Джура - Тушкан Георгий Павлович (мир бесплатных книг TXT) 📗

— Казий, — послышался голос из темноты, — к вам пришел Саид. Он клянется, что знает вашего пленника, приехавшего в Кашгарию из кишлака Мин-Архар.

Кипчакбай в бешенстве ударил Кучака по лицу и закричал: — Ты шпионил против исмаилитов! Говори, где нашел золото? Убью! Позвать сюда Саида!

И он снова ткнул Кучака кулаком в лицо.

— Пить, пить… — прошептал Кучак, закатывая глаза. Вскоре в кибитку вошел Саид.

Он присел возле Кучака и укоризненно сказал: — Мне, своему другу, кто спас тебя от рук баев, ты не сказал ни слова о золоте! А теперь сам Кипчакбай узнал об этом. А ведь он блюститель мусульманских нравов, военный судья басмачей Тагая, мулла и, кроме того, ходжа. Много ещё у него всяких чинов и титулов, но тебе от этого только хуже. А Тагай! Он не просто курбаши одного отряда басмачей. Ему подчиняются другие курбаши, и, когда Памир и Туркестан займут англичане, он будет очень большой человек. Он знает горы Памира как свои пять пальцев, и он уж не упустит твое золото. Где ты взял его?

В голосе Саида звучало дружеское участие, но он еле сдерживал себя, чтобы не излить злобу на Кучака. Он не мог простить себе, что упустил такого «жирного гуся» и золото, находившееся так близко от него, досталось не ему.

Кучак послушно ответил:

— Мы взяли его в ледяной щели на Биллянд-Киике. — И, подумав, добавил: — Там ещё много осталось. На тысячу тысяч человек хватит. Кучак думал только о том, чтобы остаться в живых. Лишившись золота, он вдруг почувствовал странное облегчение. Саид оглянулся и, наклонившись к самому уху Кучака, прошептал:

— Делай так, как я тебе скажу. Ты в доме у Кипчакбая. Я обещал ему выведать у тебя, где ты нашел золото. Я обману Кипчакбая и спасу тебя, а золото с Биллянд-Киика мы поделим пополам.

— Хоп, — ответил Кучак. — А что я должен делать? — Ты скажи Кипчакбаю, что нашел золото в пустыне Такла-Макан, в одном из мертвых городов, засыпанных песком. — Хоп, — ответил Кучак.

…Через несколько дней Кучак и Саид выехали на восток в сопровождении трех вооруженных басмачей.

Прошло две недели, но Кипчакбай не получил никаких извещений от Саида. Прошло ещё две недели, и Кипчакбай, подозревая недоброе, послал на розыски.

Были первые дни весны. Вскоре он получил от одного барышника, торговавшего лошадьми, известие о своих лошадях, проданных в Хотане Саидом. Кипчакбай потребовал, чтобы к нему привели лошадей, и опознал в них тех самых лошадей, на которых он отправил Саида, Кучака и с ними трех басмачей.

По словам барышника, Саида сопровождал только один пожилой длиннорукий киргиз небольшого роста, безусый и безбородый, с удивительно розовыми щеками.

Кипчакбай разослал тайных гонцов с описанием примет Саида и Кучака. За их поимку была обещана большая денежная награда. Кипчакбаю сообщили, что беглецов видели возле Керии. Имам Балбак запросил Кипчакбая о Кучаке. Страшась гнева имама, Кипчакбай ответил, что Кучак умер от пыток, ничего не сообщив.

В газетах Кучак был объявлен шпионом Козубая.

IX

Впервые за много-много месяцев Кучак засмеялся, садясь на лошадь во дворе Кипчакбая. Пользоваться стременами он не умел, поэтому, по совету Саида, подвел лошадь к куче дров и с неё сел в седло.

Это удалось не сразу. Дрова рассыпались, лошадь отходила — Кучак падал, и все хохотали. Засмеялся и Кучак. Засмеялся и удивился. Конечно, он смешно влезает на лошадь, не так, как остальные, но ведь он лишился своего богатства, ему бы надо вопить о постигшей его беде, плакать и печалиться, а он смеется, словно освободился от страшной тяжести.

— Глупый — тот благоденствует и в несчастье, — сказал ему тогда Саид и огрел Кучака плеткой.

Кучак закричал и чуть было не заплакал от огорчения. — Что же ты дерешься? А ещё другом назвался! — Сокол вороне не товарищ. Чап-кыпа! [32]— закричал сердито Саид и наотмашь хлестнул лошадь Кучака.

Та галопом промчалась за ворота, и Кучак еле удержался, схватившись руками за гриву.

Три сопровождавших их басмача весело засмеялись и пустили лошадей вскачь.

— Чап-кыпа! — орали они и по очереди хлестали лошадь Кучака. Лежа животом на луке седла, обхватив руками шею лошади, с растопыренными ногами, Кучак был смешон, и басмачи вместе с Саидом веселились вовсю.

Все же Кучак был отнюдь не новичок в верховой езде. На лошадях он не ездил, но на яках ездил много, а ездить с горы, когда як быстро прыгает и даже скользит копытами, было нелегко. Поэтому Кучак быстро освоился и уже не боялся упасть. В тот момент, когда Кучак с криком «Чап-кыпа!» хлестнул своей плеткой коня Саида и коня ближайшего басмача, это развлечение потеряло интерес и для Саида и для басмачей.

Многое впервые видел Кучак и многому удивлялся. Больше всего его поразили катящиеся огромные колеса. Они были выше лошади, которая везла арбу. Кучак имел неосторожность высказать свое удивление. Саид из этого тоже сделал шутку, и все они тыкали деревянными ручками плеток в ребра Кучака, чтобы обратить его внимание на дома, на заборы, на арбы, на ишаков, даже на солнце. Когда же и это надоело им, Саид воспользовался неопытностью Кучака, не знавшего местных обычаев верховой езды, и Кучаку снова досталось.

На этот раз Кучак не остановил своего коня в тот момент, когда конь одного из басмачей остановился по своей нужде. В этом случае все попутчики должны остановить своих лошадей и ждать задержавшегося, а кто не ждет, тот, следовательно, ненадежный спутник, и Кучака снова проучили нагайками — камчами. Когда же лошадь Кучака споткнулась и он испуганно вскрикнул, над ним опять смеялись. Если лошадь споткнулась, это хороший знак — она наступила на добычу, и надо радоваться, а не пугаться. А когда лошадь зевнет, надо коснуться её гривы и своего лица. Правил было так много, что Кучак растерялся и ехал съежившись, все время ожидая побоев.

В полдень, доставая еду из курджума, Саид вынул зеленую чалму и надел на голову. Басмачи удивились и спросили, давно ли Саид стал ходжой, давно ли посетил Мекку.

Саид, не отвечая, обратился лицом к востоку, сел на корточки и начал громко молиться. Все последовали его примеру, но Кучак знал только начальные слова молитвы и поэтому молча кланялся, чем тоже навлек на себя гнев Саида.

Во время еды Саид торжественно рассказывал о посещении им Мекки, о святом камне, святом источнике и ещё о сотне других чудес.

— Кашгарцы — плохие мусульмане, — сказал Саид, — из пяти ежедневных молитв прочитывают только одну, да и то не всю. При этом он презрительно смотрел на басмачей, и те даже смущались.

— Вы хорошенько следите за этим идолопоклонником Кучаком, чтобы он не убежал, — довольно часто напоминал Саид. — Головой отвечаете.

— Я никуда не убегу, — сказал Кучак.

Он хотел подробно объяснить, почему он этого не сделает, но Саид не дал ему и слова сказать.

— Смотрите, сам ничтожный, а голос — как выстрел! Саид многозначительно помолчал и добавил:

— Кто очутился среди чужих, тот и в друге будет подозревать врага! — и при этом подмигнул Кучаку.

Ночью Саид тихонько разбудил Кучака и, зажав ему рот ладонью, шепнул на ухо, чтобы Кучак не обижался на него, Саида. Если басмачи будут с недоверием относиться к ним обоим, то ничего путного не выйдет и Кучака ждет беда. Поэтому он, Саид, стремится войти в доверие к басмачам за счет Кучака и повернуть дело так, чтобы басмачи считали опасным и стерегли только Кучака. Это приблизит день освобождения.

Была ранняя весна. В равнинах снег растаял. На горах виднелись белые пятна снега среди зеленой травы. Кучак дивился всему.

Ему, жителю гор, было удивительно видеть такие огромные пространства ровной земли. В песне о Манасе тоже упоминались огромные долины и пустыни, но до этого времени Кучак их не видел. — Что они делают? — закричал Кучак, увидев, как взрослые и мальчишки собирают в корзины навоз по дороге, и привстал на стременах, чтобы лучше видеть.