Стрелы на ветру - Мацуока Такаси (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Каждому лично? – спросил Мукаи.
Каваками раздраженно взглянул на своего помощника. Ему полагалось слушать и восхищаться, а не задавать вопросы. Мукаи виновато поклонился. Успокоившись, Каваками – тем вечером он чувствовал себя особенно великодушным – ответил:
– Да, каждому лично.
– Какое извращение! – заметил князь Нода.
Мукаи мысленно согласился с ним. Несомненно, иначе как извращением эту идею не назовешь. Цель существования общества – порядок, а единственный способ достичь его – подобающее социальное устройство. Без этого нет цивилизации. Каждый должен знать свое место, принимать его и вести себя в соответствии со своим положением. Счастье. Вот так идея! Мукаи охватило возбуждение – но тогда он счел его праведным негодованием, ибо именно такое чувство предписывалось его положением.
А потом он увидел эту гарду, и что-то в нем надломилось, что-то вырвалось на волю. И, не успев осознать, что же это было, Мукаи заплакал.
– Мой господин, – забеспокоился лавочник Сэами, – вам нехорошо?
Летящие воробьи. Филигранное изображение на стали. Эти воробьи были совершенно свободны – Мукаи за всю свою жизнь не изведал такой свободы.
Красота Гэндзи.
Его собственное уродство.
Бессмысленность порядка.
Счастье. Незамутненное, личное, эгоистическое счастье. Думать о себе и забыть обо всем остальном. Нет, даже лучше: раствориться в блаженстве необузданной любви. Если он будет вместе с Гэндзи, то попросту исчезнет, и останется один лишь Гэндзи, бесконечно прекрасный.
Мукаи плакал, а Сэами стоял рядом, беспомощно заламывая руки.
Мукаи спросил, сколько стоит цуба, и заплатил, не торгуясь. Он с радостью заплатил бы и вдвое больше. Цуба навела его на мысль. Он придумал себе предка, сражавшегося под Сэкигахарой вместе с кланом Окумити. Так у него появился повод встретиться с Гэндзи наедине.
И вот теперь, глядя на падающий снег и крепко сжимая в грубоватой ладони гарду с воробьями, Мукаи принял важнейшее в своей жизни решение.
Час спустя он покинул замок Эдо и направился в свои владения, лежавшие на берегу Японского моря. Род Мукаи не входил в число знатнейших, и у него было всего две сотни вооруженных вассалов. Но это неважно. Он соберет их всех и поднимет знамя клана Окумити, с воробьем и стрелами. Если молодой князь умрет, то и ему незачем жить.
Мукаи подумал, что они могли бы погибнуть вместе, и в сознании у него возникла картина, исполненная почти непереносимой красоты. Он не смел и надеяться на подобное счастье. И все же такая возможность существовала. Они умрут в объятиях друг друга, и кровь любви сделает их обоих прекрасными в возвышенный миг смерти.
Сердце Мукаи исполнилось радостного жара. Он даже позабыл о зиме.
Отринув стыд, Мукаи признал истину, которую ощущал теперь в самой глубине души.
Чужеземцы правы. На свете нет ничего важнее счастья.
Сохаку и Кудо ехали прямо по снежной целине.
– Вот они, – сказал Кудо.
Впереди показалась большая поляна; на ней встали лагерем две тысячи самураев. Посреди лагеря возвышался шатер командира. Примерно четвертая часть отряда помимо обычных мечей и копий была вооружена еще и мушкетами.
– Они не выставили часовых, – заметил Кудо. – Непростительная беспечность.
– Но сейчас нет войны, – возразил Сохаку. – И кроме того, кто посмеет напасть на войско сёгуна совсем рядом с Эдо?
Едва лишь они вошли в шатер, их бурно приветствовал Каваками, красовавшийся в полном доспехе.
– Господин Кудо, преподобный настоятель Сохаку, добро пожаловать!
– Благодарим вас за то, что вы согласились встретиться с нами при столь необычайных обстоятельствах, господин Каваками, – сказал Сохаку.
– Пустяки! Не хотите ли выпить сакэ, согреться?
– Спасибо, с удовольствием.
– Надеюсь, вам удалось покинуть Эдо без особых затруднений?
– Да, благодарю вас. – Сохаку осушил предложенную чашку. Слуга немедленно наполнил ее вновь. – К сожалению, мы вынуждены были убить тех, кого вы приставили следить за дворцом. Иначе наш отъезд прошел бы слишком гладко, и это неизбежно вызвало бы подозрения. Мы пока что не можем поручиться за верность всех наших людей.
– Понимаю, – кивнул Каваками. – Именно этого я и ожидал. И потому приставил к слежке наименее ценных своих подчиненных. Следовательно, можно сказать, что мы обменялись услугами. – Он поклонился, и Кудо с Сохаку поклонились в ответ, как равные равному. – Какими силами вы располагаете?
Это было второе испытание. Первое они прошли, явившись в лагерь к Каваками в одиночестве, без телохранителей. Теперь им предлагалось назвать численность и вооружение их отряда.
– Сто двадцать самураев, – без колебаний отозвался Сохаку. – Все верхом, все вооружены мушкетами, у каждого по двадцать зарядов.
– И все они – ваши наследственные вассалы?
– По большей части – да, мои или Кудо. Около дюжины – прямые вассалы клана Окумити.
Каваками нахмурился:
– Не будет ли разумнее устранить их без промедления?
– Видите ли, сложилась щекотливая ситуация, – пояснил Сохаку. – Наши люди – самураи старой закалки, приверженцы традиций. Если они заподозрят меня в трусости или тайных происках, это непоправимо подорвет их отношение ко мне. И в этом смысле убийство дюжины человек, преданных своему господину, отнюдь не пойдет на пользу.
– Но их присутствие в ваших рядах таит в себе огромную опасность, – настаивал Каваками.
– Совершенно с вами согласен. Сегодня днем я объявлю, что отныне моя верность принадлежит сёгуну. В качестве обоснования такого шага я выставлю необходимость объединить все силы страны против угрозы чужеземного вторжения. Я скажу, что мы должны позабыть о прежних распрях и союзах, как это сделали наши предки шесть веков назад, когда над Японией нависла угроза монгольского нашествия. Я скажу, что мы с господином Кудо, к глубокому нашему прискорбию, убедились, что князь Гэндзи никакой не пророк, а обычный безумец, как и его дядя, господин Сигеру, чьи чудовищные преступления прекрасно известны. Слепое подчинение этим князьям – не верность, а трусость. Истинная верность заключается в приверженности идеалам древности, воплощавшимся в нашем покойном князе, господине Киёри. Мы должны спасти честь дома Окумити, введя регентское правление. Необходимо взять князя Гэндзи под охрану и опеку и впредь действовать от его имени.
– Ваше красноречие неподражаемо, преподобный настоятель. Не покинь вы духовную стезю, вы, несомненно, привели бы многих своих прихожан к битоку.
– Вы слишком добры, господин Каваками. Я уверен, что вы, как истинный самурай, ничуть не хуже меня могли бы раскрыть суть наиглавнейших добродетелей.
– Что же будет с теми, чьи сомнения не рассеются, несмотря на ваши блестящие объяснения?
– Мы с почтением отнесемся к их преданности, хоть они и отдали ее недостойному князю. Им будет позволено отбыть в Акаоку. – Сохаку принял из рук слуги очередную чашечку сакэ. – Как вы думаете, удастся ли хоть кому-нибудь из них ускользнуть от ваших соратников?
– Глубоко в этом сомневаюсь.
– Вот и я тоже.
– Остается решить, что делать с господином Сигеру, – сказал Каваками.
– Он убил князя Киёри. Мы поступим с ним так, как надлежит поступать с убийцами.
Каваками кивнул:
– Великолепно. Однако же меня все-таки беспокоит одна из частей вашего плана.
– Пожалуйста, поделитесь со мной своим беспокойством.
– Живой князь Гэндзи будет представлять серьезную опасность, даже находясь под стражей. Его репутация провидца, какой бы обманчивой она ни была, глубоко укоренилась в общественном сознании.
Сохаку улыбнулся.
– К несчастью, хоть мы и будем пытаться спасти ему жизнь, князь Гэндзи погибнет в результате недоразумения. Мы отвезем его останки в «Воробьиную тучу», дабы захоронить там с почетом.
– А вскоре после этого, – сказал Каваками, – сёгун объявит о присвоении вашему дому княжеского достоинства и передаст вам власть над Акаокой. Господин Кудо, как самый доверенный ваш вассал, получит надлежащие земельные владения и денежное содержание.
