Кровь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис (читать книги полные .txt) 📗

— Мне нечего тебе дать, — пробормотал он еле слышно. — Буквы я разбираю. Но слова складывать не умею. Может быть, ты научишь меня и читать?

После секундного размышления Джек кивнул, и могавк с благоговением взял в руки мятый, лишенный обложки томик, словно воплощенное средоточие всех в мире тайн.

— О чем она? — спросил он наконец.

Джек подумал.

— О призраке, — сказал он.

Ате выронил книгу.

— О призраке? Мы называем такое «якотинеронхста». Оно приходит из селения мертвых, чтобы красть души людей. — Он задрожал. — Якотинеронхста.. — это плохо.

Джек поднял книгу, стряхнул с нее мусор. Потом с большой твердостью в голосе заявил:

— Плохо не будет. Этот призрак… хороший.

Ветер за щитом-дверью неожиданно взвыл, то ли попав в какую-то выемку, то ли отслоив плохо державшуюся щепу. Тон воя резко повысился и опал. Потом взвыло снова. Ате опять вздрогнул.

Джек, улыбнувшись, начал читать.

— Кто здесь? — продекламировал трагически он.

Ате оглянулся на дверь, потом посмотрел на Джека и, увидев, что тот смотрит в книгу, придвинулся ближе.

— Онка нон ви, — сказал он.

Они поглядели друг на друга и повторили начальную фразу. Каждый из них произнес ее на чужом языке.

Глава 8

ПУТЬ В НЕИЗВЕДАННОЕ

Глядя на полуголого дикаря, мечущегося среди серебристых березок, Джек поплотнее закутался в медвежью шкуру и вновь задумался о чудодейственной силе драматургии. Если в повседневности Ате был по-прежнему замкнут и молчалив, то сцена, которую они соорудили из бревен и снега, превращала его в образчик ораторского красноречия. Он буквально влюбился в текст пьесы, который не уставал толковать.

«Слова, слова, слова». Фраза, сказанная Гамлетом Полонию, которую Джек считал просто пустой данью метрике, неимоверно возбуждала ирокеза. Ате вкладывал в нее тысячу смыслов. «Овенна, овенна, овенна!» — то утвердительно, то оскорбительно, то угрожающе выкрикивал он.

И это было лишь одной из перипетий в их постоянно повторяющихся спектаклях. В последнее время, например, Ате начал сопровождать знаменитый монолог Гамлета громким топотом и воинственными хлопками. «Быть или не быть» или «Аквекон катон отенон ци некен» в его устах стало теперь походить на призыв к битве.

Не удержавшись, Джек громко фыркнул. Ате, как обычно, полностью игнорировал стихотворный размер, то понижая голос до шепота, то разражаясь бурными криками, однако единственный зритель столь экзотического исполнения пьесы не раз уже признавался себе, что оно трогало его много больше, чем игра самого Дэвида Гаррика, несомненно лучшего актера Англии, а значит, и всего мира. Ате, со своей стороны, утверждал, что вожди его племени на советах постоянно сталкиваются с проблемами, подобными тем, что мучают благородного принца, и, следовательно, Шекспир — настоящий могавк. В конце концов Джек, до одурения штудировавший риторику в школе, засомневался, а обладал ли хоть кто-то из римлян той же степенью убедительности, что и этот дикарь.

Крупная капля сорвалась с ветки и заискрилась на рукаве, вторая упала за воротник, щекоча кожу. Неужели и эта оттепель обманет их ожидания? Джек покачал головой. Зима тянулась так долго, что он совершенно потерял представление о том, сколько месяцев они провели в снежном плену, и при малейшем намеке на потепление начинал уговаривать Ате отправиться в путь. А через день, максимум через два все вокруг вновь трещало от стужи. Так что они использовали временное отступление холодов для более прозаических и насущных вещей. Таких, как рыбная ловля, заготовка дров, сбор репейника, рогоза и зимолюбки [95]. А потом, когда ветер вновь заводил свою мрачную песнь, Ате закрывал вход бревенчатой дверью-щитом, стряхивал снег с шубы, брал в руки теперь уже изрядно потрепанный томик и спрашивал:

— Ну что? Приступим? Садись.

Наблюдая за ирокезом, простирающим руки к небу, Джек улыбнулся. Принц, которого тот изображал, был явно чокнутым, но тем не менее именно он не давал им свихнуться бесконечно тянущимися зимними днями, именно он заставлял их задумываться над смыслом сентенций Шекспира, переживать, спорить, кричать. А иногда — и даже часто — смеяться. Месяцы ожесточенных препирательств друг с другом не прошли для них даром. Например, Джеку они позволили довольно сносно освоить язык ирокезов, а вместе с тем перенять у соседа и еще кое-что.

Все началось с блох. Чтобы максимально уменьшить площадь их обитания, Джек, подобно могавку, оставил от своих густых черных волос лишь один конский хвост. Затем его заинтересовали рисунки на коже. Ате делал их себе сам в те дни, когда даже «Гамлет» им приедался и требовалось чем-то развлечься взамен. Теперь у Джека тоже имелись татуировки. На спине — змея с ромбовидным орнаментом, на груди — венок из березовых веток и волчий оскал на плече. Боль во время их нанесения была просто ужасной. Ате исколол его иглами дикобраза и втер в ранки краску, изготовленную из местных ягод и чего-то еще. Джек, разумеется, несмотря на мучения, не позволил себе застонать.

Могавк тоже сильно переменился под влиянием пьесы. Но по сути остался язычником, хотя и заявлял, что крещен. Взять хотя бы его завывания над мертвым медведем. Глупый дикарь, как это ни странно, благодарил зверя за то, что тот пожертвовал ради них своей жизнью. Джек, как ни старался, не мог представить себе сэра Джеймса бормочущим нечто подобное над убитой лисой.

Он еще раз посмотрел на увлеченного своей ролью актера, затем повернулся и углубился в редкую рощицу. Перед своим выходом ему надо было сосредоточиться и побыть одному. Отойдя на добрый десяток шагов, Джек привалился к березе спиной и поплотней запахнул полы шубы. Ветер усиливался, и его опять зазнобило. В этом — увы! — он уступал ирокезу. Тот вообще, казалось, не мерз!

Через минуту или около этого он услышал, что Ате смолк, чтобы перейти к следующей мизансцене, но даже не обернулся, чтобы взглянуть на него. Далее в дело вступали другие лица, но они с ирокезом решили, что их могут с успехом заменить снеговики и пеньки. Кроме, разумеется, ключевых персонажей, таких как Клавдий, Гертруда и тень отца Гамлета, изображать которых сегодня должен был Джек. Он принялся шепотом повторять их фразы на наречии ирокезов. Больше всего ему нравилось играть призрака. Ате всегда очень пугало появление якотинеронхста!

Явно изменившийся тон голоса ирокеза заставил Джека прервать свой бубнеж. Он поначалу решил, что Ате подает реплики за других персонажей, но вдруг узнал французскую речь.

И тут же упал в снег и затих, пытаясь вникнуть в смысл сыплющихся вопросов, но его слух настолько отвык от этого говора, что он ничего не мог разобрать. Говорили двое, а может быть, трое. Его вдруг заколотило, но уже не от холода, а от радостных предвкушений, вызванных в нем появлением европейцев. Ведь ничего нет зазорного в том, чтобы сдаться, находясь в самом бедственном положении, цивилизованному врагу. А потом его ждут Монреаль, обустроенное жилье и статус пленного офицера, которого в подходящий момент обменяют на равноценного ему француза, угодившего к англичанам. Такова практика всех цивилизованных войн. Возбужденный этими мыслями, Джек едва не выскочил из укрытия, но тут он услышал голос Ате. И замер, ошеломленный, ибо тот говорил на языке абенаки, как раб. А переводчик французский знал плохо, что позволяло понять, о чем идет речь. Медленно цедя сквозь стиснутые зубы слова, Ате утверждал, что английский офицер, которого ищут, умер еще в начале зимы.

Послышались звуки ударов и брань. Джек, собравшись с духом, выглянул из-за ствола. Трое французов в светло-зеленых костюмах лесных следопытов со скучающим видом смотрели, как малый в индейском наряде избивает могавка, лежащего у их ног.

В истязателе Джек узнал Сегунки и заскрипел зубами от гнева. Жестокосердый мерзавец не удовлетворился преподанным ему уроком и опять заявился сюда, чтобы наказать сбежавших рабов.