Жизнь Чезаре Борджиа - Sabatini Rafael (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

Ардичино делла Порта, умер в 1493 году в Риме; Джованни де Конти, умер в 1493 году в Риме; Доменико делла Ровере, умер в 1494 году в Риме; Гонсалес де Мендоса, умер в 1494 году в Испании; Луи-Андре д'Эпине, умер в 1495 году во Франции; Джан Джакомо Склафенати, умер в 1496 году в Риме; Бернандино ди Лунати, умер в 1497 году в Риме; Паоло Фрегозо, умер в 1498 году в Риме; Джанбаттиста Савелли, умер в 1498 году в Риме; Джованни делла Гроле, умер в 1499 году в Риме; Джованни Борджа (младший), умер в 1500 году в Фоссомброне; Бартоломео Мартини, умер в 1500 году в Риме; Джон Мортон, умер в 1500 году в Англии; Баттиста Дзсно, умер в 1501 году в Риме; Хуан Лопес, умер в 1501 году в Риме; Джанбаттиста Феррари, умер в 1502 году в Риме; Хуртадо де Мендоса, умер в 1502 году в Испании; Джанбаттиста Орсини, умер 1503 году в Риме; Джованни Микьель, умер в 1503 году в Риме; Джованни Борджа (старший), умер в 1503 году в Риме; Фредерик Казимир, умер в 1503 году в Польше.

По крайней мере в семнадцати случаях смерть вышеуказанных святых мужей не сопровождалась никакими эксцессами и не привлекла ничьего внимания, как свидетельствуют письма, хроники и посольские отчеты. Остаются четверо: Джованни Борджа-младший (кузен Чезаре), Джанбаттиста Феррари, кардинал Моденский, Джанбаттиста Орсини и Джованни Микьель. Все бесчисленные рассказы об отравителях — Борджа выросли из слухов, сопровождавших гибель этих четырех человек.

Мы уже говорили о явной бессмысленности обвинений, выдвигаемых против Чезаре в связи с кончиной Джованни Борджа, умершего от лихорадки в Фоссомброне. Картина смерти кардинала Микьеля выглядит достаточно спорной. Здесь последнее слово остается за читателем, и каждый может принять ту гипотезу, которая ему больше по вкусу.

В том, что касается Джанбаттисты Орсини, прямые улики против Александра сводятся к нескольким строчкам враждебных Ватикану послов. Но даже если согласиться с традиционной версией об отравлении, то оно представляло собой вариант казни политического противника.

А как обстоит дело с Джанбаттистой Феррари, кардиналом Модены? О нем известно сравнительно немногое. Кардинал сумел накопить огромное богатство… и снискал всеобщее к себе отвращение как на родине, так и в Риме. Приходится предположить, что его преосвященство был не слишком разборчив в средствах. После смерти Феррари Рим наводнили язвительные эпиграммы, ставшие, по выражению Бурхарда, «достойным венцом его бесславной жизни». Некоторые из этих стишков мы находим в дневнике ватиканского церемониймейстера; один из них гласит:

Нас Janus Baptista jacet Ferrarius urna, Terra habuit corpus, Bos bona, Styx animam note 33

Как видно из эпиграммы, папа (Бык) поспешил наложить руку на богатства покойного, и тут можно лишь повторить сказанное по поводу наследства кардинала Микьеля. Но отчего же умер кардинал Феррари? Оказывается, единственное документальное упоминание о яде вновь исходит от венецианского посла. Двадцатого июля 1502 года, сообщая в Сенат о смерти кардинала Модены, он отмечает удивительную, граничащую с неприличием торопливость, с которой папа распределил все должности и бенефиции Феррари. Немалую долю последних получил кардинальский секретарь Себастьяно Пинцоне, что, по мнению Джустиниана, являлось «ценою крови» — платой за убийство хозяина. А в предыдущем письме, от одиннадцатого июля, посол обронил многозначительные слова: «Кардинал Модены тяжело болен, и надежды на его выздоровление невелики. Подозревают яд».

Но недуг Джанбаттисты Феррари нашел отражение и в дневнике Бурхарда. Согласно записям церемониймейстера, первые признаки заболевания появились третьего июля. Сам кардинал считал, что у него лихорадка, но упорно отказывался как от кровопускания, так и от любой другой врачебной помощи. Уповал ли он всецело на Божье милосердие или просто не доверял медикам — неизвестно; как бы то ни было, упрямство стоило ему жизни. Феррари скончался двадцатого июля, на семнадцатый день болезни.

Итак, никакого намека на отравление. Однако через два с половиной года, уже при Юлии II, церемониймейстер напишет в дневнике следующее: «На заседании руоты вынесен смертный приговор in contumaciam note 34 писцу канцелярии его святейшества Себастьяно Пинцоне. Он лишен всех должностей и объявлен вне закона, как виновный в смерти своего благодетеля и господина, кардинала Моденского».

Таким образом, вина исчезнувшего Пинцоне как будто получила официальное подтверждение. Значит, Джустиниан прав? Это не исключено, хотя в данном случае вердикт руоты едва ли может считаться окончательным доказательством. Он произнесен больше чем через два года, в отсутствие обвиняемого, и мы не знаем, какие улики были представлены высокому трибуналу. Бурхард не комментирует утверждение о том, что «смерть кардинала Моденского лежит на совести Себастьяно Пинцоне», и, судя по всему, не изменил своего первоначального мнения о лихорадке, прервавшей жизнь его преосвященства. Но даже допустив справедливость приговора руоты, следует отметить, что в нем не содержится каких-либо упоминаний о Борджа.

Сходство между судебными процессами Пинцоне и Коллоредо бросается в глаза, и это неудивительно — оба они были начаты по воле одного и того же человека, папы Юлия II, и закончились в соответствии с его желаниями.

Трактовка событий, угодная новому первосвященнику, пережила папу на три с половиной столетия. Так, в работе доктора Якоба Буркхардта «Культура итальянского Возрождения» среди множества выпадов против Чезаре Борджа говорится, что «Микеле де Корелла исполнял при нем обязанности палача, а Себастьяно Пинцоне — тайного отравителя». Едва ли имеет смысл отстаивать память дона Мигеля — за ним действительно водилось немало грехов, и он убивал людей не только в бою. Но вот роль, отведенная Пинцоне, выглядит довольно странной, если учесть, что он никогда не состоял на службе у герцога, а среди записей современников нет вообще никаких упоминаний об их знакомстве. Вымышленная связь между герцогом и кардинальским секретарем оправдывается очевидной целью — взвалить на первого долю ответственности за недоказанное преступление второго.

Даже такой прилежный исследователь, как Грегоровий, не придал значения истории болезни кардинала Модены, изложенной в дневнике церемониймейстера. Он со всей определенностью утверждает, будто кардинал Феррари стал еще одной жертвой Борджа, точнее, их «безотказного белого порошка».

Более того, оказывается раскрытым даже состав этого легендарного смертоносного препарата. Джовио называет его «кантарелла»; таким образом, мы имеем дело с кантаридином — веществом, хорошо изученным современной медицинской наукой. Но почему именно «кантарелла», а не какой-нибудь другой яд? Возможно, сыграло свою роль красивое и отчасти зловещее звучание самого слова, а также известное афродизическое действие, производимое малыми дозами кантаридина. Последнее обстоятельство, по мысли Джовио, должно было привлечь к этому яду самое пристальное внимание похотливых Борджа, и особенно Александра VI (Чезаре, в силу своего возраста, едва ли испытывал нужду в искусственных возбуждающих средствах).

Джовио оставил нам описание пресловутой «кантареллы» — и сделал это совершенно напрасно, разом уличив себя во лжи. «Кантарелла, — пишет он, — представляет собою белый порошок, лишенный запаха и имеющий очень слабый и не противный вкус». Между тем кантаридин — масса темно-зеленого цвета, с едким запахом и жгучим вкусом. Сходства, как видим, никакого, но кто будет обращать внимание на подобные мелочи, когда историк преподносит публике сенсационную новость — разгадку векового секрета Борджа!

Но вернемся к изложению реальных событий. Выполняя приказ его святейшества, войска герцога двинулись на Чери — последний оплот семейства Орсини. Город сдался после четырехнедельной осады, с правом свободного выхода для всех защитников. Как рассказывали очевидцы, падение Чери во многом было предопределено использованием хитроумных боевых машин, которые сконструировал Леонардо да Винчи.