Эдинбургская темница - Скотт Вальтер (читать хорошую книгу .txt) 📗

Тем не менее миссис Болкристи питала к Джини Динс ту злобу, которую люди, подобные ей, испытывают ко всем, кого считают для себя опасными. Ту же ненависть она испытывала ко всякой женщине, не слишком старой и хоть сколько-нибудь пригожей, которая обнаруживала намерение приблизиться к поместью Дамбидайкс или его владельцу. К тому же в то утро, подняв свое бренное тело с постели на два часа раньше обычного, чтобы прийти на помощь своей крикливой племяннице, она была в том расположении духа, которое Сэдлтри определил бы как inimicitiam contra omnes mortales note 73.

— Ты кто такая, — спросила толстуха у бедной Джини, не сразу узнав ее, — что ломишься в порядочный дом ни свет ни заря?

— Мне надо бы видеть лэрда, — сказала Джини, как всегда невольно робея перед старой ведьмой, которую иногда встречала, бывая в Дамбидайксе с каким-нибудь поручением отца.

— Да что ты за птица и откуда взялась? .. Думаешь, лэрду только и есть дела, что впускать к себе каждую бродяжку, когда он еще с постели не вставал?

— Милая миссис Болкристи, — смиренно промолвила Джини, — неужели вы не помните меня? Я — Джини Динс.

— Джини Динс? — переспросила свирепая старуха, прикидываясь крайне изумленной; подойдя ближе, она заглянула ей в лицо со злорадным любопытством. — Джини Динс? Скажи лучше: Джини Дьявол! Нечего сказать, хорошими делами занялись вы с сестрицей! Убили несчастного младенца! Теперь твою потаскуху сестру вздернут за это, и поделом! Да как ты только посмела прийти в порядочный дом? Да еще норовишь пробраться в спальню к холостому джентльмену, когда он еще не вставал! Пошла прочь! Прочь пошла отсюда!

Джини сгорала со стыда при этом грубом нападении и не могла вымолвить слова, чтобы объяснить свой приход, так гнусно истолкованный домоправительницей. Пользуясь ее молчанием, миссис Болкристи продолжала тем же тоном:

— Ступай, ступай прочь, нечего тут! Кто тебя знает? Ты, может, еще одному младенцу подыскиваешь папашу! .. Кабы не то, что отец твой как-никак был нашим арендатором, я бы сейчас созвала парней и велела окунуть тебя в пруд, бесстыжую!

Джини повернулась и уже шла к воротам, так что миссис Болкристи пришлось выкрикнуть эту последнюю угрозу во весь свой мощный голос. Но, чрезмерно увлекшись преследованием противника, она проиграла сражение, как это бывало со многими полководцами.

Крики миссис Болкристи, сами по себе привычные для лэрда, но редко раздававшиеся в столь ранний час, потревожили утренний сон его. Сперва он повернулся на другой бок, в надежде, что домашняя буря скоро промчится; но тут старуха разразилась новым потоком яростной брани, и до ушей лэрда явственно донеслось имя Динсов. Зная недобрые чувства, которые его домоправительница питала к этой семье, лэрд сообразил, что гнев ее вызван какими-нибудь вестями от них. Он вылез из постели, поспешно облачился в старый штофный халат и еще некоторые необходимые части туалета, надел отцовскую шляпу с позументом (хотя он редко с нею расставался, мы все же вынуждены опровергнуть слух, будто он спал в ней, как Дон-Кихот в своем шлеме) и, открыв окно спальни, с удивлением увидел знакомую фигуру Джини Динс, выходившей из ворот, и свою домоправительницу; размахивая кулаком, упершись другим в бок и тряся головой от ярости, старуха посылала ей вдогонку потоки отборной брани. Легко представить себе изумление и гнев лэрда — особенно если вспомнить, что его разбудили не вовремя.

— Эй, ты! — крикнул он из окна. — Старая чертовка! Кто разрешил тебе так обходиться с дочерью честного человека?

Миссис Болкристи опешила. По необычайному оживлению, с каким изъяснялся лэрд, она увидела, что он разгневан не на шутку; ей было известно, что при всей своей сонливости он мог выйти из себя и тогда становился страшен. Она поспешно начала исправлять свою ошибку. Ведь это она так только, ради порядка в доме; боялась потревожить его честь этакую рань; девушка могла ведь и подождать или прийти еще раз. И надо же было случиться такому греху — спутала Джини с сестрой! Ну, а ту в порядочный дом не пустишь.

— Замолчи, старая хрычовка! — сказал Дамбидайкс. — Если правду говорят люди, так ты сама хуже последней потаскухи… Пройди в гостиную, Джини. Нет, постой, там не прибрано. Я сейчас сам к тебе выйду. Не слушай ее, Джини!

— И верно! Чего меня слушать? — сказала Дженет с притворным добродушием. — Ты, девушка, не бойся пса, который лает… Что же ты не сказала, что лэрд тебя ожидает? Разве я зверь какой? Входи, входи, милости просим! — И она отомкнула ключом входную дверь.

— Лэрд меня не ждал, — сказала Джини, отстраняясь. — Мне надо сказать ему всего два слова, и лучше я подожду его здесь, миссис Болкристи.

— Во дворе? Нет, нет, так не годится! Кто же принимает гостей во дворе? А как поживает твой почтенный отец?

Появление самого лэрда в дверях избавило Джини от неприятной необходимости отвечать на этот лицемерный вопрос.

— Ступай, приготовь завтрак, — сказал он своей домоправительнице.

— И ты тоже будешь завтракать с нами, слышишь, а то я не слажу с чайниками. Да гляди, чтобы огонь горел веселее. Входи, Джини, входи, голубушка, отдохни.

— Нет, лэрд, — ответила Джини, стараясь говорить спокойно, хотя еще дрожала всем телом. — Мне сейчас недосуг, я ведь отправляюсь в дальний путь. Я должна сегодня пройти пешком не меньше двадцати миль, если ноги не откажутся служить.

— Боже милостивый! Двадцать миль! Пешком! — изумился Дамбидайкс, совершавший свои прогулки в весьма ограниченном радиусе. — И думать не смей! Да входи же, входи!

— Не могу, лэрд, — повторила Джини. — Мне надо сказать вам всего два слова, и я могу сказать их здесь, хотя миссис Болкристи…

— Черт бы побрал миссис Болкристи, — сказал Дамбидайкс, — коли и черт от нее не откажется! Слушай-ка, Джини! Я красно говорить не умею, но я господин у себя в доме и всякую тварь в нем могу укротить, когда вздумаю, кроме разве Рори Бина. Да только связываться неохота, вот и терплю.

— Я пришла сказать вам, лэрд, — молвила Джини, торопясь перейти к делу, — что отправляюсь в дальний путь без ведома отца.

— Без ведома отца? А хорошо ли это, Джини? Ты бы подумала, — сказал Дамбидайкс озабоченно.

— Мне бы только попасть в Лондон, — сказала Джини, как бы оправдываясь, — а уж там я бы дошла до королевы и вымолила помилование моей сестре.

— В Лондон, к королеве, за помилованием? — Тут Дамбидайкс даже свистнул. — Да ты рехнулась, не иначе!

— Нет, я в здравом уме, — сказала Джини, — и решила добраться до Лондона во что бы то ни стало, хотя бы мне пришлось побираться всю дорогу. Так оно и будет, если вы не ссудите мне немного денег. Много мне не надо. Отец, как вы знаете, человек с достатком, и он не допустит, чтобы за нами пропали чужие деньги — особенно ваши, лэрд.

Поняв наконец в чем дело, Дамбидайкс все еще отказывался верить своим ушам и продолжал стоять, уставясь в землю.

— Я вижу, что вы не расположены мне помочь, лэрд, — сказала Джини.

— Что ж, прощайте. И прошу вас, навещайте почаще моего бедного отца, ведь он теперь останется совсем один.

— Куда ты, глупая? — сказал Дамбидайкс и, взяв ее за руку, повел в дом. — Я и сам собирался тебе предложить, только сказать не успел.

Введя Джини в комнату, убранную по-старинному, он закрыл за собою дверь и запер ее на засов. Удивленная Джини старалась держаться как можно ближе к двери; лэрд между тем, отпустив ее руку, нажал пружину, вделанную в дубовую обшивку стены; часть обшивки сдвинулась, и в углублении стены обнаружился железный сейф. Лэрд открыл в нем два-три ящика и показал их содержимое: множество кожаных мешков, набитых золотыми и серебряными монетами.

— Вот мой банк, Джини, — сказал он, с удовольствием глядя то на нее, то на свои сокровища. — Я не признаю разных этих ассигнаций. От них одно разорение.

Затем, переменив тон, он сказал решительно:

— Джини, хочешь сегодня же стать лэди Дамбидайкс? Тогда, коли нужно, поедешь в Лондон в собственной карете.