Георгий Победоносец - Малинин Сергей (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Что, лазутчика взяли? — спросил князь.
Герасим с сомнением покачал кудлатой головой.
— Да нет как будто. Вроде не татарин, а наш, русский. Вышел из леса и прямо к нам…
— Так что за беда? — удивился Ярослав. — Хочет крымчаков бить — милости просим. Выдайте ему саблю, кашей попотчуйте… Да что я объясняю, тебе и самому не впервой!
— Да сабля-то у него и так имеется, — хмыкнув, сообщил Герасим. — Он, вишь, к самому воеводе просится. Вынь да положь ему князя Михайлу Иваныча!
— Ишь ты, князя ему подавай, — усмехнулся Ярослав.
— Говорит, с важным донесением, — уточнил Герасим.
— А ну, веди его сюда, — приказал Загорский. — Поглядим, что за птица.
Герасим высунулся наружу и поманил кого-то рукой. Мимо него в шатёр протиснулся огромный, как матёрый медведь, мужик, до самых глаз заросший спутанной русой бородой. Длинный сабельный шрам, начинаясь от левой брови, шёл у него через глаз и терялся в бороде; вид у мужика был дикий, лесной, а одежда из звериных шкур только усиливала сходство с медведем. На боку и впрямь висела сабля, с виду недурная, а за верёвкой, что заменяла пояс, торчали широкий нож в ножнах из медвежьей шкуры и топор с потемневшим топорищем и сточенным лезвием. Из-за плеча выглядывал конец короткого лука; по всему было видно, что на войну мужик собирался всерьёз и что управляться с оружием он умеет.
Видно было также, что мужик беглый и что прожил он в лесу самое меньшее год, а скорей всего, не один. Шрам на лице и в особенности дорогая не по чину сабля наводили на кое-какие догадки, однако княжич до поры решил не вдаваться в эти подробности: в лихое военное время в войско брали всех охотников без разбору, не пытая, кто они таковы и откуда пришли. К тому же, никто не берётся за кистень от хорошей жизни и не всякий лиходей разбойничает по своей охоте. А в бою, случается, такой вот матёрый, битый ватажник стоит пятерых подневольных мужиков, приведённых боярином из своей вотчины. Ну а ежели и в войске за старое примется, иные ратники сами с ним по-свойски разберутся…
— Здравствуй, княжич Ярослав, — стянув с косматой головы шапку, густым лесным голосом прогудел мужик.
— Знаешь, кто я? — спросил Загорский.
— Как не знать, — пробасил мужик. — Уж видно, что не воевода. Да оно, может, и к лучшему, что я сразу на тебя наскочил.
— То ещё поглядеть надобно, к добру ты со мной встретился или к худу, — остудил его княжич. — Звать-то тебя как?
— Лешим кличут, — спокойно ответил мужик, нисколько не напуганный прозвучавшими в голосе княжича угрожающими нотками.
Стоявший у него за спиной Герасим усмехнулся и качнул головой: каков сам, таково и имя.
— Леший, стало быть, — в свой черёд усмехнулся Загорский. — Ну, коли так, я даже спрашивать не стану, чей холоп. По полёту видать, что ты за птица.
— То и ладно, — с прежним невозмутимым спокойствием кивнул косматой головой Леший. — Раз видно, стало быть, пустого разговора меньше. Веди меня, княжич, к воеводе.
— Так прямо и вести? Иль давай, я тебе вперёд сапоги почищу…
— Дело нешуточное, княжич. Вы Девлета бить собрались, а того не ведаете, что за спиной у вас чуть не тысяча крымчаков. Много ль навоюете с ножом промеж лопаток?
Ярослав вскочил.
— Где?!
— Верстах в восьми отсюда, — сообщил Леший. — В овраге табором стали и своего часа ждут. А как пушки палить начнут, тут они на вас с тыла и навалятся…
— А тебе откуда ведомо, чего они ждут? — подозрительно глянул на него княжич. — Не они ль сказали?
— Чтоб про то догадаться, большого ума не надобно, — не смутился Леший. — Не в прятки же они поиграть вздумали! Не веришь, засады опасаешься — пошли со мной своих людей. Только, пока взад-вперёд ездить станем, опоздать можем.
Княжич переглянулся с Герасимом. Ертоульный хмурил густые брови, пытаясь решить задачу, которая была не под силу и самому Ярославу: врёт мужик или говорит правду? Если он поёт с чужого голоса, если подослан хитроумным Девлет-Гиреем, может выйти скверно: посланный истребить затаившихся в лесной чащобе крымчаков отряд попадёт в засаду, из коей живым не выберется никто. А людей в войске и без того маловато — как ни крути, а лишних нет.
Однако ж, если оставишь слова Лешего без внимания, а они окажутся правдой, выйдет и того хуже: тысяча сабель, обрушившись с тыла на русское войско, может решить исход грядущего сражения. Возьмут в клещи и вырежут всех, как овец в загоне, и тогда уж Москву отстоять некому будет…
И времени мало, тут мужик прав. Послать на разведку ертоульных — полночи потерять, ежели не всю ночь. Да и вернутся ли? Крымчаки, поди, тоже не лыком шиты, через их караулы комар не пролетит…
— Откуда про татар знаешь? — грозно нахмурившись (хотя и понял уже, что этого медведя насупленными бровями не очень-то и напугаешь), спросил Ярослав.
— Своими глазами видел, — ответил Леший. — На охоту пошёл да ненароком на их дозорного и набрёл. Что, думаю, за притча, откуда в лесу татарин? Обошёл его тихонечко стороной. Дай, думаю, в овраг загляну, уж больно местечко подходящее… Заглянул, и верно: там они, нехристи. Костры не жгут, однако шатры раскинули, и видно, что сейчас никуда идти не собираются.
— А они тебя, стало быть, не заметили, — с насмешкой протянул княжич, уже зная, каким будет ответ.
— Раз перед тобой стою, стало быть, не заметили, — хмуро произнёс Леший. — В лесу-то я, как иной у себя в горнице. Дома я там, а они, ироды некрещёные, в моём лесу гости незваные. Брось ты, княжич, меня словами пытать. Только время напрасно тратишь, а его до рассвета и так не шибко много осталось. Решать надобно, а решив — делать.
— То не мне решать, — сказал княжич Загорский, про себя подумав: «И хорошо, что не мне».
— Я тебе и толкую: веди меня к воеводе, — повторил упрямый мужик.
— Гляди, — сказал у него за спиной Герасим. — Михайло Иваныч крут, обманешь его — небо с овчинку покажется.
— Бога не обманешь, — ответил на это Леший.
Сказано это было как-то так, что княжич сразу понял: нет, не врёт лесовик. А стало быть, надобно торопиться…
Князя Воротынского им пришлось поднять с постели. Узнав, в чём дело, Михайло Иванович мигом бросил сонно протирать глаза, зевать да почёсываться. Выслушав сперва Ярослава, а после и приведённого в шатёр мужика, князь шибко поскрёб в затылке и из-под насупленных бровей остро, проницательно глянул на Загорского.
— Веришь ему? — спросил.
Ярослав вздохнул. Рано он обрадовался тому, что решения здесь не ему принимать! Вышло-то как раз наоборот: вроде командует Воротынский, а последнее слово всё едино за ним, Ярославом…
— Верю, — сказал он то, что думал.
— Вот и мне почему-то верится, — согласился князь. — Хотелось бы не верить, а верится. И ошибиться нельзя… Что ж, быть посему. Твой «язык» — твой и ответ, тебе и дело делать. Бери три сотни, четыре фальконета и ступай. Больше дать не могу, прости, каждая сабля на счету. Да твои ертоульные — народ лихой, как раз то, что в таком деле надобно. Авось справитесь. Ты поведёшь, — сказал он мужику. — И ежели что не так, княжич тебя первого к праотцам отправит. Слышишь, княжич? Глаз с него не спускай!
Выходя из шатра, Ярослав мельком подумал, что ночью, в незнакомом лесу выполнить наказ Михайлы Ивановича — не спускать с Лешего глаз — будет ой как непросто.
Воротынский дал ему карту и, забежав перед выездом к себе в шатёр, княжич, пока ертоульные готовились к ночному походу, развернул её на столе. По знаку его руки Леший подошёл и стал рядом. Странно, но вони, которой ожидал молодой Загорский от этого лесного дикаря, не было и в помине. Пахло от него хвоей и лесными травами, а ещё — сухим, немного пыльным запахом хорошо выделанных звериных шкур.
— У зверя нюх тонкий, — заметив, что Ярослав принюхивается, пробасил Леший. — Ежели от тебя, как от старого козла, разит, охотиться хоть и на большой дороге можно — всё равно зверя не сыщешь.
— Мнится мне, что как раз там, на большой дороге, ты чаще всего и охотишься, — пробормотал Ярослав. — Ну да ладно. Карту видел когда? Ясно, что не видел. Гляди, мы вот здесь. — Он указал пальцем. — Это вот Московский большак, это Свято-Тихонов, это река… Сумеешь показать, где тот овраг?
