В шесть тридцать по токийскому времени - Арбенов Эд. (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗

— В норме.

— Да ты не по-казенному, а так, по-человечески. Понравился он тебе?

Западный, прежде чем ответить, посоветовался мысленно с самим собой, прикинул что-то, потом сказал:

— Пожалуй, да.

— Не совсем, значит… Ты ведь знаток человеческих душ, психолог.

— Понравился. Крепкий мужик и острый.

— Ишь ты, острый! Это что-то новое и непонятное.

Западный пояснил:

— Голыми руками его не возьмешь, порежешься.

— Сам-то себя не порежет?

— Он для этого слишком умен и прозорлив.

Дерибас почесал непышную бородку свою и улыбнулся. Он был благодушно настроен. Во всяком случае, так казалось.

— Аттестация, брат, на пять с плюсом. Как говорится, на золотую медаль тянет. Давно я не слышал от тебя таких оценок. Подобрел, Семен.

Легкая тень смущения пробежала по лицу Западного.

— Да нет, в самом деле — в норме.

— И не сдал? Двенадцать лет ведь прошло. Срок немалый, парнем уехал отсюда.

— Сопоставить не могу, не видел тогда.

— Я тоже не видел, фотографию только. Казак, что еще скажешь?

— Думаю, не изменился.

— Вот как! Бывают же счастливые люди — время их не берет.

— Вы, Терентий Дмитриевич, тоже к ним относитесь.

— Ну-ну, обо мне помалкивай. Я, брат, уже туда поглядываю. Да не обо мне разговор… Как он отнесся к оружию?

— Обычно… Вот, Терентий Дмитриевич! — Западный извлек из кармана пистолет и протянул его Дерибасу.

— Неужели в руки не взял?

— Нет.

— Выдержка или равнодушие?

— Выдержка.

— Ты смотри! Придется, пожалуй, присоединиться к твоей оценке. Пять!

— Вы предлагали пять с плюсом.

— Ах, да!

Глаза Дерибаса, посаженные глубоко и потому казавшиеся темными, сощурились. Решая что-то, он всегда чуть-чуть прикрывал веки, будто заслонялся от окружающего.

— Говоришь, трудное дело оказалось?

— Трудное, Терентий Дмитриевич. Японцы хотят проникнуть в штаб ОКДВА. Такая задача поставлена перед Поярковым.

— Именно перед ним?

— Нет, через него. Он должен приобрести корреспондента из числа руководящих работников штаба. Цена баснословная…

— Баснословная?

— Десять тысяч золотом.

— Серьезно, выходит.

— Весьма. И это только аванс.

— Деньги с Академиком?

— Три тысячи… Остальные по первому требованию.

— Да, весьма серьезно. Приспичило, значит, квантунцам.

— Академик считает, что интерес проявлен выше. Самим генштабом. Это вытекает из общих планов японского командования. Вы помните последние донесения из Токио и Харбина? Тенденция откровенная. Все перекладывается на разведку.

— Ну, это заметно и по нарушениям границы. Густо пошли господа… Академику дали кого-нибудь в помощь? Он, надо полагать, резидентом определен…

— Резидентом. И пока с одной лишь задачей — добыть корреспондента.

— Иначе говоря, целенаправленная и очень конкретная акция. Его ограничили сроками?

— По этапам. Первый — две недели: связь с родственниками и их согласие оказать услугу.

— Здесь — несложно. Я думаю, первый этап пройдет без препятствий. Как считаешь, Семен?

— Если второй — выход на корреспондента — допустим, тогда дадим добро Академику, пусть сигналит в Сахалян.

— Нет, Семен, связывать этапы пока не надо и тем более ставить первый и второй в зависимость. Мы должны сохранить возможность оборвать цепочку в любое время и в любом месте. Связались с родственниками — хорошо. Радуйтесь, господа! Дальше — тупик. Нет выхода на корреспондента. Мало ли причин: не нашли подходящей кандидатуры. Или нашли, так человек в отъезде, болен, в конце концов, не соглашается работать на японскую разведку…

Западный оживился. Положил руки на стол, стал перебирать пальцами. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, с азартом каким-то.

— Ты что забарабанил? Или уже в бой собрался?

— А что?! Ведь второй этап тоже наш. Выпускаем Академика на тропу, пусть идет!

Дерибас колючим взглядом своим уставился на Западного. Колол, но не больно, будто понарошку, играючи вроде, и даже смешинка какая-то была в глазах подзадоривающая.

— Пусть идет!

Оба они загорелись. Мысленно пока, но все же представили себя в деле, и азарт стал захватывать их.

— Два этапа — целая цепочка, — развивал свой план Западный. — И довольно длинная. За нее уцепятся военные миссии, второй отдел и командование Квантунской армии…

— Месяца на два работы, — прикинул Дерибас. — И нам, и японцам.

— Только на два? — разочаровался Западный. — Почему на два?

— Да потому, что дальше дороги нет. У нас с тобой нет, Семен. В чужой огород залезаем.

Западный непонимающе уставился на Дерибаса:

— Остановка, значит?

— Может, остановка, а может, и конец. Академик отсигналит в Сахалян или в тот же Харбин: вербовка не состоялась, корреспондент отказался или еще что-нибудь в этом роде.

Западный перестал стучать пальцами по столу. Тишина воцарилась в кабинете: Необычная и смущенная какая-то, вроде бы явившаяся без спросу.

— Отбой! — усмехнулся Дерибас. — Повоевали — и хватит…

— Да, мир, Терентий Дмитриевич. Я думаю, и в атаку идти не надо.

— Это почему же?

— Мелочь. Игра свеч не стоит. Пощекочем мы японцев, поводим по закоулкам и вернемся туда, откуда начали.

— Не мелочь, Семен, и игра свеч стоит. Японцы потеряют два месяца, а то и три, бросят на ветер золото… Ну не все десять тысяч, но все же солидную сумму. Раскроют кой-кого из агентов в Благовещенске и Хабаровске…

— Согласен, но все-таки мелочь. Притом потери будут не только у японцев. Мы лишимся Академика. Они уберут его, едва почуют провал операции. Им не нужен в Благовещенске человек, знающий планы японской разведки.

— Могут отозвать просто…

— Это слишком гуманный вариант. В какой-то степени их резидент себя разоблачит здесь. Вербовка корреспондента, даже неудавшаяся, связана с раскрытием тайны. Резидент должен представиться как-то, выложить карты. Так сказать, сбросить плащ. А без плаща можно находиться лишь в обществе своих. Отказавшийся от сделки корреспондент — уже не свой. Он потенциальный враг…

— Пугаешь опять?

— Что вы, Терентий Дмитриевич! Рисую перспективу.

— Мрачноватая перспектива-то…

— Больше унылая.

— Хитер ты, Семен. Унылыми картинами своими хочешь расстроить меня, вывести из равновесия. Задену, мол, самолюбие старика, подпалю бородатого, сгоряча-то он и ринется в омут. А?!

Говорил Дерибас строго, отчитывая вроде своего заместителя, а глаза посмеивались озорно. По глазам судить надо было о чувствах Терентия Дмитриевича. Но не умел это делать Западный. Слушал только.

— В омут? Для чего? Это японцы собираются кинуться в омут. И надо помочь им это сделать.

— Хочешь все-таки продать корреспондента?

— Продать, Терентий Дмитриевич.

— Ох, Семен, Семен… Не дают тебе покоя десять тысяч. Ты что же, за золото липу хочешь подсунуть японцам?

— Зачем же липу! И мысли такой не было. Настоящего корреспондента.

— А где он у тебя? Где? Думаешь посадить за стол Яковенко или Санина и заставить их сочинять реляции по ОКДВА. Да Итагаки в два счета разгадает обман и тогда уж наверняка уберет Пояркова. Такое не прощают.

— Повторяю, не липового, а настоящего корреспондента, — сказал Западный, давя на слово «настоящий».

— Так ты в штаб метишь?

— Да.

Дерибас огорченно покачал головой:

— Ну и хитер! Умыкнул идею. Что с тобой делать, Семен, не знаю… — Опять смеялись глаза Дерибаса, опять лукавые искорки вспыхивали в узких прорезях.

— Могу подсказать! Дать своему заместителю распоряжение подготовить приказ о начале контроперации.

— Торопишься больно… Ведь сказал уже: в чужой огород лезем. В других масштабах пойдет измерение. И решать вопрос; быть или не быть этому корреспонденту, придется не нам с тобой. Наше дело доказать, что он нужен. Только доказать!

— Докажем.

— Постараемся, — поправил своего заместителя Дерибас. — Ты вот что, Семен, подготовь доклад и проект приказа. Проект приказа о проведении контроперации… Название потом. Все потом.