Воронья Кость (ЛП) - Лоу Роберт (книги хорошего качества .txt) 📗
Од восторженно захлопал в ладоши и рассмеялся, Эрлинг хлопнул мальчишку по плечу и шикнул на него. Казалось, Гуннхильд не обратила на это внимание.
— Затем трон вместе с жертвенным топором перешёл к конунгу Свегде. Чёрный гном заманил его в рунный камень, который стоял на его землях, и с тех пор Свегде больше никто не видал, — продолжала она, словно ткала из слов гобелен. — После им владел Ванланде, который прогневал саамскую женщину по имени Дрива. Она была могущественной колдуньей, и Ванланде внезапно умер, хотя, находился очень далеко от неё.
Эрлинг слушал её голос, его трясла дрожь, язык прилип к нёбу, так что он даже не смог сглотнуть.
— Остальные погибли в ходе заговоров, что плели их мстительные жёны, которых они в своё время взяли силой. Либо убивали собственные подданные, когда им казалось, что удача покидала их правителя — в годы голода или засухи. Королю Дагу трэлль вонзил вилы в глаз, когда поссорился с ним из-за воробья, вот так-то. Альрик и Эрик, двое братьев, великолепные наездники, повздорили друг с другом из-за Дочери Одина, и забили друг друга до смерти уздечками с железными бляшками. Короля Йорунда повесил Гилог из Халагаланда, когда Йорунд, обладая жертвенным топором, проиграл битву. Эгиля насмерть забодал сбежавший бык, которого должны были принести в жертву этим топором.
Она умолкла. Повисла тишина. Тихое далёкое пение трэллей казалось единственной ниточкой, что связывало это место с внешним светлым миром.
— Все они обладали Кровавой секирой, — добавила она задумчиво, — и поэтому стали королями, но затем всех их предали, они оказались недостойны Дочери Одина. И мой Эрик тоже.
— Король Аун, — произнёс Од, его слова прозвучали в этом тёмном призрачном месте, будто в бассейн с неподвижной водой швырнули камень, Эрлинг с Гудрёдом даже вздрогнули от неожиданности. Гуннхильд хихикнула, словно мотылёк прошелестел крыльями.
— Умный, красивый мальчик, — пробормотала она. — Да уж, король Аун состарился, владея топором. Он не был воином, трудно было представить менее достойного короля, чем Аун, из тех, кто обладал Дочерью Одина. Но Аун был хитер и заключил сделку с Локи, который сейчас зовётся дьяволом в кошмарах последователей Христа. Король должен был принести в жертву одного сына за возможность один раз откусить от яблок Аудун. Эти чудесные яблоки даруют богам молодость, и один укус добавил Ауну целых десять лет. Девять из десяти сыновей Ауна были убиты Дочерью Одина на жертвенном камне, но последний, десятый сын, прикончил годи и сбежал. В конце концов, Аун умер дряхлым стариком, пуская слюни как младенец, его кормили с ложки, и все, кто был с ним рядом, ненавидели его.
— Я возьму пять кораблей, — решительно произнёс Гудрёд, когда она умолкла. — Я отплыву сейчас, пока лёд не сковал Бьярмланд.
Возможно, нам удастся добраться туда, печально подумал Эрлинг, но льды затрут нас, и может быть, мы никогда не вернёмся. И всё это из-за железки на палке, от которой владельцу одни беды.
— Шесть кораблей, — отозвалась Гуннхильд. — Ты возьмёшь меня.
Долгое время висела тишина, наконец, Гудрёд вздохнул.
— Это долгое путешествие, нас ждут стужа и опасности, — сказал он. — Зима застанет нас на крайнем севере. Хорошо, если нам повезёт, и мы доберёмся до Есваера, который и в лучшие времена был захолустной дырой. Хакон-ярл, правитель Норвегии, скорее всего, тоже охотится за Дочерью Одина, я уверен, что тот монах сбежал в Норвегию. К тому же, грядёт полярная ночь, которая длится полгода, и пережить её будет очень нелегко.
Эрлинг подумал, что длинная полярная ночь не особо беспокоит такую, как Гуннхильд. Она пошевелилась и снова явила лицо в тусклом свете. Её глаза казались чёрными, словно глазницы в черепе, и в этот момент смятения Эрлинг почувствовал, что она читает его мысли.
— Тот самый монах задумал большую хитрость, — сказала Гуннхильд, её голос прозвучал резко, как будто звук топора по корабельным доскам. — Раз уж ты заговорил о монахах, — ты не прикончил того монаха острове Хай, не так ли? Того самого, который прочитал тебе послание.
Гудрёд заморгал и пошевелился, а затем развёл руками.
— Я должен был устроить там бойню... — начал он, и его мать снова цыкнула, это прозвучало словно крик, и он замолчал.
— А теперь кто-нибудь ещё узнает, что нацарапал монах, — заметила она и отступила во тьму, затем раздался глубокий вздох, напоминающий последнее дыхание. — И этим кто-то может оказаться сын Трюггви.
— Тот самый мальчишка, — её голос налился злобой, чернее, чем тьма. — Ублюдок Астрид. Ты должен был прикончить его, когда убил его отца, и покончить со всем этим выводком.
— Но ведь он ещё даже не родился, — оправдываясь, сказал Гудрёд, и она зашипела на него, как змея, от чего Эрлинг съёжился.
— Значит, тебе нужно было убить его мать.
Пения трэллей больше не было слышно. Эрлинг нетерпеливо взглянул туда, где, по его мнению, должна быть дверь, которая вела к свету, в мир людей.
— Ты хорошо научился играть в игру королей на клочке ткани, сын мой, — ухмыльнулась Гуннхильд, — но не в жизни. Саамы хранят Дочь Одина, и ты нужен мне чтобы забрать её у них.
Никто не произнёс ни слова; мгновения проскрежетали, словно когти по сланцу, пока Гуннхильд не вздохнула.
— Ступайте, — вдруг сказала она. — Мне нужно поработать.
Эрлинг сорвался с места, не нуждаясь в уговорах, и даже не задаваясь вопросом, какую работу она имела в виду. Снаружи он вдохнул полной грудью солёный морской воздух и зажмурился от бликов солнца на волнах.
Од неторопливо вышел последним, меч болтался в кольце на его на поясе. Он остановился и зевнул, посмотрел на Гудрёда, который стоял, нахмурив брови, мрачно глядя на море невидящим взглядом.
— Зачем тебе этот топор? — спросил мальчик. — Ведь он приносит недостойному владельцу смерть. Если даже твой отец не был достоин, кто заставил тебя думать, что ты заслуживаешь его?
Эрлинг мысленно простонал. Мальчишка всегда задавал неудобные вопросы в лоб, и Эрлингу никак не удавалось отучить его. Гудрёд вздрогнул и медленно обернулся.
— Моя мать, — ответил он.
Од поджал губы, оглянулся назад, откуда они вышли, и кивнул.
Глава десятая
Команда Вороньей Кости
Они высыпали на берег в месте, называемом Порт Коракл, здесь была неплохая галечная бухта с обжигающе ледяной водой. Воронья Кость с большим отрядом отправился на самую высокую точку острова, скорее холм; Мурроу сказал, что он называется Карн-Кул-ри-Эйриин или Холм-Спиной-к-Ирландии, — там дул сильный ветер, выжимающий слезы из глаз.
— Мой земляк Кольм Килле, или Колумба, был священником и принцем, — пояснил великан. — Говорят, он был прирождённым убийцей, в конце концов, он устал всего, и от себя тоже, и тогда обратился к своему богу за лекарством. Ему было сказано, что он не обретёт мир у своего бога, пока не отправится туда, откуда не будет видна Ирландия.
Какой ловкий способ избавиться от соперника, подумал Воронья Кость. Ну и дурак же этот Колумба.
— Много времени провёл он в поисках, — смеясь, продолжал Мурроу, — пока не нашёл это место. Как раз отсюда, с самой высокой точки острова, не видно Ирландию, так что Кольм Килле обрадовался, и это благодатное место стало угодно богу Белому Христу.
— Не такое уж оно и благодатное, — проревел здоровый детина, таща в руках бурдюки для воды, — иначе мы никогда бы не посетили это место и не ограбили местных.
— Ты же добрый христианин, — шутливо упрекнул его Мурроу, — или ты заговорил по-другому, потому что присоединился к нам?
Атли, с трудом вспомнил Воронья Кость, что заставило его нахмуриться. Его зовут Атли, воины прозвали его Скамми, что означает "коротышка". Конечно же, в шутку, потому что он был полной противоположностью низкорослому человеку, но его брат был ещё больше, так говорили те, кто знал их обоих. Воронья Кость был доволен, что запомнил всё это, потому что теперь у него четыре корабля и около двухсот человек, которые высадились на берег, развели костры и разбились по кучкам. Мысли о том, что все эти люди присягнули ему, заставили Олафа раздуться от важности.
