Базалетский бой - Антоновская Анна Арнольдовна (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
– А хозяину духана, Панушу, по-прежнему можно верить?
– Как себе! Даже удивляюсь: кроме Моурави, «барсов» и Квливидзе, никого не признает. Часто твердит: «Груши отошли, хурма осталась!»
В калитку тихо постучали. Вардан насторожился:
– Нуца, чужих не впускай. Гурген не придет, с женой в гости собирался.
Стук повторился настойчивее, Вардан уже хотел открыть шкаф, где прятал тайных гостей в случае неожиданного прихода врагов, но вбежала взволнованная Нуца, за ней – смотритель царских конюшен Арчил. Видно, постоянное спокойствие изменило ему, странно дергалось побледневшее лицо; почти упав на тахту, он некоторое время молчал. Никто не решался спросить о причине такого волнения и что вынудило осторожного смотрителя так открыто прийти.
– Царь Теймураз… – наконец заговорил смотритель. – Царь… обратно Кахети у Исмаил-хана отнял!
Все вскочили. Вардан так уставился на вестника, словно предстал перед ним ангел с серебряной трубой.
– Когда? Как отнял? – с притворным удивлением вскрикнул Арчил-"верный глаз", решив притвориться несведущим. – Кто сказал?
– Почему на майдане не слышал? – в тон ему недоумевал Вардан. – Может, неправда?
– Правда, друзья, правда! Еще никто не знает… Недавно прискакал к Зурабу гонец – будто из Ананури, а я раньше видел, что он Хосро-мирзу в Кахети сопровождал, – потом слишком уж громко принялся всем рассказывать, что в Ананури яблони зацвели, что княгиня Нато редкого коня прислала князю; жаль, не может тотчас полюбоваться. Оруженосец осаживает гонца: «Не время! С князьями владетель Арагви совещается». А тот свое: «Доволен подарком будет». Тут я незаметно следить за ним начал; оказалось, не напрасно. Коня в царскую конюшню поместили, гонец настоял. Я для виду сопротивлялся, потом уступил. Когда все конюхи после еды отдыхать ушли, смотрю – гонец в конюшню идет. Я свою потайную дверь во всех конюшнях имею – так проверяю конюхов. Прокрался я и в сене спрятался, ближе к коню. Недолго скучал гонец. Лишь только Зураб в дверях показался, нарочито громко спросил: «Покажи, какой подарок княгиня Нато мне прислала?», потом двери крепко закрыл – и сразу зашептались. Не все я слышал, но что услышал – тоже довольно! Вдруг Зураб рассердился; «Говоришь, хевсуров много было? Выходит, горы бросили, меня не боятся?!» – «Господин, – тоже повысил голос гонец, – все горцы на помощь царю Теймуразу пришли. Тушины как бешеные на спящих сарбазов кинулись. Всю ночь огонь свирепствовал и кровь рекой лилась. Исмаил-хан едва бегством спасся. Теймураз в свой дворец вернулся». И снова зашептались. Отдельные слова слышу: «Теймураз велел беспощадно уничтожать…», «Телави веселится…», «Преподобный Харитон молебствие служит…», «Миха где?» – «Скоро прискачет». И вдруг насторожились, гонец что-то на ухо Зурабу зашептал.
Когда ушли, долго мучился, как поступить: может, Шадиману рассказать? Потом решил: «Не стоит мне вмешиваться, потому и удержался в седле жизни, что неизменно тихо в стороне стою… друзьям помогаю». Сюда тоже поэтому поспешил.
– Ты, Арчил-"верный глаз", должен на время скрыться. Если завтра Метехи узнает, что без союзника остался, Шадиман начнет лазутчиков ловить. Подумает, Моурави знал и нарочно тебя прислал высмотреть, как обрадуется Тбилиси и что предпримет Шадиман… Не лучше ли тебе ускакать сегодня?
– Ускакать хуже – ничего для Моурави не узнаю. Спрячусь пока у Пануша в «Золотом верблюде». Он все новости мне принесет в тайную комнату. Духан как водопад бурлить начнет, разный народ, разные разговоры… Нет, пока в Тбилиси останусь, не беспокойся за меня, батоно Арчил, еще не такое видел! Моурави дураков не учит! Раз мне дело поручил, должен выполнить.
– Вардан, пока молчи на майдане, переждем день. Но если Зураб все скроет от Метехи, открыто Шадиману антик понесешь: сразу поймет князь, слова особые имеешь. Такой приход и тебе выгоден и Метехи.
Еще два дня пировать князьям в Метехи. Зураб кусал усы, едва сдерживая ярость. Верные арагвинцы беспрестанно вбегали на высокую башню, откуда видна Кахетинская дорога, – но никто не будоражил пыль, никто не оглашал воздух веселыми или скучными песнями. И Зураб терзался: «Где же мои две тысячи арагвинцев, отправленных с Иса-ханом якобы для охраны уходящих ханов, а на деле для оказания воинской помощи царю Теймуразу?». Внезапно, словно чего-то испугавшись, Зураб, под предлогом заботы о гостях, велел расставить у всех городских ворот, особенно у Авлабарских, усиленную стражу из своих арагвинцев, наказав строго следить за приезжими, а подозрительных немедля отводить к нему.
Таким подозрительным оказался на заре монах, прискакавший на взмыленной кобылице. Сколько он ни клялся, сколько ни убеждал, что имеет спешное дело к католикосу, арагвинцы повели его в свое караульное помещение и заперли, пообещав вечером отвести в Метехи: если монах – слуга Христа, а не лазутчик Исмаила, князь Зураб тотчас его отпустит. Монаха так и подмывало сказать, что Исмаила и след простыл, что по всей Кахети идет избиение сарбазов, но он помнил наказ преподобного Харитона: католикосу рассказать первому обо всем.
Наконец, к полудню, когда после легкой еды княгини приготовились к веселому отдыху в покоях Гульшари, князья сражались в нарды, а Цицишвили, Андукапар и еще некоторые готовились к выезду в крепость, дабы проверить прочность стен и бдительность стражи, на мосту раздался конский топот и разноголосые выкрики. В ворота Метехи неистово заколотили копьями, дротиками. Чубукчи ворвался в покои Шадимана, который советовался с Зурабом и Липаритом, заказать ли для легких царских дружин изогнутые турецкие шашки или оставить грузинские.
– Господин, светлый князь!.. Арагвинцы из Кахети прискакали, говорят… царь Теймураз изгнал Исма…
Не дослушав, князья ринулись к балкону, где уже собрались не только все князья, но даже и княгини. Среди придворных, забыв свой сан, бледный, с трясущимися руками, – царь Симон. На него не обращали внимания, наперебой засыпая вопросами всадников, заполнивших двор.
Около двухсот арагвинцев на взмыленных конях, запыленные, в изодранных одеждах, некоторые с перевязанными головами, спешившись, хрипло просили хоть глоток воды.
Величаво войдя, Зураб зычно крикнул:
– Дать вина! И когда напьетесь, пришлите наверх толковых дружинников, пусть они расскажут.
Забегали слуги. Нетерпение было так велико, что вино разливали по чашам и подавали арагвинцам так, как воду при тушении пожара. Но вот трое из них, сопровождаемые оруженосцами, направились к балкону. Перебивая друг друга, несвязно, перескакивая с одного события на другое, без конца и начала, рассказали они, как неожиданно ночью царь Теймураз, спустившись с тушинами с гор, напал на Исмаил-хана, как яростно дрались тушины. Сарбазов хоть и больше было, но не успели на коней вскочить. Потом опомнились ханы, собрали войско, но поздно, ибо хевсуры, наверно семьсот всадников, сзади напали.
– От скрежета шашек, господин, ночь стонала, – довольно весело проговорил молодой арагвинец, – мы едва одеться успели.
– А когда оделись, на чьей стороне дрались, петушиные хвосты?! – выкрикнул Андукапар.
– Князья? Прошу в «оранжевый зал»! – поспешно проговорил Шадиман, опасаясь правды, боясь столкновения между Андукапаром и Зурабом. – Выбери других трех арагвинцев, чубукчи!
– Здесь, господин.
– Приведи троих, остальных пусть накормят.
– Не время! – возвысил голос Зураб. – Отправляйтесь в помещение, что у ворот, для арагвинцев. Сколько бы еще ни прибыло, всех сосчитайте. – И вдруг, с ненавистью вспомнив о царе Орби, заорал: – Почему, ишачьи дети, сразу не отступили к Тбилиси? Кто позволил драться? Где остальные?
– Светлый князь, разве наша вина? Давно азнаур Миха просил хана отпустить нас обратно, напрасно убеждал, что только сопровождали Иса-хана и Хосро-мирзу. Разве у собак магометан… – арагвинец осекся, – разве у… у ханов совесть есть? Под разными предлогами задержал, потом делить нас стал: пять сотен арагвинцев в свою свиту зачислил, три сотни одному хану отдал – щедрый! – две сотни…
