И плачут ангелы - Смит Уилбур (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Отправившись за невестой, Пауль обнаружил, что путь преградила широкая река Вааль: бешеный поток тащил туши коров и диких зверей. Не слушая предупреждающих криков перевозчиков и даже не снимая сапог, он загнал лошадь в коричневую воду и переплыл реку — такого человека, как Пауль Крюгер, потопом не остановишь.
Он сражался с Мошешем и Мзиликази, а также со всеми воинственными племенами к югу от Лимпопо, сжег миссию Дэвида Ливингстона, заподозрив доктора в том, что он снабжает оружием дикарей. Крюгер воевал даже с соплеменниками — мятежными бурами Оранжевого свободного государства. В результате его выбрали командующим армией, а затем и президентом Южно-Африканской Республики.
Это был неукротимый храбрец, невероятный силач, набожный, упрямый и сварливый старик, владевший огромными стадами и земельными угодьями.
Пауль Крюгер поднял взгляд на внимательных слушателей и закрыл Библию, закончив бесхитростным наставлением:
— Бойтесь Господа и не доверяйте англичанам! — Не сводя налитых кровью глаз с Ральфа, он вдруг рявкнул: — Кофе!
Цветная служанка торопливо вошла с жестяным подносом, уставленным дымящимися кружками. Сидевшие за столом мужчины пустили по кругу кисеты с махоркой и набили трубки, настороженно разглядывая Ральфа. В воздухе заклубился дым.
— Вы хотели меня видеть, минхеер? — спросил Крюгер.
— С глазу на глаз, — ответил Ральф.
— Этим людям я доверяю.
— Как скажете.
Они говорили на африкаанс. Ральф знал, что Крюгер принципиально отказывался использовать английский, хотя мог вполне сносно на нем объясняться. Африкаанс Ральф выучил на алмазных приисках. Это был простейший из всех европейских языков, приспособленный для повседневных нужд общества охотников и фермеров, которые для обсуждения политики или религии переходили на верхненемецкий.
— Меня зовут Баллантайн.
— Я знаю, кто вы. Ваш отец охотился на слонов. Говорят, сильный был человек и честный, а вы… — В голосе старика зазвучали нотки ненависти. — Вы из людей этого безбожника Родса. — Ральф замотал головой, но Крюгер не обратил внимания на протест. — Не думайте, что я не слышал его богохульств. Когда Родса спросили, верит ли он в Бога, он ответил… — Крюгер впервые заговорил по-английски, хотя и с сильным акцентом: — «На мой взгляд, вероятность существования Бога равна пятидесяти процентам». — Старик медленно покачал головой. — Однажды он за это поплатится, потому что Господь сказал: «Не употребляй имени Моего всуе».
— Возможно, день расплаты уже близок, — тихо ответил Ральф. — И может быть, Господь избрал вас своим орудием возмездия.
— Вы тоже смеете богохульствовать? — рассердился Крюгер.
— Нет. Я пришел, чтобы передать богохульника в ваши руки. — Ральф достал конверт и бросил его через стол. Скользнув по темному дереву, конверт оказался перед президентом. — Вот список вооружения, тайно доставленного в Йоханнесбург, и склады, где его хранят. Имена мятежников, собирающихся взяться за оружие. Численность отряда, сосредоточенного на вашей границе в Питсани; маршрут, по которому он двинется в Йоханнесбург для встречи с мятежниками, и дата выступления.
Все сидевшие за столом окаменели, лишь старик спокойно попыхивал трубкой, не притрагиваясь к конверту.
— Почему вы мне это принесли?
— Когда я вижу вора, собирающегося залезть в дом к соседу, я считаю своим долгом предупредить о краже.
Крюгер вынул трубку изо рта и вытряхнул желтый табачный сок на покрытый слоем навоза пол.
— Мы соседи, — объяснил Ральф. — Мы белые люди, живущие в Африке. У нас одна судьба. У нас много врагов, и когда-нибудь нам придется сражаться плечом к плечу.
Трубка Крюгера тихонько попыхивала. Минуты две царило полное молчание.
— Ну ладно. Если замысел Родса провалится, я получу много денег, — сказал наконец Ральф.
Крюгер со вздохом кивнул:
— Теперь я вам верю. Только это и может толкнуть англичанина на предательство. — Старик взял конверт узловатыми коричневыми пальцами. — До свидания, минхеер, — тихо проговорил он.
Теперь у Кэти появилось свободное время, и она снова взяла в руки кисть и краски, заброшенные после рождения сына. На этот раз она решила заняться чем-нибудь посерьезнее семейных портретов и лирических пейзажей — Кэти начала изучать деревья Родезии и уже собрала довольно большую коллекцию.
Сначала она рисовала дерево целиком, делая до двадцати набросков, прежде чем выбрать типичный образец породы. Затем к главному изображению добавлялись раскрашенные акварелью детальные зарисовки листьев, цветов и плодов, и, наконец, Кэти засушивала листья и цветы, собирала семена и составляла подробное описание растения.
Очень скоро она убедилась в своем невежестве и выписала из Кейптауна и Лондона книги по ботанике и «Систему природы» Карла Линнея. Кэти быстро стала опытным ботаником и даже выделила восемь не описанных ранее видов. Один она назвала TerminaliaRaiphii в честь Ральфа, а другой — в честь Джонатана, который полез за прелестными розовыми соцветиями на самую верхушку дерева.
Набравшись смелости, Кэти послала некоторые собранные образцы и рисунки сэру Джозефу Гукеру в Королевский ботанический сад Кью-Гарденс. В ответ пришло ободряющее письмо с похвалами ее мастерским рисункам и подтверждением правильности классификации новых видов. Сэр Гукер также прислал экземпляр своей книги «Роды растений», подписанный «коллеге — исследователю чудес природы», — так завязалась весьма интересная переписка.
Новому увлечению можно было предаваться, пока Джон-Джон лазил по деревьям в поисках птичьих гнезд, да и невыносимо долгие дни разлуки с Ральфом текли немного быстрее. Правда, в последнее время Кэти с трудом поспевала за сыном: раздувшийся живот вынуждал ковылять вразвалку, мешая карабкаться по крутым склонам.
Этим утром она работала в заросшем лесом ущелье выше лагеря, где росло чудесное раскидистое дерево с похожими на канделябр плодами. Джонатан влез на высоту двадцати футов, подбираясь к отягощенной плодами ветке, и тут в густых зарослях, закрывавших вход в ущелье, послышались громкие голоса. Кэти, сидевшая на берегу ручейка, болтая ногами в воде, торопливо застегнула блузку и прикрыла юбкой голые ноги — стояла удушливая жара.
— Я здесь! — крикнула она, и на склоне показался потный телеграфист.
Этот замухрышка с лысой головой и выпученными глазами был одним из самых рьяных поклонников Кэти и, получив телеграмму, решил вручить ее адресату лично. Комкая в руках шляпу, он восторженно смотрел на читающую Кэти.
«ЗАБРОНИРОВАЛ БИЛЕТЫ НА ПАРОХОД ИДУЩИЙ ИЗ КЕЙПТАУНА В ЛОНДОН ДВАДЦАТОГО МАРТА ТЧК ОТКРОЙ КОНВЕРТ И ВЫПОЛНИ ИНСТРУКЦИИ ТЧК СКОРО ВЕРНУСЬ ЦЕЛУЮ РАЛЬФ»
— Мистер Брэтуэйт, вы не могли бы послать от меня телеграмму?
— Разумеется, миссис Баллантайн, с превеликим удовольствием! — Он покраснел, точно девушка, и застенчиво склонил голову.
На листке, вырванном из блокнота для зарисовок, Кэти написала телеграмму, отзывающую Зугу в Кингс-Линн, и мистер Брэтуэйт прижал бумагу к впалой груди, словно священную реликвию.
— С Рождеством вас, миссис Баллантайн! — поздравил он.
Кэти вздрогнула. Дни промелькнули так быстро, что год тысяча восемьсот девяносто пятый почти закончился. Она вдруг пришла в ужас от мысли, что ей снова придется встречать Рождество одной, без Ральфа, в Богом забытом месте.
— И вас тоже с наступающим, мистер Брэтуэйт, — ответила она, надеясь, что он уйдет до того, как у нее хлынут слезы.
Беременность сделала ее слабой и плаксивой — скорее бы Ральф вернулся…
Питсани был не городом и даже не поселком, а небольшой факторией, одиноко стоящей посреди песчаной равнины на краю пустыни Калахари. Граница Трансвааля проходила всего в нескольких милях отсюда, не обозначенная ни ограждением, ни пограничным столбом. На плоской невзрачной местности, поросшей низким кустарником, всадник мог заметить факторию с расстояния в семь миль — а вокруг нее, словно призрачный мираж, расположились конические палатки армейского лагеря.
