Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Наконец-то я могу говорить на родном языке, — воскликнул он по-польски.
Лагерь персидской армии поразил Виткевича своей пестротой и беспорядочностью. Палатки, круглые, четырехугольные, восьмиугольные, овальные, высокие и низкие, огромные и малые, были разбросаны по обширному пространству.
Повсюду бродили, путаясь в веревках, ослы, верблюды, лошадки.
Сарбазы были одеты в красные мундиры с широкими полами, широкие белые шаровары. Вид у этих вояк был настолько неказистый, что Виткевич не сдержался и сказал по-польски Боровскому:
— Разве это регулярная армия? Боровский вздохнул:
— Англичане несколько лет обучали войска шаха.
— Весьма немногого добились. Но ведь иначе и быть не могло! Сильная персидская армия — угроза для Англии.
— Теперь, к счастью, — сказал Боровский, — английские офицеры покинули армию по приказу Макнила… Они только мешали бы нам.
И вдруг Виткевич увидел правильные ряды однообразных палаток, аккуратно составленные в козлы ружья, подтянутых, молодцеватых солдат.
— Наши русские батальоны, — пояснил Боровский. — Русские? — удивился Ян.
— Из дезертиров, которые бегут из царской армии. Командует ими Самсон-хан — бывший русский унтер-офицер, а ныне персидский генерал. Лучшая часть армии шаха.
Боровский еще не знал, что Николай при свидании с наследником шаха потребовал роспуска русских батальонов и выдачи всех солдат.
После осмотра лагеря Боровский пригласил Виткевича к обеду. За столом они толковали о Польше, о ее несчастной судьбе.
Боровский читал стихи Мицкевича, которого он, по его словам, лично знавал в Вильно…
12 октября в лагерь из Кандагара прибыл Камбар Али и доложил шаху о результатах своей миссии. Кандагарские сардары были согласны отправить к шаху заложником сына одного из них, Омар-хана, но желали получить от шаха деньги для снаряжения своих войск, посылаемых к Герату. Что же касается Кабула, то Камбар Али сказал, что, услышав о прибытии к Дост Мухаммеду английской миссии, не счел возможным туда поехать.
Шах послал за Виткевичем и передал новости, привезенные Камбаром Али.
— Ваше величество, завтра же я отправлюсь в путь. Сперва в Кандагар, затем в Кабул.
— Я дам вам конвой, который сопроводит вас до Хайна, оттуда направитесь к крепости Ляш и далее на Кандагар.
Присутствовавший при беседе Ходжа-Мирза-Агаси, составивший этот маршрут, прибавил:
— С вами поедет сеид Мобин, он только что прибыл из Кандагара и хорошо знает дорогу.
Виткевич откланялся шаху. В своей палатке он перечел письмо шаха к Дост Мухаммеду.
«В эти дни почтенный капитан Виткевич, назначенный моим уважаемым братом императором России состоять при вашем дворе, засвидетельствовал мне на пути свое почтение, сообщив, что он удостоен чести его императорским величеством доставить вам послание. О чем я счел необходимым напомнить вам посылкой этого письма, дабы убедить вас, что ваши важнейшие интересы глубоко запечатлены в моих мыслях. Оказывая добрые услуги посланцу моего брата императора вы будете иметь покровительство моего королевского дома».
Спрятав письмо в сумку, где хранились грамота Николая и письмо Симонича, Виткевич написал рапорт графу Симоничу о своем отъезде и передал Гутту для отсылки в Тегеран. Утром 13 октября он покинул шахский лагерь.
На следующий день Стоддарт отправил Роулинсона в Тегеран с донесением Макнилу. Он писал, что капитан русской службы Виткевич, прибывший из Тегерана, выехал через Кандагар в Кабул с письмами императора и шаха к эмиру.
Роулинсон за шесть дней добрался до Тегерана.
Макнил был потрясен: «Как! Русский агент отправился в Кабул! Почему же об этом до сих пор ничего не было известно?»
Дело в том, что «приказчик» Эшли, следовавший за Виткевичем до Тифлиса, по неизвестным причинам в Петербург не вернулся, и его донесение до Макнила не дошло. Потому-то ни в Лондоне, ни в британской миссии в Тегеране о поездке Виткевича ничего не знали.
Макнил немедленно отправил Окленду и Пальмерстону подробное сообщение о «русских интригах» в Персии и Афганистане, о поездке Вектовича или Виковича (точно его фамилию англичане ни разу не назвали ни в одном документе).
18 октября шах выступил из Нишапура. В начале ноября его армия овладела крепостью Гуриан, расположенной в 70 км. от Герата и считавшейся ключом к этому городу. 23 ноября шах подошел к Герату и приступил к осаде.
7
После недельной поездки в горную страну Бернс вернулся в Кабул.
В его отсутствие, Дост Мухаммед обсуждал с приближенными все тот же вопрос, какой путь избрать: с Англией или с Россией и Персией?
Пять дней в неделю, с субботы до четверга, эмир с утра занимался делами государственными; в четверг он до 10 часов утра посещал баню, а затем приглашал на совещание по наиболее важным делам главных своих советников — сына и наследника наваба Акбар-хана брата наваба Джаббар-хана, племянника наваба Мухаммед Заман-хана, сардара Гулам Мухаммед-хана, своего первого министра мирзу Абдул Самед-хана и Харлана.
Так было и на этот раз… Когда все собрались в дурбаре, эмир пространно и красноречиво изложил свои сомнения и затруднения.
С кем пойти?
Наваб Заман-хан, которого эмир ценил как проницательного политика, сказал, что тут и думать не о чем: только Англия может быть истинным другом Афганистана, а не Персия. Наваб Акбар-хан, победитель сикхов, возражал, что Англия в дружбе со смертельным врагом Афганистана Ранджит Сингом.
Мирза Абдул Самед-хан, снаряжавший в Россию Гусейна Али под видом своего приказчика, напомнил, что ответа от царя еще нет, а потому и нельзя ничего решать.
Наваб Джаббар-хан рассмеялся. Эмир посмотрел на него с удивлением. Наваб воскликнул:
— Помните ли вы, как четыре мюрида делили наследство после своего пира? Джалим-хан в лесу увидел их: они не знали, как разделить между собой волшебный коврик и такие же котомку, дубинку и веревку.
— Кто ж не знает этой сказки, — промолвил недовольно Дост Мухаммед.
— А я о том и говорю. Мюриды не знали, как поделиться этими вещами, а хитрый Джалим такой совет им. дал, что они остались ни с чем, а все ему досталось. Как бы и с нами такого не вышло. Мы никак не поделимся с Ранджитом, а Англия заберет себе и нас и его!
Харлан одобрительно закивал головой и заговорил:
— Ваше высочество, я не англичанин, хоть и говорю на этом языке. Посмотрите на Индию: что британцы там сделали за десятилетия своего владычества? Нищета, разорение народа! Военный деспотизм Англии довел богатейшую в прошлом Индию до гибели… Так неужели же вы отдадите им и свою страну, ваше высочество?
Воцарилось молчание. Его нарушил наваб Заман-хан, — Если англичане вернут нам Пешавар, значит, они хотят дружбы с нами… А сюда они не придут, если мы будем их союзниками.
Дост Мухаммед обвел взором всех своих приближенных. Кто из них прав? Кому поверить?
— Абдул Самед-хан, — сказал он, — в Кабул вернулся Бернс. Пусть ни один шаг, ни одно его слово не останется тайной для тебя! Пусть он слышит со всех сторон, что я колеблюсь и готов склониться на сторону России и Персии, если не получу Пешавара. А с ним я сам поговорю.
На том совет и кончился. Мирза Абдул Самед-хан хорошо исполнил наказ эмира. Бернс был окружен соглядатаями. Одни следили за ним, а другие подсовывали ему такие сведения, какие были выгодны эмиру.
Но и Бернс имел своих секретных осведомителей. В их числе был один из слуг Дост Мухаммеда и, вероятно, наваб Заман-хан. Очень помогал Бернсу и Моган Лал, который сопровождал его в обоих путешествиях в Кабул.
Секретными агентами располагал и Массон, получавший на свои расходы тысячу рупий ежемесячно.
Когда Бернс вернулся в Кабул, он застал гонца из Кандагара с отчетом о переговорах, которые вел Камбар Али, и о их результатах. Так Бернс узнал, что сардары согласились послать к шаху Омар-хана и свои войска, а шах решил уступить им Герат.
На следующий день Дост Мухаммед посетил Бернса, чтобы, как он сказал, осведомиться, приятно ли прошла его поездка и доволен ли он оказанным ему приемом.
