Золотая лихорадка - Эмар Густав (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗

Нужно быть действительно отчаянным пессимистом или в совершенстве знать натуру мексиканцев, чтобы подозревать измену при таком сердечном приеме, какой был оказан жителями Гуаймаса французам.

Толпа буквально выходила из себя и бесновалась — одним словом, происходило нечто невероятное.

Леперос, ранчерос 85 , кампесинос 86 , вакерос, богатые аси-ендадос — все теснились к французам и желали выразить им свои симпатии.

Можно было подумать, что отряд французов, прибывших в Гуаймас, так сказать, проездом, принес с собой в Сонору мир, спокойствие, свободу — одним словом, все то, чего так недостает мексиканцам и о чем они тщетно вздыхают.

Со всех сторон неслись оглушительные крики: «Viva los Franceses! Viva el conde!» 87

Высадившись на берег, французы сейчас же построились в ряды, и граф, сопровождаемый с правой стороны полковником Флоресом, а с левой — доном Антонио, гордо выступавшими рядом с ним и расточавшими приятные улыбки, повел свой отряд сквозь толпу в ту часть города, где для них было приготовлено помещение.

У входа в казармы отряд французов приветствовали алькальд 88 и juez de lettras , то есть два главных представителя муниципальной власти, окруженные оборванными альгвазилами 89 .

Дон Луи приказал остановиться.

Представители муниципалитета сделали несколько шагов навстречу графу, который, в свою очередь, поспешил к ним. Вежливо поклонившись, они начали говорить напыщенным тоном длинную речь, пересыпанную обычными испанскими гиперболами. Из всей этой галиматьи граф понял только одно: жители Соноры от души радуются прибытию отряда храбрых французов и надеются, что те будут защищать их и охранять от свирепых соседей-апачей. Далее алькальд сказал, что французы здесь не на чужой земле, а среди своих братьев, искренних друзей, которые сочтут себя счастливыми на деле доказать им преданность, и так далее, до бесконечности все в том же роде.

Как только старший алькальд окончил свою речь при громких рукоплесканиях толпы, начал говорить juez de lettras. Его речь была так же длинна и так же бессодержательна, как первая, и вызвала такие же шумные возгласы одобрения со стороны слушателей.

Нужно заметить, что мексиканцы вообще любят такие церемонии.

Когда оба главы магистратуры покончили с приветствиями, граф с вежливым поклоном ответил им несколькими идущими прямо от сердца словами, которые он всегда так кстати умел найти.

Его коротенькая речь вызвала еще более оглушительные аплодисменты публики. Бешеный восторг охватил всех. Толпа ревела, топала ногами, махала платками; в воздухе летали подбрасываемые вверх шляпы и почти из всех окон крошечные ручки сеньорит осыпали французов дождем живых цветов, а те тоже не оставались в долгу и громкими криками отвечали на приветствия мексиканцев.

Затем французы вступили в отведенное для них помещение. Это был большой дом с громадным внутренним двором, как нельзя более соответствующий своему назначению. Можно было подумать, что дом этот нарочно был выстроен для того, чтобы поместить в нем прибывший отряд.

Командиры отдельных частей отряда очень быстро разместили людей со свойственной исключительно французам способностью извлекать из всего пользу: через час после вступления в дом он принял такой вид, будто в нем жили уже несколько месяцев, — так уютно стало в помещении.

Граф думал, что наконец-то освободился от алькальда и juez de lettras, но не тут-то было: достойные представители магистратуры прежде, чем покинуть графа, хотели сейчас же изложить ему свои просьбы по делу, не терпящему отлагательства.

В Гуаймасе, как и во всех больших и малых населенных пунктах Мексики, каждый жил, как хотел, и делал то, что ему нравилось, нисколько не заботясь о том, чего хотят муниципальные власти. Такая свобода или, лучше сказать, распущенность ведет в конце концов к тому, что негодяи начинают беспрепятственно обделывать свои гнусные делишки, о которых дьявол беспрестанно нашептывает им в уши, а честные люди вынуждены сами ограждать себя, не рассчитывая на помощь полиции, которая если иногда по странной случайности и существует, то почти всегда действует заодно с бандитами.

Juez de lettras и старший алькальд решили воспользоваться пребыванием французов в Гуаймасе, чтобы внушить спасительный страх негодяям, в которых не было недостатка в городе. Поэтому они просили графа поставить караулы из своих людей в важнейших точках города и назначить патрули, которые ночью будут обходить улицы и охранять спокойствие граждан и общественную безопасность.

Наговорив целую кучу любезностей, достойные мексиканцы высказали наконец свою просьбу. Граф с улыбкой ответил им, что он с удовольствием готов отдать себя в полное распоряжение мексиканского правительства и что если они считают его помощь полезной для себя, то они могут располагать как им самим, так и его людьми — он будет счастлив оказать им услугу.

Представители магистратуры принялись горячо благодарить его и, обрадованные тем, что граф легко согласился исполнить их первую просьбу, осмелились обратиться к нему со следующей.

Последняя, по их мнению, была более деликатного свойства, и в душе они были уверены, что получат отказ.

Просьба их заключалась в следующем.

Церемония праздника тела Господня считается одной из самых важных в Мексике. Праздник, для которого население не жалеет никаких расходов, чтобы только отметить его как можно пышнее, в этом году должен был состояться как раз через несколько дней после прибытия французов в Сонору.

И вот городские власти решили просить графа распорядиться стрелять из французских пушек во время прохождения процессии по улицам города.

В форте Гуаймаса было много и своих пушек, но только, к сожалению, у этих пушек не было лафетов, и к тому же они все так заржавели, что никуда не годились.

По понятиям мексиканцев, в такой торжественный праздник недостаточно одного только колокольного звона, и церемония много потеряет, если при этом не будет салюта из пушек.