Опасный беглец - Выгодская Эмма Иосифовна (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

Пламя в бронзовом светильнике слегка дрогнуло, язычок огня из ярко-желтого стал красноватым и начал шипя гаснуть. Ассан-Улла поправил фитиль, потом положил перед собой полоску тонкой плотной, как банановый лист, персидской бумаги, придвинул серебряный сосуд с тушью.

– Моя рука стала твоей рукой, свет души!.. – сказал Ассан-Улла.

Принц продиктовал ему письмо.

Ассан-Улла вышел в соседнюю комнату и здесь негромко хлопнул в ладоши. Черный слуга-африканец в желтой повязке вокруг бедер неслышно ступил на порог босыми ногами. Слуга взял письмо и также бесшумно исчез.

Принц с Ассан-Уллой еще долго сидели в башне, совещаясь. Ночь была душна, после полуночи хлынул дождь. Они словно ждали этого. Под завесой дождя и тьмы, притушив светильник, принц с лекарем бесшумно прошли к задней стене дворца, выходившей на реку. Ассан-Улла откинул дерн над одной из каменных плит, устилавших двор. Вдвоем с принцем, взяв за кольцо, они приподняли плиту, отвернули ее и спустились вниз, в потайной ход.

Река билась о гранитную стену дворца где-то очень близко, над самыми их головами. Одно ответвление подземного хода уходило под реку, к форту Селимгур, другое поворачивало на север и вело к городской стене, к Кашмирским воротам. Ассан-Улла осторожно засветил огонь, и они с принцем внимательно осмотрели глубокий спуск, высеченные в твердом грунте ступеньки, подземные крепления сводов, потом потушили свет и вернулись в башню.

Ночь. Поздно взошедшая луна медленно клонится к горизонту. После полуночи прошел короткий дождь, женщины вынесли на крыши тазы, кувшины, чтобы собрать воду. Лунный свет дробится в серебряных боках кувшинов, в запястьях женщин. Измученные жарой, люди лежат вповалку, как трупы.

Ночь. Крыши освещены луной. Весь город можно пройти по крышам, как по огромным ступенькам, – уступами, от крыши к крыше.

Сутулый человек в высокой шапке тихо бредет под лунным светом. Еще двое идут за ним, неслышно ступая по гладким камням. Лела спит в тени, рука откинута в сторону.

Человек идет медленно, он ищет кого-то. Вот свет луны упал на откинутую девичью руку, и синие стеклянные браслеты блеснули под луной.

– Она! – Человек подходит. – Батма-Севани носила такие!.. Да, это она, ее дочь!..

Он наклоняется, грязной ладонью зажимает Леле рот. Двое других берут ее на руки, торопливо уносят. Белый платок, соскользнув с плеч Лелы, остается лежать на крыше.

Весь, день было много раненых, к ночи стало еще больше. На Курнаульском шоссе шел бой за дом Рао – старое полуразрушенное здание, с вышки которого можно было вести наблюдение за большим участком шоссе. Сипаи, сделав вылазку, в полдень захватили дом Рао, но к вечеру британцы оттеснили их, с большими потерями для обеих сторон. Настала ночь, а добровольцы-санитары всё еще несли и несли раненых. Макферней перевязывал раны, останавливал кровотечение, давал укрепляющее питье. Вторые сутки без сна, – он едва держался на ногах. К концу ночи санитар-индус посмотрел ему в глаза.

– Иди отдохни, хаким! – сказал санитар. – Что мы будем делать, если и ты заболеешь?

– Ты прав, пожалуй, – сказал шотландец. Он кликнул Сама и вышел в сад.

Ночь была душной. В густой тени платановых деревьев белели огромные, распластавшиеся по земле сладко пахнущие цветы. Ползучий хмель перекинулся от деревьев к каменной ограде, заплел всю ограду, вился по земле. Макферней хотел пройти дальше, и остановился. Эти разваленные камни садовой ограды и земляные ступеньки рядом, ведущие куда-то вниз, в темноту, были ему знакомы. Здесь ютились фокусники, факиры с шахского двора, нищие. Но всегда здесь было тихо, только дымный смрад изредка поднимался над земляной крышей. А сейчас он слышал голоса.

Нет, не голоса, а голос!.. Каким-то особенным напевом один человек на разные тона повторял слова, всё одни и те же:

– Чунда-Наг! – твердил голос с каким-то странным напряжением, настойчиво, грозно, точно призывая кого-то. – Чунда-Варуна-Наг!..

Слова были шотландцу знакомы. С внезапно забившимся сердцем он стал спускаться по земляным ступенькам.

Смрадом и сыростью пахнуло ему в лицо. Макферней вошел внутрь. Слабый лунный свет косой полосой падал из прореза в крыше. Худой, обросший грязным волосом старик сидел спиной к входу, на земляном полу.

– Великий Брама родил орла! – бормотал старик. – Великий орел родил обезьяну…

В глубине землянки Макферней услышал стон и затрудненное человеческое дыхание. Сам взвизгнул и бросился туда.

– Что такое? Кто там? – спросил Макферней. Он шагнул вперед.

– Сакра-Ануман! – грозно сказал старик, вставая навстречу. – Змей сильнее обезьяны!

Старик загораживал ему путь.

– Чунда-Варуна-Наг!.. Орел сильнее змея!.. – ответил Макферней.

Старик замолчал, оторопев. Чужеземец знает тайну его заклинаний?

– Сакра-Варуна-Дар! – неумолимо продолжал Макферней. – Человек сильнее орла!

«Великий Брама! – старик затрясся. – Хаким знает больше, чем он сам?.. Значит, хаким сильнее?..» – Он отполз к стене.

– Батта-Бхаратта-Лелл! – наступал на него Макферней.

Старик не шевелился. Да, хаким знает больше. Он с трепетом глядел на шотландца.

Макферней прошел в глубину землянки и увидел Лелу.

Она лежала на полу. Чья-то грязная чалма, натянутая на глаза, прикрывала ей половину лица.

– Отпусти меня, проклятый старик! – сказала Лела, не видя, кто стоит над нею.

Макферней развязал чалму, освободил руки Лелы, прикрученные к бамбуковому стояку. Она приподнялась и, сдерживая стон, начала растирать затекшие кисти рук.

– Это ты, Макферней-саиб!.. – сказала Лела. – Какое счастье, что ты пришел!..

Она показала Макфернею тонкий джутовый шнур, валявшийся на полу.

– Он хотел меня задушить, – сказала Лела. – Он прикрутил мне руки и завязал глаза. Он стал читать надо мной свои заклинания и читал до тех пор, пока у меня не закружилась голова. Еще немного, и он бы осилил меня… Какое счастье, что ты пришел, Макферней-саиб!