Врата судьбы - Sabatini Rafael (книги полностью бесплатно txt) 📗

Все произошло именно так, как рассчитывал лорд Понсфорт. Не успела его карета скрыться в туче пыли, как Эвелин отправилась к Дамарис.

Дамарис сидела у окна в своей комнате с письмом капитана Гейнора в руках — она теперь просиживала так часами, целиком погруженная в свои мысли. Она перечитывала письмо так часто, что каждое слово неизгладимо запечатлелось у нее в памяти. Когда появилась Эвелин, все еще бледная, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, она быстро спрятала письмо за корсаж. Она спокойно выслушала Эвелин. При упоминании об опасности, угрожающей сэру Джону, милое лицо Дамарис сделалось жестким, и она нахмурилась. Она мгновенно оценила всю серьезность сообщения. Сколько бы лжи ни вложил в него Понсфорт, все, относящееся к опасности, было правдивым. И все же Дамарис сохранила удивительную выдержку.

— Ясно, — сказала она, когда Эвелин закончила свой рассказ. — Конечно же, лорд Понсфорт просил тебя передать все это мне.

Легкая насмешка придала ее словам оттенок пренебрежения, который сразу же уловила Эвелин.

— Ты не права! вскричала Эвелин, вспыхнув от возмущения. Она почитала своим долгом защитить того, кто так открыто и честно доверил ей свою тайну. — Ты не права, недаром он опасался, что ты превратно истолкуешь его слова!

— Значит, он наверняка постарался, чтобы ты обо всем мне рассказала.

— Неправда! — Эвелин, рассердившись, топнула ногой.

— Почему ты так горячишься, моя дорогая?

— Потому что ты так несправедлива, так мелочно подозрительна! И ты слишком торопишься делать выводы. Лорд Понсфорт опасался, что ты заподозришь корыстные мотивы в его предложении, и потому, уезжая, он просил меня позабыть все, что мне сказал, и не упоминать его слов в разговорах с кем бы то ни было!

— При этом он наперед знал, что ты проговоришься, — сказала Дамарис. — Прошу тебя, Эвелин, не сердись на меня, ведь я же не тебя презираю, дитя мое.

— Мы с тобой ровесницы! — парировала Эвелин с некоторой непоследовательностью, свойственной ей, дочери леди Кинастон.

— Но тебе в отличие от меня не пришлось познать кое-что на своем горьком опыте, — возразила Дамарис с тенью улыбки на лице. — Иначе лорду Понсфорту не удалось бы так легко сделать тебя своим орудием.

— Я — орудие лорда Понсфорта? — Эвелин задохнулась от негодования, расценив слова кузины как оскорбление: ей отказывали в уме и проницательности.

— Эвелин, дорогая, пойми: если бы лорд Понсфорт не преследовал корыстных целей, передавая через тебя свое сообщение, он бы не стал тревожить тебя разговорами об опасности, угрожающей твоему отцу. Он пытался предложить сэру Джону сделку, но она не состоялась, и он передал свое сообщение через тебя мне.

— Никакого сообщения он не передавал, — стояла на своем Эвелин. — Твоя подозрительность отвратительна! Он просил меня не упоминать о том, что он мне рассказал, из боязни, что ты неверно истолкуешь его слова и цели.

— Тем самым он продемонстрировал свою проницательность.

— Вижу, все мои старания напрасны, ты ничего не поняла. — И Эвелин с пылающими щеками вышла из комнаты кузины.

Подумать только, лорд Понсфорт сделал ее своим орудием, будто у нее своего ума не хватает! Чудовищно! Эвелин, дрожа от гнева, укрылась в своей комнате. Но если бы она знала, что творится в душе у бедной Дамарис, она бы смягчилась.

Дамарис, еще не оправившейся от тяжести утраты, постигло новое горе: над ее дорогим дядей, единственным ее другом, нависла страшная опасность. Ее больно ранила, терзала мысль, что она может спасти сэра Джона, лишь принеся себя в жертву.

Девушка поднялась и некоторое время, стоя у окна, стискивала руками голову, словно пыталась оживить оцепеневший мозг. Не все ли равно теперь, что уготавливает ей судьба? Она спасет сэра Джона любой ценой — даже ценой своего брака с Понсфортом. Пожалуй, на это стоит потратить отныне бесполезную, лишенную смысла жизнь.

Когда Дамарис пошла искать сэра Джона, ее ноги будто свинцом налились. Он все еще сидел за столом в кабинете, низко опустив голову, словно в ожидании неминуемого удара карающего меча. Сэр Джон поднял взгляд. Его посеревшее лицо, мука, затаившаяся в потускневших, обычно таких веселых и ясных глазах, укрепили Дамарис в решении принести себя в жертву ради благого дела. Она подошла к дяде, обняла его за плечи, прижалась к нему мягкой теплой щекой.

— Отец, дорогой! — прошептала она. Никогда раньше она не называла сэра Джона отцом, и потому нынешнее обращение прозвучало особенно нежно. — Отец, дорогой, вы обеспокоены. Я пришла помочь вам, если вы не отвергнете мою помощь...

— Я... я обеспокоен? — произнес он срывающимся голосом, тщетно стараясь придать себе бравый вид. — Нет, нет, о каком беспокойстве может идти речь?

— Вы обеспокоены сообщением, с которым явился лорд Понсфорт. Вот видите, мне все известно.

— Кто тебе рассказал? — проворчал сэр Джон. — Ты виделась с Понсфортом? Это он предложил тебе постыдную сделку?

— Нет, — Дамарис покачала головой, — он виделся с Эвелин.

— И открыл ей все, чтобы она передала тебе? — голос его дрожал от негодования.

— Отец, дорогой, не сердитесь на нее! — Дамарис еще теснее прижалась к нему щекой. — Эвелин — ребенок. Ей и в голову не пришло, что милорд Понсфорт использовал ее в своих корыстных интересах. Мне кажется, она и сейчас не осознает в полной мере, какая опасность вам угрожает.

— Разумеется, — сэр Джон горько усмехнулся. — Как сказано: «Родил кто глупого — себе на горе, и отец глупого не порадуется» [Книга Притчей Соломоновых, 17:21] . — Сэр Джон сейчас думал о том, что его дочь, знающая про нависшую над ним смертельную угрозу, не тревожится, в каком он сейчас состоянии. Эвелин не пришла к нему, не утешила хотя бы проявлением дочерней привязанности. Она предоставила это Дамарис, готовой пожертвовать собой ради его спасения. Тяжелое предчувствие не обмануло сэра Джона: он сразу понял, о какой помощи идет речь.

Дамарис, вероятно, права. У легкомысленной, безответственной девчонки, его дочери, не хватает ума оценить его положение. Сэр Джон тяжело вздохнул: и все-таки она его дитя — его и глупой леди Кинастон, его жены, и он не вправе сетовать.