Владетель Мессиака. Двоеженец - де Монтепен Ксавье (книги бесплатно без .TXT) 📗
Но, увы, со мной случилось именно то, что всегда случается с людьми бедными. Судьи, заседающие в Фуа, потребовали денег; у меня их не было. Ни один адвокат не захотел быть моим защитником. И господа де Монтолен, как обстоятельства дела ни были против них, все же выиграли процесс. Судебные издержки я, разумеется, не мог уплатить, и тогда вдобавок меня присудили еще к двухлетнему тюремному заключению. В эти два года сестра моя выросла и сделалась красавицей. Ею интересовались многие. Даже граф д'Аргель велел мне передать, что согласен уплатить за меня пошлины, необходимые для перенесения по апелляции моего дела в Тулузу, с одним условием: одобрить пребывание моей сестры в его замке, в звании благородной подруги девицы д'Аргель.
Но я ответил д'Аргелю, что если моя сестра обходится без благородной компаньонки, то и девица д'Аргель тоже легко может обойтись без собеседничества моей сестры.
В это время один савойский дворянин, возвращаясь из Испании, увидел мою сестру и страстно в нее влюбился. Узнав, что она носит фамилию де Сент-Беат, явился в мою тюрьму и просил ее руки. Сестра за него вышла и уехала с ним в Клермон, зять обещал постараться освободить меня из тюрьмы и сетей моих кредиторов. И в самом деле, я получил вскоре значительную сумму, расплатился с кредиторами и вышел из тюрьмы, имея в остатке от полученных денег всего полпистоля.
Что мне было делать? Невозможно же оставаться в городе, в котором тебя сперва отколотили палками, а потом посадили в тюрьму; но и выехать тоже было трудно с полпистолем в кармане. Приходилось ожидать новой помощи от сестры и питаться, тем временем, подаянием. От сестры я получил второе письмо, очень лаконичное: я вдова и богата. Приезжай в Клермон.
Думаю, что это неожиданное богатство, очевидно, лишило ее здравого смысла; передававший письмо не передал мне с ним ни одной копейки. И, однако же, поглядите, граф, как и в этом печальном положении пекущееся о нас провидение помогло мне выпутаться из беды.
В Аргеле в это время жил один почтенный человек: его предки всегда были слугами дома де Сент-Беатов. Когда мы разорились, человек этот оставил нашу службу и, при помощи бережливости, открыл в Аргеле лавку колониальных товаров. Торговля пошла у него хорошо. Имя его — Бигон, он в настоящее время состоит у меня лакеем; он меня любит, но болтлив и надоедлив до крайней степени, кроме того, жаден, скуп и такой трус, что другого подобного не сыскать на земле.
Но в Аргеле Бигон вел свои дела хорошо: торговал с испанцами и богател. Ему даже завидовали и начали называть мосье Бигон! Я сам, принужден в этом сознаться, если не погиб голодной смертью, то этим обязан одному Бигону. Ежедневно приходилось заходить к нему, и всегда к моим услугам были хлеб, вино и приют. Он бывал нестерпимо самоуверен, фамильярность его зачастую переходила все границы приличия, однако же я не могу отрицать, что очень многим ему обязан.
Бигон не был женат, и несчастье постигло его именно потому, что он вдруг задумал жениться. Влюбившись в одну молодую девушку в Аргеле, он рискнул отдать своей богине и свое сердце, и свою лавку.
Про эту девушку я знал, что она кокетка, легкомысленна, очень хитра, одним словом, из нее могла бы выйти опасная жена для такого человека, каким был Бигон. Мои советы отказаться от невесты упрямец почел эгоистическими и происходящими из одного страха, чтобы, после свадьбы, не лишиться у него необходимого мне приюта. Подобное обвинение было чересчур обидным, чтобы и после него я мог еще остаться гостем под кровлей гостеприимного дома Бигона. Я оставил Аргель и удалился в лес, решившись жить пустынником в ожидании лучших дней. На случай нового известия от сестры местопребывание мое было известно Бигону.
Целых два месяца я о нем ничего не слышал. И вдруг однажды вечером, когда я возвращался в жалкую землянку, служившую мне жилищем, оказалось, что у ее дверей стоит привязанный осел и Бигон, ожидающий меня. Он кинулся ко мне на шею, целовал меня, смеялся и, наконец, воскликнул:
— Ах, мосье Телемак! Вы были совершенно правы!
— Я сейчас же догадался, что речь идет о жене Бигона. Он продолжал:
— Вообразите себе: я разорен!
— Неужели?!
— Без малейшего в этом сомнения. Но не подумайте, что я виноват: ни малейшим образом. Инезилла, моя жена, оказалась перворазрядной мошенницей. О, если бы вы, мосье Телемак, могли обо всем знать! Это не женщина, а змея, дракон, василиск. Я вас не послушался, и случилось так, как вы и предсказывали. Я наказан, я — дурак, я — свинья, я даже кое-что похуже…
Награждая себя подобными эпитетами, огорченный Бигон вырвал из головы несколько клоков волос и принялся рассказывать, каким образом его магазин колониальных товаров истаял в руках его жены.
— Она, несчастная, очень любила военных! В этом была моя погибель. Каждый день являлся новый; одного она называла братом, другого — кузеном, третий титуловался племянником, четвертый крестником и так далее. Каждого моя жена осыпала ласками, лакомствами и подарками, к великому моему отчаянию. Женщина эта имела родственников во всех европейских армиях; являлись попеременно французы, испанцы, итальянцы, фламандцы, англичане и еще один Бог знает уже какой национальности. Вся эта ватага немилосердно объедала и опивала меня; посторонние смотрели и посмеивались. Над чем посмеивались, я досконально узнал только вчера вечером. Низкая моя жена убежала, захватив все деньги и бросив магазин мой пустым. Сказав мне это, Бигон прочел полученное им от жены письмо. « Милый мой муж!— писала эта баба, убегая от обворованного простака. — Я должна тебе сделать признание: запах специй твоей лавки очень бьет в нос, он меня просто удушает. Ты извинишь, если по этому поводу я тебя оставлю…»
Рассказ кавалера Телемака де Сент-Беата очень забавлял графа Каспара д'Эспиншаля.
— Так! Так! — воскликнул он. — Спору нет, Инезилла настоящая ведьма. Или я очень грубо ошибаюсь, или мне точно известна негодяйка, весьма похожая на Инезиллу. Прошу вас, продолжайте ваш рассказ, господин кавалер, и попробуйте этого превосходного канарийского вина. Как вы его находите?
— Прекрасное вино, — похвалил гасконец, опорожняя стакан, и затем продолжал: — прочитав письмо Инезиллы, я обратился к Бигону и спросил: что он теперь намерен предпринять? Чудак ответил уверением, будто бы случившееся с ним мало его беспокоит. Он не думает требовать от меня какой-либо услуги, а, напротив, явился с предложением, могущим избавить меня от хлопот и затруднений.
Меня это удивило, но Бигон объяснил все, сказав:
— Моя жена обокрала меня, как только могла лучше. Этого я давно ожидал и постарался спрятать в безопасном месте около восьми тысяч ливров. Тем не менее продолжать торговлю и оставаться в городе, в котором все теперь надо мною смеялись бы, я вовсе не думаю. Вот мой план… И Бигон предложил дать мне в долг шестьдесят пистолей, с условием, что я возьму его за лакея во время моего пути в Клермон и оставлю у себя в случае, если найду при сестре место, приличное моему званию. Предложение это мною, конечно, охотно было принято; лошадиный остов, подкрепляющий теперь свои силы в конюшнях вашего замка, господин граф, был приобретен для меня, а Бигон воссел на осла, и вот таким образом мы оба очутились там, где теперь находимся.
Граф Каспар д'Эспиншаль задумался на минуту, потом обратился к кавалеру с вопросом:
— Не можете ли вы мне сказать фамилию мужа вашей сестры?
— Жан де Сент-Жермен, — ответил гасконец.
Граф вздрогнул при этом ответе.
— Сент-Жермен! — произнес он минуту спустя. — Я его знал очень хорошо и должен сказать, что пользуюсь дружбой баронессы Эрминии.
— Эрминии! Да, это имя носит моя сестра.
— Ну, вот и загадка разрешена. Целый час уже я ломаю себе голову над вопросом: на кого из моих знакомых вы похожи. Я всегда имею привычку находить сходство между людьми, которых встречаю. Твое здоровье, кавалер! Здоровье твоей прекрасной сестры Эрминии де Сент-Жермен!
