Шпоры на босу ногу - Булыга Сергей Алексеевич (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Но, Мадам! – вдруг едва ли не крикнул сержант.
И Мадам сразу замолчала. Но молчал и сержант, уже устыдившийся собственной грубости. Мадам еще немного помолчала и сказала уже совершенно спокойным, даже подчеркнуто равнодушным голосом:
– Хорошо, господа. Об этом я поговорю в другом, более подходящем для этого месте. С другими людьми. А с вами, – и тут она повернулась к сержанту, – а с вами я лучше поговорю о делах более простых. Но не менее важных! Итак, ответьте мне начистоту, четко и внятно, ради чего вы завели весь этот разговор? Что вы задумали?!
– Лично я ничего не задумал, Мадам, – сердито, даже несколько обиженно ответил сержант. – Я только выполняю приказ. А приказ был такой. После того, как я прибыл в ставку и меня там приняло высшее там лицо…
– Оливьер? – быстро спросила Мадам.
– Оливьер, – так же быстро, но и еще очень сердито ответил сержант. – Да, сударыня! Уж так получилось, что именно он там сейчас главный.
– А где император? – спросила Мадам.
– Это меня не касается! – строго ответил сержант.
– Очень интересно! Очень! – гневно воскликнула Мадам. – Их не касается, нет, их даже совсем не беспокоит…
– Мадам! – очень строго воскликнул сержант. – Да дайте же вы мне договорить в конце концов!
Мадам была вынуждена замолчать. И сержант тогда сказал вот что:
– Так вот, я прибыл в ставку, и там тот, кто на тогдашний момент был там старшим по званию, тот и принял мой рапорт, посчитал мое поручение выполненным и принял по нему вот такое решение: всех нас отправить в отставку. В чистую! Так что, – и тут он повернулся к своим солдатам, – еще раз повторяю: вы совершенно свободны, друзья мои, и можете меня не держаться. То есть каждый может выбирать свою дорогу. По душе. Так что куда тебе, Франц?
– Э! – сказал Франц. – Так что? Я вас так утомил, сержант? Или объел? Или за что еще вы меня гоните?
Франц, это было очевидно, говорил то, что думал. И он был неподдельно расстроен. Даже, скорее, напуган. Поэтому сержант сразу сказал:
– Да нет, я тебя не гоню!
– Тогда в чем дело?
– Ну, не знаю! – смутился сержант. Хотя, если честно признаться, то другого ответа он от Франца и не ожидал.
Как, впрочем, и от Чико. Но все равно повернулся к нему. Чико с достоинством сказал:
– Я не настолько глуп, сержант, чтобы в такое время затевать здесь что-то в одиночку. Так что я вместе с Францем, сержант. Поступаю под вашу команду!
И тут он даже козырнул. Сержант откозырял ему в ответ, широко улыбнулся…
И тотчас же вздрогнул. Потому что Мадам рассмеялась! Сержант повернулся к Мадам. Мадам сразу перестала смеяться и очень серьезно сказала:
– Прекрасно! Просто восхитительно! Трое крепких, до зубов вооруженных мужчин решили бросить посреди снежной пустыни беззащитную слабую женщину!
– Но почему же беззащитную? – строго спросил сержант. – Насколько я, да и все мы убедились, то вы сейчас находитесь в куда лучшем положении, чем мы все трое вместе взятые. Ведь вы прекрасно ориентируетесь в этой стране и всегда находите общий язык с местными жителями. Потому что и вы сами местная жительница, Мадам!
– Это что, вам Оливьер такое сказал? – осторожно спросила Мадам.
– Нет! – беспечно ответил сержант. – Он сказал как раз совсем другое!
– Любопытно! – сказал Мадам очень громко. – Так что же он тогда сказал? Кем же он меня назвал?!
– Госпожой Ленорман! – так же громко ответил сержант. – Личной гадалкой императора!
Мадам, и это было ясно видно, очень растерялась! Она не знала, что на это отвечать. Сержанту стало ее жаль, и он сказал:
– Да он и не такое может наплести!
– А почему это наплести? – опять осторожно спросила Мадам. То есть, понял сержант, она уже всерьез прикидывала, а не притвориться ли ей госпожой Ленорман.
Но, чтобы такого не было, чтобы Мадам потом не расстраивалась и окончательно не запуталась в собственных выдумках, сержант честно сказал:
– Всё дело в том, Мадам, что я совершенно точно знаю, как выглядит госпожа Ленорман. Я видел ее не далее как в мае месяце этого года. Она значительно старше вас, Мадам.
– А! – сказала Мадам. – Значит, вы были у нее. Значит, она вам гадала! Чего вы молчите?
– Гадала или не гадала, – строго сказал сержант, – но сейчас это совершенно не важно.
– Значит, гадала! – сказала Мадам. – И это придает вам храбрости!
– Как раз наоборот!
– А! – только и воскликнула Мадам… И растерялась, и молчала.
В то время как сержант, который, может, был растерян еще больше, сказал:
– Но это к делу не касается! Да и дело уже кончено. А если так, то я больше не имею права вас расспрашивать, а тем более задерживать. Вы совершенно свободны, сударыня. И вы уже дома. В то время как нам, всем троим, до своих домов еще добираться и добираться. Мы же теперь в отставке, мы свое отвоевали, и нам пора домой! Так или нет, друзья? – и сержант повернулся к солдатам.
Солдаты молчали. Но молчали они совершено по-разному – Франц смущался, а Чико боялся. Вот болван, начал думать сержант, да чего тут теперь…
Как Мадам вдруг сказала:
– И в самом деле, сержант! Чего это я вас задерживаю? Вы свое отвоевали, и теперь с чистой совестью можете уносить ноги! Бросая…
Но тут она, правда, замолчала и улыбнулась. Наверное, сердито подумал сержант, посчитала, что уже и этого достаточно. И посмотрел на Чико. Чико тоже улыбался, но невесело. Франц смотрел в сторону. И тогда Мадам заговорила:
– У меня такое ощущение, будто вы очень хотите вот прямо сейчас, немедленно, бросить меня одну в чистом поле. Что, неужели это так, сержант?
– Но разве я о таком говорил?! – очень сердитый на себя, сказал сержант. – Или даже давал к такому повод? Но, тем не менее… – и замолчал, потому что не знал, что лучше сказать дальше.
Зато Мадам ничуть ни в чем не сомневалась!
– А если «тем не менее», – жестко продолжила она, – то я скажу вам вот что: вначале доставьте меня хоть в какое-нибудь мало-мальски отапливаемое жилье, и вот уже там, поев, обогревшись и приведя себя в надлежащий вид, я сама решу, как мне быть дальше! Без всякой вашей помощи! Надеюсь что вы поняли меня?!
– Так точно! – вконец растерявшись, ответил сержант. И еще даже козырнул.
– Тогда вперед! – приказала Мадам.
И они двинулись вперед. Сержант молчал. Молчала и Мадам. А вот Чико, тот что-то нашептывал Францу – небось о том, что вот и наступила очередь сержанта, потому что это же ясно, как день, что он околдован, ведь чтобы сержант – да и какой сержант, бывший полковник! – стал козырять… Ну, и так далее. Пусть себе шепчет, и пусть Франц пугается, думал сержант. Пусть дуется Мадам! Ведь не сказать же ей начистоту: Мадам, я вас никуда не отпущу, вы будете со мной и только со мной, меня совершенно не интересует, кто вы такая, и почему это ваш брат… и… Да! Не скажешь ведь! И поэтому сержант тогда молчал, и, чтобы не думать о Мадам, думал вот что: а хорошо, когда окажешься в отставке! Никто тебе уже больше ничего не прикажет, никто ничего не укажет. Захочешь – поедешь направо, захочешь – налево…
Подумав так, сержант посмотрел налево и увидел, как Франц приложил к губам флейту… и затянул мелодию. Такую грустную! Такую бесконечную! Ох, и напрасно он такое делает, сердито подумал сержант, ведь музыка на марше должна быть бодрой и вселять уверенность, которой на войне и без того частенько не хватает. А что же касается печальных мелодий, так они позволительны лишь людям пресыщенным, уверенным в завтрашнем дне. И поэтому Дюваль строго окликнул:
– Франц!
Франц перестал играть и с сожалением сказал:
– Я так и думал, что вам не понравится.
Дрожащими от обиды и холода пальцами Франц принялся раскручивать флейту. Смешно! Но ведь если вспомнить, так и бывший кучер тоже был смешон, а вот зато потом сделал такое, на что не всякий храбрец решится! Сержанту стало неловко, и он сказал:
– Франц, ты меня не понял. Мне нравится, как ты играешь, но…
