Железные франки - Шенбрунн-Амор Мария (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Приближенные вползли на четвереньках. Присесть атабек не предложил: пусть так и слушают скрюченными, уткнувшись головами в пол, как в мечети. Не ему эти почести, а делу его – священному джихаду. Без абсолютного повиновения, без твердой руки эти жадные, слабые и трусливые глупцы тотчас начнут враждовать друг с другом и под него, под Столп веры, подкапываться.
Уже вторую неделю его многотысячный аскар осаждал принадлежащую Дамаску крепость Калаат Джабар, ибо только после того, как он, Царь-победитель, объединит под своей властью всю Сирию и Междуречье, станет возможным разгромить отвратительных кафиров. Все беды правоверных – от разброда и отсутствия единого повелителя. Не развались полвека назад султанат Мелик-шаха, никогда не удалось бы ордам западных гяуров захватить земли Дар аль-Ислама.
Греки, армяне, копты, сирийские христиане и прочие покорные местные подданные были терпимы. Не таковы франки. Эти оказались истинной занозой, впившейся в тело уммы правоверных. Вокруг такого глубоко проникшего терния, который уже полвека не удается вырвать, нарывало унижение слуг Аллаха и копился гной ненависти, который не рассосется веками! Из-за них и яд предательства уже растекся по жилам: если бы не позорный союз Дамаска с франкскими многобожниками, он, Зайнат аль-Ислам, давно стал бы непререкаемым властителем всей Сирии!
Визири долго приветствовали своего повелителя, хвалили и источали льстивые речи. Наконец, после всех необходимых учтивостей, эмир Масуд аль-Маштуб спросил, как поступить со сдавшимися в плен перебежчиками из осажденной крепости.
Брезгливо оттопырив губу, Занги повелел:
–?Отрубить им всем головы.
Эмир замялся:
–?О высокочтимый аль-Малик аль-Мансур, Аллах да продлит дни султана, все будет по воле твоей, но если мы казним тех, кто добровольно сдался нам, оставшиеся в Калаат Джабале прознают про это и упрямство их лишь укрепится!
Занги уставился на спорщика колючим взглядом. Как един Аллах и как не может быть двух голов в одной чалме, так не могут двое быть правыми в едином споре. Дерзкий эмир почуял недоброе, смешался, сник. Насладившись трепетом непрошеного советчика, Имад ад-Дин спросил:
–?Разве не следует запугать врага?
Эмир вдавился лбом в ковер:
–?Запугать, разумеется, необходимо, о высокородный аль-Малик аль-Мансур.
Занги криво ухмыльнулся, развел руками, простодушно признался:
–?Ну, а лучше пугать, чем убивать, я не умею.
Следовало запугивать и постоянно поддерживать страх не только во врагах, но и в собственных приближенных. Только тот, кто боится тебя больше, чем врага, умрет за тебя. А от этого лицемерного визиря придется избавить Дар аль-Ислам. Султану не нужен несогласный с ним ишак. Если он трусит защищать свое мнение, то зачем это мнение нужно? А если не трусит, то такой опасен. Торчащий сук не оцарапает, если его вовремя срубить.
Милосердный Аллах, ради победы твоего дела твоему рабу приходилось брать на себя немало грехов! Зато, бисмиллах, потомки Опоры правоверных когда-нибудь смогут позволить себе властвовать великодушно и милосердно. Самому же моджахеду приходится утешаться аятом Корана: «А тех, которые усердствовали за Нас, – Мы поведем их по Нашим путям».
Занги усердствовал в джихаде уже чуть не двадцать лет, с тех пор как начал покорять земли соседних эмиров. Война с христианскими свиньями – это единственный способ вести за собой исламский мир, и истинно сказано, что если правитель не ведет джихада, то лучше ему быть мертвым, чем живым, так как он развращает мир.
Заболела голова, охватила сильная жажда, из вспухшего живота поднялась тошнота. Атабек кинул косой взгляд на заветный кувшин, сглотнул, взмахом руки выгнал прочь советчиков, негодных, как сломанные ветви. Ничтожные, не смея подняться, выползли из шатра задом наперед.
Ночью внезапно проснулся от шороха у изголовья. Не шевелясь, чуть приоткрыл глаза – не ассасин ли? Фидаины Старца способны проникнуть в любое место, даже в шатер самого атабека. Совсем рядом возилась чья-то темная тень. Холодный пот потек по спине, рука тихо поползла к ятагану за пазухой. Но тут же Занги распознал наглого раба Яранкаша. Согнувшийся в три погибели, мерзавец отливал себе вина из стоявшего рядом с ложем кувшина. Атабек выпростал руку, ухватил преступника за шкирку:
–?Воруешь, гнусное отродье? Вон отсюда! Утром я с тобой разберусь!
Пихнул со всей силы. Ничтожный евнух отполз, поскуливая. Имад ад-Дин раздраженно повернулся на другой бок и попытался вернуться ко сну. Раба утром казнит. Не из-за кражи вина, а из-за того, что своим проступком презренный нагнал страха на самого Защитника всех созданий Аллаха.
Яранкаш снова и снова наугад вонзал нож в тело. Наконец Кровавый перестал сучить ногами и хрипеть.
–?Живуч, как ящерица, – с отвращением прошептал раб, вытер нож, засунул его за широкий пояс, схватил трясущимися руками кувшин, захлебывающимися глотками допил оставшееся вино, бросил сосуд и выскользнул наружу, в теплую сирийскую ночь. Эмир Дамаска наверняка озолотит того, кто избавил его от Занги.
Атабек Абу-Музаффар Атабек аль-Малик аль-Мансур Имад ад-Дин Занги – тот, кого халиф называл собственным сыном, за кого молились правоверные во время большой пятничной молитвы незамедлительно вслед за халифом и султаном, величая его эмиром, военачальником, великим и справедливым, помощником Аллаха, триумфатором, удивительным, защитником границ, Опорой веры, Красой уммы, Честью царей, Поддержкой султанов, Уничтожителем неверных, мятежников и безбожников, предводителем правоверных армий, победоносным царем, Шахом шахов, Солнцем достойных, эмиром обоих Ираков и Сирии, завоевателем Хорасана, – был брошен в мелкую могилу без савана, словно падаль.
Гонец вновь и вновь пересказывал радостную весть:
–?В крови погиб душегубец Сангвин, носивший на себе имя крови! Его убил собственный раб, той же ночью бежавший в Дамаск. Войска атабека враз рассеялись, осада Калаат Джабара прекратилась. Говорят, приближенные, не мешкая, разграбили все имущество Имадеддина и разбежались кто куда.
Раймонд ликовал:
–?Привязанные собаки отменно сторожат двор, но порвалась веревка, и битые псы умчались со двора. Теперь рухнут все завоевательные планы Кровавого. Мусульманская Сирия осталась без хозяина, опять эмиры примутся враждовать друг с другом! Когда-то еще халиф назначит нового атабека, и тому придется заново приводить к покорности каждого правителя!
Весело носилась шальная Вита, люди перебивали друг друга в благодарностях Господу:
–?Смерть унесла проклятого Имадеддина прямиком в чрево ада! Всемогущий – единственная наша верная опора в годину бедствий! Мы спасены! Аллилуйя! Аллилуйя!
Констанция радовалась избавлению франков безмерно. Нет, не бессмысленны усилия латинян! Пашущий бык всегда видит перед глазами слежавшуюся, сухую, заросшую сорняками землю, а оставленную им позади плодородную, рыхлую борозду не увидит никогда. Полвека они владели Палестиной, защищали святые места, растили потомство, служили Создателю, отмаливали грехи и удерживали проклятое племя от наступления на христианский мир. Им приходилось постоянно обороняться, но ведь и поле приходится возделывать каждую весну!
Солнце опустилось за горную гряду, сгустились сумерки, повис над равниной полумесяц. Пажи внесли светильники, язычки пламени метались, чадили и гасли на теплом ветру. Из долины доносились блеянье пасущихся среди камней и зарослей можжевельника коз, треньканье их бубенчиков, резкие выкрики пастуха, удары бича, лай собак. С минарета арабской деревни разлетелся гнусавый и тоскливый вопль «Алла-а-ху акба-ар», а на колокольне кафедрального собора забили колокола, призывая живых и оплакивая мертвых.
Ожидаемого разброда и междоусобицы среди сельджуков не случилось. Помнящие об угрозе франков, сыновья Занги, не мешкая, взяли власть в свои руки, мирно поделив наследство. Старшему, Саифу, отошел неспокойный, требующий постоянной железной руки Мосул, а младший, Нуреддин, получил Халеб-Алеппо. Таким образом получилось, что нового атабека Алеппо уже не отвлекали хлопотные владения вне Сирии и все его алчные помыслы обратились на Антиохию. Сын оказался опаснее отца.
