Время освежающего дождя - Антоновская Анна Арнольдовна (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
И сейчас Бежан в тревоге записывал слова, которые ронял Трифилий, то порывисто расхаживая по келье, то задумчиво опускаясь в глубокое кресло.
Первое, о чем просило или, вернее, чего требовало княжество, – это возведение на престол богоравного царя. Приятный, но равнодушный к делам царства Кайхосро нежелателен. Где радость? Метехи потускнел, как нечищенный кувшин. У князей нет охоты склоняться перед насмешливо улыбающимся правителем – пешкой в руках Моурави. Гордость княжеская возмущена. В замках сомнение и неудовольствие. Нужен царь! Необходимо возродить блеск престола. Если Луарсаб вернется…
Бежан силился сдержать волнение. Князья не говорили о Моурави, но чувствовалось, они твердо решили избавиться от правителя, и если призрачно возвращение Луарсаба, то есть царевич Вахтанг Багратид и князья…
Решительное требование князей не удивило пастырей, ибо и церкви был не по душе потускневший Метехи. «Да, князья правы, – рассуждали епископы, вечером вновь собравшись в келье католикоса, – нужен богоравный, но кто – если никто из царевичей Багратидов нежелателен?»
Общецерковные дела отложены. Высшее духовенство толковало о положении Картли. Трифилий прав: для сохранения влияния церковь обязана дать царя. Так сказал Агафон, митрополит Руисский, и тотчас все согласились: Луарсаб должен вернуться.
– Просить о заступничестве? – встревожился Димитрий. – Но не возмутится ли, спаси господи, Моурави?
– Об этом, уповая на отца, сына и святого духа, оставим Моурави в неведении… Ведь осененная знамением неба грузинская церковь посылает патриарху Филарету сыновнюю покорность и мольбу помочь Картли в предстоящей войне с шахом Аббасом стрельцами и огненным боем, ибо вторжение нечестивых грозит бедствием и осквернением уделу святой богородицы.
Далее Трифилий развил план тайных переговоров не только с патриархом, но и царем всея Русии об освобождении Луарсаба. Настоятель прочел письмо царицы Тэкле к заступнику православной веры, способное расплавить железное сердце, заставить рыдать камень… Скрыл лишь Трифилий, что привез из Гулаби это письмо Папуна вместе с личной просьбой царицы о помощи мученику Луарсабу.
К концу второго дня все было вырешено. Тайные переговоры о Луарсабе поручили Агафону, Доментию и тбилели. Письмо Тэкле, переведенное на греческий, передали Агафону.
Доментия благословили на сбор с церквей подарков патриарху и его ближним сподвижникам. А для царского дома и бояр решили просить Моурави щедро обложить народ. Если же откажет в этом, то пусть развяжет кисеты торгового люда…
В эти дни Саакадзе находился в Тбилиси. Он выполнял обещанное. Вардан Мудрый принял от него золотой аршин и серебряные весы – знаки власти тбилисского мелика. Саакадзе старался избегать Мцхета, дабы не заподозрили его во вмешательстве в дела католикоса.
Он пировал в садах Крцаниси с торговой знатью, созванной Варданом. На тенистой лужайке под старым каштаном ходила по кругу азарпеша, пенились роги и гремели тосты в честь почетного купца – Георгия Саакадзе.
Своим внезапным прибытием Русудан и Хорешани приятно удивили вершителей судеб майдана. Жена и дочери Вардана получили дорогие подарки. Честь, оказанная мелику, возвышала его, как возвышает выигранное сражение. Вардан уже предвкушал славу и власть, которые поведут караваны по новому торговому пути.
Как зачарованное, смотрело купечество на гордую Русудан, восседавшую рядом с женой Вардана, пунцовой от счастья. И многим казалось странным, почему им раньше не нравилась привычка толстой купчихи переваливаться гусыней и ладонью нагонять ветер на свое лицо…
Вернувшись в Мцхета, Георгий уже не застал князей. Он понял – не одни дары послужили причиной разговора царевичей и князей с католикосом: скрывают что-то важное. Но и он не останется в долгу и возрадует католикоса, ошеломив съезд посланием Пьетро делль Валле.
Доверенный папы римского, красочно восхваляя подвиги Моурави, предлагал помощь Рима в укреплении Картлийского царства. И взамен золота и солдат просил разрешить миссионерам, отцам капуцинам поселиться в Картли и помогать народу в болезнях души и тела. Обширные познания в богословии, философии, поэзии, истории, особенно в языках древних и новых, будут способствовать приближению Грузии к Риму, тем более, что миссионеров «привлекают в Грузию не желание золота, привлекавшего некогда аргивян к берегам Греции», а благочестие. В Риме коллегией пропаганды веры уже учреждена кафедра грузинского языка и сеньор Паулини приступил, по воле папы Урбана VIII, к составлению первого грузино-имеретинского словаря, который должен содержать в себе три тысячи восемьдесят четыре слова.
Саакадзе украдкой оглядел палату. Особой радости на лицах епископов и митрополитов он не заметил. Напротив – тревожно зашуршали рясы. Латинская туча нависла над властью грузинских иереев. Они получали мзду и за лечение и за советы, а если католики начнут щедро расточать блага, думая не о боге, а о прославлении римского владыки, то вся паства кинется к еретикам и православная церковь уподобится пустыне! Давно, аки лев рыкающий, подбирается Рим к Грузии, шаха тоже задабривает!
Митрополит мцхетский с яростью принялся хулить смутьяна Пьетро делла Валле. Разъярился и епископ Феодосий.
Но Саакадзе не дал разгореться страстям и успокоил отцов церкви: он сам считает предложение Рима опасным – раньше от лихорадки начнет лечить, потом – от веры наших предков.
Духовенство бурно выразило свое восхищение мудростью первого витязя в священной свите Георгия Победоносца. А католикос тут же решил умерить свои притязания по возмещению убытков. И когда Саакадзе сказал, какую часть дани, взятой у двалетцев, он может уделить божьему дому, первосвятитель не мог скрыть своего удовольствия.
Монастырям святой Нины и Кватахевскому Моурави выделил личные приношения, ибо настоятель Трифилий дрался сам, как простой воин, на поле славы, а игуменья Нино, чья обитель разграблена кизилбашами, не устрашилась шаха и возвеличила приют христовых невест.
Моурави, не обременяя Картли, удовлетворил огромные требования церкви. Конечно, на эти монеты он мог бы вооружить пищалями постоянное войско, помочь малоземельным поднять хозяйство, пополнить казну, развить торговлю и увеличить изделия амкарств, но с церковью ссориться было рано.
Чувство какой-то недоговоренности беспокоило Саакадзе: святые отцы что-то скрывают. И когда Трифилий, как бы вскользь, пригласил его в келью католикоса, Саакадзе облегченно подумал: «Теперь узнаю, в чем благочестивые служители неба хотят меня перехитрить…»
Внимательно выслушав решение снарядить посольство в Русию, Саакадзе восхитился мудростью католикоса, но и бровью не повел, что догадывается о подлинной цели церковного посольства. Он охотно согласился изыскать монеты и товары. Но раз отцы церкви считают необходимым отправить подарки царю, его семье и их ближним людям, то для пышности следует присоединить некоторых князей…
Агафон, подождав, пока католикос одобрит такое предложение, стал восхищаться мудростью Моурави:
– И то правда: некоторые князья застоялись, аки ожиревшие – прости, господи! – кони, прогулка на пользу пойдет.
Трифилий незаметно подмигнул Феодосию:
– Святой отец, благослови Орбелиани и отважного Джавахишвили на путь!
Католикос одобрительно кивнул: эти князья особенно были нетерпеливы в своем желании свергнуть Кайхосро.
Нашел выбор удачным и Моурави, посоветовав для пышности добавить еще двух азнауров, Дато и Гиви. Тогда можно спокойно и сборы начать.
Церковники озадаченно переглядывались, но Трифилий торопливо подсказал согласие, тут же переложив на Моурави снаряжение каравана с подарками.
Доментий пробовал предложить вместо азнауров еще двух князей, но Саакадзе бесстрастно заметил:
– Азнауры тоже застоялись, а Дато и Гиви не раз бывали в Иране при русийских боярах, знают обычаи и помогут проникнуть в происки турецких и иранских послов, ибо нет сомнений, они также должны прибыть в Московию.
