напоминала особу с сомнительным прошлым, разыгрывавшую из себя сеньору.
— Мы пришли кое-что предложить вам, сеньора дукеза, — сказал он.
— Прежде всего, — прервала жена, схватив его за руку, — позвольте нам сесть, сеньора дукеза!
— Пожалуйста, — отвечала Сара, указывая на старую коричневую софу.
Сеньор взял себе стул, любезно предоставив дамам место на софе.
— Да, предложить кое-что, сеньора дукеза, — продолжала его жена, — но мне все кажется, что мы…
Капучио видел, что его дражайшая половина все еще недоверчиво оглядывает убогую комнату и готовится опять сделать какое-нибудь неприличное замечание, но он знал, что у нее бывают страшные припадки гнева и что с ней надо действовать крайне осторожно.
— Я хозяин большого кафешантана на улице Сиерво, — перебил он ее. — Салон Капучио принадлежит к самым элегантным в Мадриде.
— В целом свете! — вскричала сеньора с уверенной, самодовольной улыбкой. — Что перед ним «Клозери де Лила», «Шато де флер»… Я все это видела… Что все эти кафе! Помойная яма, сеньора дукеза, мусорная яма!
— Вы, конечно, знаете мое заведение? — снова вмешался супруг. — Мой салон великолепен, у нас ангажированы самые хорошенькие, интересные певицы.
— Вчера, например, две цыганки! — вскричала сеньора, целуя кончики пальцев. — Прелесть!
— И танцовщицы тоже, — продолжал Капучио. — Каждую ночь заведение полно народу!
— На улице Сиерво? — спросила дукеза. — Это таверна где-то во дворе?
— Салон Капучио не таверна, — отвечала оскорбленная сеньора.
— Нельзя сказать, чтобы он был во дворе, — старался замять резкое замечание супруги сеньор Капучио. — Вход находится между двумя домами, а за ними, в глубине, и само заведение с прекрасным садом.
— А, знаю, знаю! — сказала дукеза. — Я на прошлой неделе видела его — маленький, закоптелый зал с четырьмя отдельными кабинетами и биллиардной; перед окнами сад, не больше этой комнаты…
— О, гораздо, гораздо больше! — вскричала сеньора.
— Да, больше, — подтвердил, улыбаясь, сеньор Капучио. — И у нас всегда такая отличная публика. Мы слышали, сеньора дукеза, что вы хотите устроить такое же заведение, а мы хотим продать наше, так не угодно ли вам будет взглянуть на него?
— Вы хотите продать его, сеньор Капучио?
— Настоящее золотое дно, — отвечал он с грустной миной и пожимая плечами, — но сеньора хочет уехать!
— Нам это уже надоело, сеньора дукеза, — подтвердила жена. — Мои нервы больше не выносят такого шума! У нас хорошенькое именье в Аранхуэсе, мы уедем туда!
— Да, хотя салон очень прибыльный, — сказал сеньор Капучио, — нам хочется отдохнуть; мы еще, конечно, не стары, но нервы моей жены…
Капучио снова пожал плечами в знак сожаления.
