Французская карта - Бегунова Алла Игоревна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
– Наши корабли? – курская дворянка решила разыграть удивление перед Караманлисом.
– Да, госпожа. Я догадался, вы – русская, хотя говорите по-турецки очень хорошо…
Однако Караманлис допустил ошибку в своих расчетах. Ситуация у стен Очакова менялась довольно быстро, о чем он и не подозревал. Капитан, увидев в июне разгром османского флота, решил не рисковать собственной полякой и больше к крепости не ходить. Конечно, в Стамбуле ему снова предлагали выгодную сделку, обещали дать прикрытие из военных кораблей для целого каравана купеческих судов при движении и к осажденной русскими крепости. На сей раз грек отказался категорически. Он взял обычный коммерческий груз и отправился в Гаджи-бей.
Эскадра под командованием турецкого адмирала Эски-Хасан-паши, пользуясь попутным ветром, вместе с восемью транспортными судами действительно прорвалась к Очакову в конце октября. Она доставила туда 1500 солдат, много провианта, оружие и снаряды. Через три дня ветер утих, и турецкие моряки не смогли выбраться из гавани. По ним открыли огонь русские береговые батареи. Наша гребная флотилия завязала бой с противником и к 30 октября пустила ко дну 23 вражеские плавсредства.
Добившись полного господства на море, генерал-фельдмаршал Потемкин-Таврический обратил внимание на укрепленный пункт противника, располагавшийся в четырех километрах от Очакова на острове Березань. Этот маленький кусочек суши с крутыми, обрывистыми берегами сам по себе представлял собой естественное фортификационное сооружение. Турки построили на нем две батареи с двадцатью орудиями и казармы для отряда янычар численностью более 400 человек.
Караманлис думал, будто Березань по-прежнему принадлежит Осаманской империи, и смело вел к острову свою «Элефтерию» под османским красным с белым полумесяцем и звездой флагом. Но 7 ноября 1788 года остров по приказу Потемкина захватили запорожские казаки…
Отношения с Запорожской Сечью у правительства Екатерины Великой складывались непросто. Существовавшая с конца XV столетия на берегах Днепра, Омельника, Буга, Конских Вод и Кагарлык, Сечь однородным национальным составом не отличалась. Беглые поляки и русские, крестившиеся турки и татары, разного рода проходимцы и авантюристы – кого только не принимала она в свои ряды! Запорожская Сечь воевала то с польским королем, то с турецким султаном, то с крымским ханом, то с московским царем. Впрочем, с готовностью, если в том видела выгоду, она вступала в военные союзы со всеми вышеперечисленными сторонами и периодически в своих набегах грабила то польские, то турецкие, то русские города.
Такая «казачья демократия», унаследованная от позднего Средневековья, не способствовала созданию собственного суверенного государства с четко определенной внутренней и внешней политикой. В 1654 году на Переяславской раде запорожцы, послушавшись гетмана Богдана Хмельницкого, решили перейти под скипетр московского царя, но – чисто номинально и за хорошее жалованье. В 1657 году, послушавшись гетмана Выговского, они захотели опять присоединиться к Польше, так как ясновельможные паны пообещали им больше денег и привилегий. В 1667 году гетман Петр Дорошенко, подкупленный турками, вознамерился сделать Малороссию вассалом Османской империи, напрочь забыв про священную борьбу за «веру християнскую», о которой так любили поговорить украинцы с русскими.
Ко второй половине XVIII столетия Запорожская Сечь окончательно превратилась в обособленную ото всех общину, объединившую отъявленных разбойников. Конец терпению российского правительства пришел после их дерзкого нападения на город Умань, где «вольные казаки» со зверской жестокостью расправились с мирным населением. В мае 1775 года последовал указ Екатерины Великой об упразднении Запорожской Сечи.
Часть запорожцев ушла в Турцию, в город Добруджа, часть согласилась поступить на службу в Российскую императорскую армию. Из них образовалось «Верное Войско Запорожское» (впоследствии – Черноморское казачье войско. – А. Б.), получившее во владение земли между реками Буг и Днестр.
При осаде Очакова запорожцы особенно отличились, штурмом захватив остров Березань. Командовал ими кошевой атаман подполковник русской службы Антон Головатый. Отряд в 800 человек на лодках, именуемых у украинцев «дубами», вооруженных легкими пушками, рано утром подобрался к самому берегу. Османы заметили их слишком поздно и открыли ураганный огонь из пушек и ружей. Тем не менее казаки, неся пушки на плечах, сумели взобраться по крутым отрогам наверх, затем установить свои орудия и открыть стрельбу. Они с ходу ворвались на батарею. Там бывшие запорожцы перерезали всю орудийную прислугу. Затем пошли на штурм янычарской казармы. Выстрелами из орудий их поддерживали два фрегата севастопольской эскадры «Борислав» и «Стрела», подошедшие к Березани. Янычары выбросили белый флаг. В плен сдалось 350 человек во главе с комендантом укрепления двухбунчужным пашой Османом. Потери запорожцев не превышали двадцати девяти убитых и раненых. По просьбе Потемкина украинцы остались на острове, чтобы нести караульную службу…
Прислонив походную икону святого Николая Чудотворца к оконному стеклу, Глафира стояла перед ней на коленях, крестилась, отвешивала земные поклоны и бормотала молитву «Живый в помощи Вышняго». Ничто не отвлекало ее. Качка прекратилась. Купеческая поляка двигалась медленно, прямо и ровно, точно по гладильной доске. Снег неслышно падал за окном и закрывал туманной пеленой морскую даль.
– Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положи еси прибежище твое. Не придет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попериши льва и змия… – читала горничная вторую часть довольно длинной молитвы.
Вдруг в тишину, нарушаемую лишь поскрипыванием переборок да тихим плеском воды за бортом, ворвался громкий звук, совершенно новый, чужой, зловещий. Аржанова, которая полулежала на постели, подложив под спину подушку и закутавшись в соболью накидку, тотчас вскочила на ноги. Она этот звук помнила еще со времени первого замужества за подполковником Ширванского пехотного полка. Так ревели ядра, пролетая над полем битвы при Козлуджи, где муж ее получил смертельное ранение.
– Неужели мы у Очакова? – Анастасия замерла у двери, прислушиваясь.
Глафира посмотрела на барыню, перекрестилась, поклонилась снова святому Николаю Чудотворцу и продолжала:
– Яко на Мя упова, и избавлю и покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое…
Теперь ядро, проревев над «Элефтерией», упало в море гораздо ближе. Столб воды поднялся в метрах трех от кормы поляки. Аржанова и Глафира припали к окну. Крупные брызги долетели до него и сбили тонкую наледь на стеклах. По наклону палубы они поняли, что судно заходит на поворот.
– Оставайся здесь! – скомандовала курская дворянка горничной. – Я пойду на шканцы к капитану. Узнаю, что там происходит.
– Дак они еще стрелять будут, – сказала Глафира.
– Кто «они»?
– Ну, эти, на острове.
– А ты откуда знаешь? – Анастасия задала вопрос недоверчиво.
– Во сне видела, матушка барыня, – спокойно ответила верная служанка. – Нынче в полночь сон вещий мне привиделся. Стрелять они будут, но попасть-то не попадут…
Запорожцы получили распоряжение главнокомандующего открывать огонь по судам, идущим к Очакову с юга и юго-запада. Шесть дней никаких судов они не видели. Остатки эскадры адмирала Эски-Хасан-паши отплыли в Стамбул. Русские корабли ввиду усиливающихся холодов и штормовых ветров укрылись в Днепровском лимане. Но сегодня, 13 ноября 1788 года, море успокоилось, пошел густой мокрый снег.
Трехмачтовую купеческую поляку с турецким флагом на корме казаки заметили издали и долго ждали ее подхода на дистанцию пушечного выстрела, ибо ветер дул слабо, и корабль двигался медленно. Наводил орудие бывалый пушкарь Макар Тягнибок, однако не было у него нужной точности, потому как пили запорожцы уже вторые сутки не просыхая. За подвиг Потемкин-Таврический распорядился отдать им все имущество, военное и гражданское, оставленное турками на острове. Антону Головатому императрица пожаловала орден Св. Георгия 4-й степени. В довершение своих милостей главнокомандующий недавно прислал еще и пять бочонков водки для всего отряда.
